Сам же я считаю, что генерал армии Д. Г. Павлов, будучи прекрасным командиром танкового соединения (это он доказал в Испании и в финскую войну), еще не был готов по глубине необходимых знаний возглавить крупнейший военный округ, а потом фронт и не справился с возложенными на него задачами.
Что же касается Мехлиса как политического деятеля, то он волен был в своих суждениях. Однозначно относиться к нему тоже будет несправедливо.
Я получил многие тысячи откликов на роман "Война", отмеченный в 1983 году Государственной премией СССР, много раз изданный у нас и за рубежом. Встречались среди этих откликов и критические замечания. Но такого обвинения, какое предъявили вы мне, товарищ академик, я еще не встречал. Более того, еще в 1962 году мной опубликована первая книга романа "Люди не ангелы", в которой я в меру своих сил, но с полной категоричностью осудил необоснованные репрессии, а также перегибы и ошибки, допущенные при коллективизации и раскулачивании. В написании романа я основывался на том, что в моем родном селе Кордышивка на Виннитчине был репрессирован каждый восьмой крестьянин, в том числе и немало моих родственников, за что я в 1938 году был изгнан из Краснодарского пехотного училища. Мне ли быть сторонником репрессий и расстрелов?.. Более того, в первой книге романа "Война" я написал главу, в которой попытался, опираясь на бытовавшую тогда версию, изобразить, как фашистская разведка, обнаружив у себя чешского агента, подсунула ему сфабрикованные документы о якобы существующем заговоре среди высшего командования Красной Армии. Документ через Прагу будто бы попал в Москву и явился поводом для арестов...
При публикации книги (гранки ее у меня хранятся) глава была изъята, и мне дали объяснение: "Все это блеф". А после вашего, товарищ академик, выступления в "Социалистической индустрии" я уже не знаю, где правда, а где неправда. Сейчас, в наступившую пору гласности, надо бы, чтоб восторжествовала истина во всем, пора открыть архивы и дать возможность всем пишущим узнать, кто был кто, и понять взаимосвязи самых разных событий.
Далее замечу, что в своем ответе на письмо шофера И. Карасева именно вы стараетесь переиначивать историю и свои прежние верования. Для начала остановлюсь на ваших суждениях по поводу фронтового боевого клича "За Родину, за Сталина!". Хотите ли вы того или нет, но был такой клич - всю войну. В приграничных боях, а затем под Ярцево я, тогда младший политрук, тоже не один раз ходил в штыковые атаки именно с этим боевым лозунгом, конечно же не думая, что иду почти на верную смерть во имя только одного человека - Сталина. Родина, партия, народ, ленинские идеи, свобода родной земли - вот что звучало тогда в боевых возгласах советских воинов. Поднимите фронтовые, да и центральные газеты военной поры, и вы убедитесь в этом. И уж совсем "ненаучно" утверждать, как вы это делаете, что "широкому бытованию легенды о формуле "За Родину, за Сталина!" способствовали и письма командования вдовам погибших". Легенда о формуле?! Как это понять? Как воспринять такую нелепость народу, который еще не выплакал всех слез по своим тяжким утратам в войне? Для меня лично в ваших словах звучит кощунство по отношению к миллионам павших в боях за Родину, и, уверен, не только для меня, тем более что в своей брошюре "У стен Сталинграда" (Воениздат, 1952) и вы писали, что борьбе на Волге (цитирую) "были подчинены все многообразные формы агитационно-пропагандистской работы...
"Вперед, за Родину, за Сталина!" - эти лозунги были вывешены в блиндажах, печатались в листовках..." (с. 43).
В ответе водителю И. Карасеву вы пишете: "...все успехи, достигнутые партией и народом, неправильно связывать с именем Сталина, приписывая ему качества "гениального вождя народов", "великого полководца". По моему убеждению, - продолжаете вы, - Сталин не был ни гениальным вождем, ни великим полководцем".
Позвольте усомниться в ваших убеждениях. В упомянутой выше брошюре именно вы писали на с. 107: "В ходе этого сражения Советская Армия, возглавляемая гениальным полководцем и великим вождем И. В. Сталиным, проявила высокие политико-моральные и боевые качества".
В журнале "Вопросы истории" No 5 за 1950 год вы утверждали: "И. В. Сталин, возглавивший вооруженную борьбу советского народа против фашизма, своим мудрым и твердым руководством обеспечил разгром врага под Сталинградом". "В этой же битве, - утверждаете вы далее, - выявилась несокрушимая мощь Вооруженных Сил СССР, превосходство сталинской военной науки и военного искусства и полководческий гений И. В. Сталина". И далее:
"В ходе этого сражения Советская Армия, возглавляемая гениальным полководцем и великим вождем И. В. Сталиным, проявила..." И т. д.
