– У нас нет возможности, – сказал он, – уничтожить английские истребители на земле. Мы должны заставить их ввести в воздушный бой последние резервы «спитфайров» и «харрикейнов».
Этого можно достичь, изменив объект для налетов. Еще до операции «День Орла» во II авиакорпусе важность Лондона считалась настолько огромной, что англичане рискнут бросить на его оборону даже последние эскадрильи.
Однако весь август по политическим соображениям Гитлер запрещал проведение каких-либо налетов на Лондон. К сожалению, из-за прискорбного промаха в навигации со стороны некоторых экипажей бомбардировщиков это произошло. В ночь с 24 на 25 августа несколько бомб, предназначенных для авиазавода в Рочестере и нефтехранилищ на Темзе, упали на Лондон, и это породило настоящую цепную реакцию.
Офицер оперативного штаба KG 1 майор Йозеф Кнобель отчетливо помнит телеграмму от Геринга, которая рано утром поступила во все части, бывшие на боевом задании прошедшей ночью: «Требую, чтобы меня тотчас информировали о том, какие экипажи сбросили бомбы на запретную зону Лондона. Верховный командующий оставляет за собой право личного наказания соответствующих командиров вплоть до перевода их в пехоту».
Но запрет был нарушен. Черчилль потребовал от сопротивлявшегося командования бомбардировочной авиации, не видевшего в этом никаких военных преимуществ, немедленно совершить карательный налет на Берлин. На следующую ночь группа из восьмидесяти одного британского двухмоторного бомбардировщика проделала 600-мильный перелет (в каждую сторону) до германской столицы. Из них до цели долетели, как утверждается, двадцать девять. По германским данным, из-за плотной облачности их было менее десяти, и им удалось беспорядочно отбомбиться в районе объекта. Ущерб военной инфраструктуре был нулевым.
Этот налет стал первым из четырех, совершенных британцами за десять дней. Тот факт, что немецкие бомбы, несмотря на существующие запреты, вновь упали на Лондон, несомненно, укрепил лидеров Британии в решимости ударить по Берлину.
Для Гитлера это было слишком. Он отбросил свою сдержанность. С гневным разочарованием он объявил:
– Поскольку они атакуют наши города, мы сотрем с лица земли их города.
С 21.00 5 сентября и до следующего утра шестьдесят восемь бомбардировщиков отдельных эскадрилий из KG 2, 3, 26 и 53 осуществили первый запланированный воздушный налет на лондонские доки. Было сброшено 60 тонн бомб, и последние соединения сообщили о пяти крупных и четырех небольших пожарах.
В полдень 7 сентября Геринг вместе с Кессельрингом и Лерцером стояли на берегу у Кап-Блан-Не и наблюдали, как у них над головой с гулом пролетали бомбардировщики и истребители. Он заявил радиокорреспондентам, что «взял на себя лично командование люфтваффе в этой войне против Англии».
На этот раз тут было не менее 625 бомбардировщиков, которые в конце дня и всю ночь направлялись на Лондон. Авиасоединения бомбардировщиков были под защитой 648 одно– и двухмоторных истребителей. Они летели несколькими волнами и в плотном строю, придерживаясь высоты от 4500 до 6500 метров.[19]
Британским эскадрильям истребителей, находившимся на своих аэродромах в ожидании новых германских налетов, не удалось преградить им путь. Враг появился не оттуда, откуда его ждали.
Во время этого первого из серии крупных налетов люфтваффе впервые сбросило полуторатонные бомбы (более ста штук) на лондонские доки. Когда соединения 3-го флота стали подлетать после наступления темноты, они ориентировались на уже бушевавшие пожары.
Так началась битва за Лондон: сражение, в котором ставилась цель заставить Британию ввести в действие последние резервы истребителей до того, как осенняя непогода помешает ведению военных действий в полную силу.
Спустя неделю KG 3 летела на высоте 4000 метров, сразу над облачным слоем, держа курс на запад, на Лондон. Объект: опять доки, расположенные на большой, в форме полукруга, излучине Темзы к востоку от города. Обычно этот объект опознается безошибочно, особенно в ясный день при хорошей видимости. Но чем дальше проникало соединение в английское пространство, тем плотнее становилась облачность. Лишь изредка пелена облаков разрывалась и позволяла бросить взгляд далеко вниз на землю.
Радист «Do-17» Хорст Цандер следил за воздухом сзади и по флангам. Слева и справа летели его товарищи по 6-й эскадрилье вместе с другими эскадрильями из II/KG 3. Впереди, сзади и несколько выше находились другие Gruppen – целая Geschwader, включавшая пятьдесят «дорнье» в плотном строю. И не только KG 3, с других направлений другие Geschwader держали курс на один и тот же объект – Лондон. А вверху над бомбардировщиками плотным слоем держались истребители.
