- Я так и не понял, - закончил свой рассказ Иван Федорович, - зачем он меня вызывал? По сути дела, я ему ничего не сказал. И почему он не спросил ни о чем другом?
Ни о хлебе, ни о мясе? Почему просо?
Действительно, если вдуматься - может ли руководитель государства вызвать человека, заменяющего наркома, чтобы задать ему один-единственный второстепенный вопрос по работе отрасли? Допустим, может. Но ведь вождь удовлетворился ничего не значащим ответом... Очевидно, он привык играть роль "самого великого дозорного, который все видит и слышит", вплоть до того, как произрастает просо.
А потом в моей жизни были минуты, когда нашей брошенной под Ржев курсантской роте кричали командиры:
"За Родину! За Сталина!" И мы поднимались в атаку...
И были другие минуты, когда после ранения на подступах к Ржеву и окончания курсов младших лейтенантов Калининского фронта я принял взвод и сам не раз кричал эти же слева...
Война сместила многие понятия. Куда-то в глубины сознания перешли и фигура отца у рассветных окон Чистого переулка, и рассказ Ивана Федоровича, и страшное слово "репрессии". А остались ежедневно повторяемые славословия в газетах, в книгах, на политзанятиях. И этот крик перед атакой... Как все произошло? Подобные мысли не раз впоследствии приходили ко мне. Я понимал, сам видел, сколько горя принесли Сталин и его холопы народу, а ведь тоже кричал.
Так, уничтожая одних, запугивая других, сталинизм сделал еще одно, можно сказать, глобальное зло - раздвоил души большинства людей, которые думали одно, говорили другое, а делали третье. И это не кончилось со смертью Сталина, а прочно засело в обществе. Подтверждений тому было очень много - и в 50-е, и в 60-е годы, и позднее.
...Когда Сталин умер, я позвонил Михаилу Аркадьевичу Светлову, с которым был хорошо знаком, если не сказать - дружен. Я сказал: "Какая тяжелая потеря!" А Михаил Аркадьевич со свойственной ему иронией ответил: "Я еще не вполне оценил степень ее тяжести. Приезжайте, поговорим".
Мы долго разговаривали в тот вечер. Светлов рассказывал о годах репрессий, о потере друзей, в чьей преданности делу революции, честности и порядочности он был уверен. А я рассказал ему то, что написано выше.
- Об этом надо писать, - сказал Светлов. - Жаль, что нельзя, - и добавил: - Пока...
Жизнь показала: это "пока" оказалось пророческим.
23 июня 1987 г.
Н. М. Воронкин, ветеран партии,
войны и труда, г. Одесса
О "БЕЛЫХ ПЯТНАХ"
ИСТОРИИ
В Ваших публикациях я усматриваю начало большой работы по восстановлению исторической правды. Да, в нашей небольшой, но емкой истории Советского государства (всего 70 лет) очень много "белых пятен", и, чем быстрее мы их заполним на карте памяти, тем лучше.
Мы воспитывались в эпоху, когда все, что ни делалось партией и народом, приписывалось одному Сталину. Его обожествление дошло до абсурда. Сталин гений по всем вопросам политики, экономики, философии, дипломатии, военного дела, истории, языкознания и т. д. Он не спал, а думал только о нас, "винтиках" социализма. Какие только ему при жизни не пели дифирамбы!..
Мне посчастливилось выжить, несмотря на участие в пяти военно-морских десантах в тыл врага, при которых, как правило, три четверти участников погибало. В первом, в районе Одессы осенью 1941 года, никто из матросов не кричал "За Родину, за Сталина!", но зато, находясь под легким градусом от "наркомовской нормы", благим матом орали про бога, его мать пресвятую богородицу и всех боженят... А вот под Керчью и Новороссийском нет-нет да и были лозунги "За Родину! За Сталина!". Но кто и почему их кричал?
Перед высадкой приходил офицер из политотдела и собирал агитаторов, с каждого катера или мотобота по два человека, объяснял им обстановку, задачи десанта:
- Вам лично при подходе к берегу выброситься первыми с лозунгом "За Родину! За Сталина!" и увлечь за собой остальных...
Но и тут "бог" был рядом со Сталиным. Под Новороссийском мы уже строем подписывали клятву лично Великому Сталину, написанную и присланную сверху.
Стоит ли восстанавливать памятники Сталину? Давайте положим на весы истории великое и злое, совершенное им.
Великое мы знаем, а злое?
Ликвидация оппозиций. Сколько расстреляно и репрессировано? "Белое пятно"! И все ли они были заядлые враги Советской власти? Не верю!
Перегибы коллективизации. Сколько погибло тогда крестьян? Черчилль называет миллионы. Но Черчилль наш ярый враг, я ему не верю, а наша научная статистика что дает? "Белое пятно". А сколько жертв унес голод в 1932 - 1933 годах? Тоже "белое пятно".
