Капиталисты поневоле - Ричард Лахман

никакой основы для радикального политического движения. Она не образовалась и в ходе гражданской войны. Бреннер заключает, что «за важным исключением Лондона (и, конечно же, армии), относительно небольшое число областей пережило существенную радикализацию в годы гражданской войны. Учитывая идеологическое господство местных землевладельцев над большей частью сельских территорий и относительную невосприимчивость сельских работников к радикальной политике в эту эпоху, в сельской Англии в данное время можно было ожидать относительно малую радикализацию масс... при любых условиях» (1993, с.539).

Картина гражданской войны, нарисованная Бреннером, очень похожа на образы, данные ревизионистами, потому, что он считает тогдашние альянсы конъюнктурными, а не принципиальными. Тем не менее Бреннер все-таки считает их продолжительными и стратегическими, а не переменчивыми и тактическими. Гражданская война, по Бреннеру, была в меньшей степени расколом внутри парламента и в большей степени «консолидацией критически важных альянсов» (1993, с.688). Бреннер хочет сказать, что альянсы строились и на личных, и на классовых основаниях. Он придает большое значение долговременным деловым, политическим, религиозным и личным связям между пуританами-землевладельцами — основателями колоний и колониальными купцами — нарушителями монополий. Подобные связи 1641 г. и позже придавали землевладельцам-парламентариям уверенность в том, что они могут положиться на лондонские народные силы, которые колониальные купцы мобилизовывали против короны, и что эти силы можно контролировать. Этот альянс в дальнейшем упрочился благодаря заинтересованности землевладельцев и капиталистических купцов (хотя часто не народных сил) в антикатолической милитаристской политике, а также общему желанию, чтобы государство стимулировало внешнюю торговлю и внутреннюю экономику. Обе группы требовали пресвитерианского или независимого в религиозном смысле урегулирования, которое бы защищало контроль землевладельцев и купцов над бывшей церковной собственностью и священниками их конгрегации.

Критику ревизионистов, предложенную Бреннером, можно углубить и усилить, перенеся его модели анализа купцов на изучение интересов и сетей землевладельцев. Большая часть этой работы уже проделана. «Экономические проблемы церкви» Кристофера Хилла (Hill, 1963) — решающее исследование того, как передача церковных земель, бенефициев, прав на десятину и распределение церковных приходов заинтересовала и получателей, и покупателей таких феодальных благ в сохранении их ныне частной собственности и сделала их противниками возвращения прав на доходы и юридические полномочия королю и англиканской иерархии [140]. Таким образом, владельцы бывшей церковной собственности, обладая схожими политическими интересами и общим набором религиозных идентичностей, завели между собой связи, назначая близких по духу священников на подконтрольные им бенефиции.

Питер Бирман находит схожую, взаимно усиливающую смесь классовых, патронатных и религиозных связей среди пропарламентского джентри в Норфолке, смесь, вытесняющую старые семейные и патронатные связи, при помощи которых магнаты контролировали графства в XVI в. [141] Работы Хилла и Бирмана показывают сельский эквивалент лондонского альянса по Бреннеру между пуританами-землевладельцами, учреждавшими колонии, и колониальными купцами — нарушителями монополий.

Джентри могли создавать альянсы, основываясь на местных и личных сетях. Однако, вопреки необоснованным утверждениям ревизионистов, сельские союзы были столь же продолжительными, как и лондонские коалиции, и также сформировались на десятилетия ранее революции. Социальные и политические сети не образовывались случайно или по чьему-либо капризу. Решения расширять свою политическую поддержку, назначать священников, вкладывать деньги, исповедовать религию или противодействовать королю или политической машине графства воспринимались весьма серьезно. Они принимались ради защиты жизни человека и его семьи и в надежде увеличить свои шансы. Судьбоносные решения принимались с большей уверенностью, когда они согласовывались с решениями других индивидуумов, занимающих схожее положение и мысливших схожим образом. С углублением линий напряжения и обострением конфликтов каждый выбор становился все более опасным и все меньше удовлетворял ожидания. Роялисты и революционеры были способны продолжать свою деятельность, будучи уверенными, что их ближайшие сторонники являются и их долговременными партнерами. Когда парламентарии очень нуждались в расширении своего союза, они обращались к надежным сторонникам своих сторонников. Книга Бреннера, по крайней мере, объясняет, почему эти далеко распространившиеся альянсы вообще заключались. Дальнейшее историческое исследование, базирующееся на готовности трактовать революционеров как людей целерациональных и социально стабильных, позволит определить интересы и сети, которые и создали великий антикоролевский союз. Такое исследование также сможет объяснить, почему этот союз разрушился во время республики (Commonwealth) и Реставрации и почему гораздо более ограниченная программа действий продержалась на протяжении всей славной революции.

Горизонтальный абсолютизм и концентрация элит

Стратегия горизонтального абсолютизма, запущенная Реформацией Генриха, обернулась подлинной катастрофой для королевской власти. Каждый ход Генриха VIII и его преемников против политических конкурентов на общенациональном уровне приводил к потере земель, налогов, юридических полномочий, власти над местным управлением и парламентом и переходу их к единственной элите, джентри, оказавшихся слишком многочисленными для подкупа короной. Разрушение короной политических сетей магнатов в графствах и контроля католической иерархии над общенациональной организацией церкви со своей экономической, юридической и идеологической властью привело к тому, что джентри стали искать новые основания для определения своего социального статуса и выражения своих материальных и духовных запросов. Джентри делали это через политические организации графств, концентрировавшихся вокруг коллегий мировых судей, и через коллективный патронат над протестантскими священниками. Новые политические и религиозные сети защищали и придавали идеологическую ясность интересам джентри в сохранении контроля над землей, противодействии попыткам восстановления своей власти со стороны короны и церковников-реваншистов, а также в упрочении своего верховенства во внутренней политике графств и благодаря связям с колониальными купцами в американских колониях, а затем и в Лондоне.

Горизонтальный абсолютизм в конечном счете консолидировал всю власть в графствах в руках одной элиты, джентри, обеспечил ее организационными и идеологическими средствами для определения и защиты своих интересов. Нужно свести воедино результаты тонкого и сложного анализа, проведенного по отдельности Бреннером, Хиллом, Бирманом и даже Морриллом, чтобы понять основные причины гражданской войны. Окончательное понимание распределения приверженностей и цепи событий в этом конфликте требует дальнейшей работы по намеченным линиям. Тем не менее конечный итог гражданской войны и урегулирования, которое последовало за славной революцией (и которое, как признают и ревизионисты, и марксисты, походило на то, что было предложено для прекращения борьбы между Карлом и парламентом в 1641 г.), определялся разворачиванием английского горизонтального абсолютизма. Определяющее воздействие этого фактора еще более проясняется при сравнении с вертикальным развитием абсолютизма во Франции. Теперь обратимся к Франции, а в конце подведем итоги, сравнив английские революцию и гражданскую войну с французскими Фрондой и революцией 1789 г.

ФРАНЦИЯ