Таких и подобных утверждений полно во всех ваших "научных" трудах прошлого, вплоть до брошюры "Поражение вермахта под Москвой", изданной в 1981 году "Московским рабочим".
Как после всего этого можно именовать вашу "научную"
деятельность и совместима ли она с высоким званием академика? И как нам в свете ваших сегодняшних оценок Сталина относиться к его военно-деловым и политическим качествам, проявленным в период Отечественной войны, о которых написано во многих книгах мемуарной литературы, в том числе Жукова, Василевского, Мерецкова, Штеменко, Кузнецова, Шахурина и многих других, а также и зарубежных деятелей, например У. Черчилля, Гарри Гопкинса, Гарримана...
Читая эти книги, я при этом не забываю об известных решениях партии, справедливо осудившей культ личности Сталина, и руководствуюсь ими, но историю, подобно вам, не переиначиваю. Ведь история слагается из всей жизни народа, прежней и настоящей, и делать над ней насилие, поправлять ее или закрывать глаза на незабываемые ее страницы никому пользы не принесет.
Позволю себе закончить письмо выдержкой из романа "Война", которая выражала и выражает суть моей боли:
"Тяжкое это было время... К нему часто будут обращать взор летописцы, философы, златоусты всех континентов. Найдутся среди них и такие, которые позволят себе судить о событиях тех дней без должного понимания их сложной трагичности и рассматривать их с позиций некоего философско-исторического дальтонизма. А иные, стыдливо позабыв о бывших своих верованиях и публичных утверждениях, станут искать маятник "нового" времени и нередко скрип флюгера на чужой крыше принимать за голос истины. Эти люди при определенных гарантиях безопасности для себя, когда страх за свое благополучие не смущает их сердца, скоры на первое слово и на сомнительное дело. Они ревностно начнут высекать своими перьями искры из колеса истории и выдавать их за лучи правды...
Но, к великому счастью истории, неодолимы те силы, которые защищают истину".
Социалистическая индустрия,
1987, 14 июня
П. П. Лебедев, ветеран войны,
член Татарского республиканского
совета ветеранов, г. Казань
СОЗДАТЬ ХРОНИКУ ВОЙНЫ
И. Стаднюк - известный писатель, его книги о войне, о первых, самых трагических ее страницах привлекли внимание: ряд подробностей о том, что происходило в высших эшелонах государственной и военной власти, приводился впервые. Что же нового скажет писатель сейчас, когда так неожиданно вырос интерес к отечественной истории, когда мы пытаемся многое переосмыслить, понять заново, разобраться по-честному в своем прошлом? Оказалось, что нам предлагается "открытое письмо"
писателя к академику А. М. Самсонову, который в ряде своих выступлений поднял проблему раскрытия полной, ничем не урезанной правды о войне.
Насколько я понял, Стаднюк не возражает против основных положений академика, хотя никак не высказывает и своего отношения к ним. Письмо посвящено некоторым частностям, которые, однако, глубоко затронули писателя, вызвали резкую, даже обидчивую реакцию. Конечно, каждый имеет право на собственное мнение и защиту его. Тем более сейчас, когда мы все постепенно привыкаем к дискуссии, полемике и, наоборот, отвыкаем видеть в каждом инакоподходящем к проблеме если не классового, то, во всяком случае, личного врага.
Письмо Стаднюка меня, откровенно скажу, разочаровало. И излишне возбужденным, неуважительным к оппоненту тоном, и весьма слабой логикой возражений. Писатель задает историку риторический вопрос: "Неужели вы, уважаемый товарищ академик, не поняли позицию автора романа "Война" по отношению к судьбе Д. Г. Павлова хотя бы из такого диалога Сталина и Шапошникова?.." Но что следует из приводимого диалога? Только то, что Шапошников то ли по искреннему убеждению (точнее, заблуждению), то ли из лукавства оправдывает расправу над командованием Западного фронта довольно странным доводом, что "трагедия генералов Павлова, Климовских, Григорьева, Клыча, Коробкова... меркнет на фоне трагедии десятков и десятков тысяч людей, погибших или оказавшихся в плену у немцев". Как следует из последующего разговора, Сталин с этими доводами вполне согласен. А Стаднюк?