Не хватает лишь одного, подумал Цандер: томми. Он посмотрел на часы. Было 13.00. Воскресенье, 15 сентября. И в этот момент начался бой.
Уже час английские радары следили за тем, что творилось на дальнем берегу Канала: сначала формирование бомбардировочных групп над Северной Францией, затем их встреча с истребителями и, наконец, совместный подлет.
У командующего 11-й группой вице-маршала авиации Парка было вполне достаточно времени, чтобы привести в готовность свои двадцать четыре эскадрильи истребителей. В прошедшие несколько дней из-за несогласованности действий обороны германские бомбардировщики часто беспрепятственно достигали Лондона. Но на этот раз англичане были намерены перехватить противника и ударить по нему над Кентом. Их истребители поднялись в воздух совсем не рано.
Первое столкновение KG 3 с противником произошло где-то над Кантербери. Вдруг по внутренней связи Хорст Цандер услышал голос штурмана своего «дорнье» и командира, старшего лейтенанта Лаубе: «Впереди истребители противника!»
Это были «спитфайры» 72-й и 92-й эскадрилий. Чтобы повысить ударную мощь своих частей, Парк теперь посылал их парами.
Командиры британских эскадрилий, не дожидаясь возможности занять выгодную позицию над Geschwader, мчались прямо на нее на той же высоте и в лоб… две дюжины «спитфайров» широким фронтом, извергающие огонь из всех пулеметов. Через несколько секунд англичане, словно молнии сверкнув сверху над вражескими самолетами и снизу, пронеслись сквозь все германское авиасоединение.
«Со всех сторон трещали пулеметы, – докладывал впоследствии Цандер, – и дважды совсем рядом с нами прогрохотали оглушительные взрывы. Должно быть, два британских истребителя столкнулись с двумя нашими „дорнье“. Вращаясь, полетел вниз объятый пламенем самолет, и под нами раскрылось несколько парашютов. Мы посмотрели друг на друга и показали друг другу большие пальцы. На этот раз мы выбрались из драки без царапин».
Чтобы закрыть прорехи, возникшие после этой атаки, бомбардировщики KG 3 еще плотнее сомкнули строй и спокойно продолжили свой полет на Лондон.
Пять минут спустя вице-маршал авиации Парк поднял в небо свои последние шесть эскадрилий, которые до сих пор находились в резерве. Для их укрепления еще пять были посланы 12-й группой на юг, в северную часть района сражения. Плотным строем эти эскадрильи бросились в атаку прямо над Лондоном. Вернувшиеся из полета экипажи бомбардировщиков уныло докладывали: «Над объектом нас встретили соединения вражеских истребителей численностью до восьмидесяти самолетов…»
Вчера было совсем по-другому. Тогда бомбардировщикам пришлось отбиваться лишь от отдельных наскоков «спитфайров» и «харрикейнов», а оборона Лондона почти полностью зависела от сконцентрированного и точного огня зенитной артиллерии. Вывод о том, что британская истребительная авиация наконец-то подавлена, казался оправданным.
Теперь вообразите себе разочарование, когда 15 сентября сотни истребителей вновь обрушились на германские бомбардировщики… когда в самый разгар боя, в 13.30, в воздухе одновременно находилось около трехсот «спитфайров» и «харрикейнов». Небо над всей Юго-Восточной Англией, от берегов Ла-Манша до Лондона, пылало огнем сражения, и ни одно соединение германских бомбардировщиков не долетело до цели без потерь.
В этот самый час в подземном командном пункте вице-маршала авиации Парка в Аксбридже находился важный посетитель: Уинстон Черчилль. Премьер-министр приехал к нему из своей загородной резиденции в близлежащем Чекерсе, чтобы лично наблюдать за ходом сражения в самом его нервном центре.
Со своего «театрального кресла» на галерее он молча следил за напряженной сценой, разыгрывавшейся этажом ниже. Карта-стол отражала постоянно меняющуюся ситуацию. По мере поступления сообщений о положении самолетов девушки из женской вспомогательной службы ВВС быстро меняли на карте места цветных символов. Они показывали, что германские налетчики все ближе и ближе к Лондону.
На противоположной стене большое освещенное табло сообщало о состоянии каждой эскадрильи истребителей: находилась ли она в ожидании или уже взлетела; вела бой с противником или улетела для дозаправки горючим и пополнения боезапаса.