После убийства С. М. Кирова сколько репрессировано?
"Белое пятно". В 1937 году самоубийство любимца партии Серго Орджоникидзе. "Белое пятно"...
Сталин лично ответствен за трагедию участников обороны Севастополя. Когда уже было ясно, что город не удержать, Военный совет Черноморского флота внес в Ставку предложение - все крупные и быстроходные корабли флота, от линкора "Парижская коммуна" до базового тральщика, бросить на эвакуацию участников обороны. Используя опыт эвакуации Одессы, вывезти в кавказские порты героических участников обороны Севастополя. Потери на переходе возможны, но основная часть личного состава достигнет портов Кавказа. Сталин не. разрешил использовать для эвакуации флот, а вместо этого прислал послание, прославляющее участников обороны, и поставил их героизм в пример всей Красной Армии. Сколько их, настоящих героев, осталось там, на мысе Херсонес? "Белое пятно"... (Немцы, захлебываясь от восторга, сообщали: более ста тысяч!)
Сталин при его железном характере был человеком настроения. Когда в мае 1942 года рухнул Крымский фронт по вине Мехлиса, он его не расстрелял, как генерала Павлова, а, понизив в звании и должности, направил членом Военного совета фронта, где тот с успехом "съел" пару командующих армиями, в том числе прославленного полководца И. Е. Петрова, героя обороны Одессы, Севастополя, Новороссийска. Сохранив Крымский фронт, мы вышли бы к Перекопу и не оставили бы Севастополь...
Послевоенные годы. Борьба с "космополитами". Сколько ученых и деятелей искусства унесла эта борьба? Ленинградское дело. Расстреляны председатель Госплана Вознесенский, секретари Ленинградского обкома и горкома Кузнецов и Попков. А сколько репрессировано в связи с этим надуманным делом? "Белое пятно"!
А что было сделано с десятками и сотнями тысяч военнопленных, вышедших из окружения, и даже с частью партизан? Все они по возвращении на Родину обязаны были пройти проверку в сибирских лагерях... Сколько же пришлось морально пережить всем этим "врагам народа", их женам, детям, военнопленным, исключенным из комсомола, не принятым в институты, пока смерть "Хозяина" не сняла с них табу! Через 20 лет перед ними официально извинятся...
Сталин не мог знать поименно репрессированных секретарей райкомов, директоров заводов, командиров полков.
Но маршалов Тухачевского, Блюхера, Егорова, командующих особыми округами Якира и Уборевича, государственных и политических деятелей Бубнова, Чубаря, Косиора, Постышева и сотни других он знал лично, назначал на должности, встречался с ними, они служили ему не за страх, а за совесть. И погибли - за что?
Кто смоет кровь безвинно погибших?
Сейчас опубликованы "Новое назначение" А. Бека, "Дети Арбата" А. Рыбакова. В этом я тоже усматриваю начало восстановления исторической правды.
Мне кажется, в личности Сталина соединились воедино великое и злое. Чего больше? Ответит История! Перед нами прошли эпохи Ленина, Сталина, Хрущева и Брежнева... И только к одному имени - Владимира Ильича Ленина ничто не пристало, потому что он был действительно гениальным вождем и Человеком.
Так что, вы спросите, все годы, пока руководил партией и страной Сталин, были одни неудачи и все было плохо?
Категорически отвечаю: нет! Мы достигли больших успехов, от сохи шагнули в космос. Но послушайся партия великого Ленина в 20-е годы переместить Сталина с должности генсека, - мы бы имели гораздо большие успех.и и уж конечно таких многомиллионных жертв от репрессий не понесли бы.
Ворошить прошлое - не очень благодарное дело. Но Вы подняли этот вопрос, а мне надоело молчать. Верю, что теперь, в условиях гласности, Вы опубликуете эти строки.
24 июня 1987 г.
В. Н. Юдин, рабочий завода
имени Войтовича, г. Москва
КАК Я КОНФИСКОВАЛ
ХУТОР
Мне 60 лет. Юнгой, добровольцу из блокадного Ленинграда начал свой путь на Балтике. В конце 1946 года я как "опытный воин" с большим флотским званием - старшина 1-й статьи (младенец по знанию жизни с 19-летним "огромным" опытом) - был направлен с боевых катеров на берег обучать новобранцев в качестве старшего инструктора. Отлично справлялся с этим делом. Если бы в то время я услышал что-либо плохое о Сталине, то шлепнул бы любого на месте.
В 1948 году осенью меня, моего друга, такого же старшину, и лейтенанта, начальника клуба части, вызвали к начальнику и сказали, что мы отправляемся на задание. Приказали взять личное оружие. Поздним вечером мы прибыли в офицерский клуб порта Лиепая, где было битком таких же, как мы, из разных частей флота. Перед нами выступил министр МГБ Латвии и сказал следующее:
