Вскоре в водах Драча показался и византийский флот. Морские силы Венеции и Византии соединились и полностью господствовали на море, отрезав Роберта от Апулии. «Пока шла зима, — пишет Анна, — вражеским кораблям нельзя было выйти в море (из-за плохой погоды); ромейский и венецианский флоты к тому же внимательно охраняли морской пролив между обеими землями (Апулия и Балканы), не допускали кораблей и подвоза из Италии (Лангобардии); когда же наступила весна и море стало спокойным, венецианцы первыми, снявшись со стоянки, направились против морских сил Роберта, а к ним вскоре присоединился и Маврих с ромейским флотом. Произошло сильное сражение, — морские силы Роберта показали тыл. Тогда Роберт приказал вытащить корабли на берег».[990]
Хорошо начатая кампания, однако, была совершенно испорчена поражением, которое Роберт Гюискар нанес императору Алексею, между тем приблизившемуся к Драчу и вызвавшему к себе на помощь и Палеолога из Драча. И причины поражения, и его масштабы источниками изображаются различно[991], но совершенно ясно одно: сражение было Алексеем полностью проиграно и тем самым были сведены на нет успехи, одержанные на море, и война должна была продолжаться. Сражение произошло 18 октября 1081 г. Приближалась зима, когда Адриатическое море не было безопасным для плавания. Венецианский флот вернулся на свою стоянку в лагуны.
Судьба Драча, за осаду которого Роберт принялся вновь, была решена. Войска Алексея рассеялись, тот и другой флоты удалились. Защитниками Драча были остатки прежнего гарнизона Палеолога, венецианская колония, конечно, очень немногочисленная, да еще небольшое число амальфитанцев. Мужество довольно скоро покинуло защитников и в феврале 1082 г. они сдали город Роберту. В этом событии некоторую роль сыграло, кажется, соперничество фамилий Контарини и Сильвио, — редкий в истории Венеции случай предательства интересов республики из чувства личной мести.[992]
После падения Драча, поражения армии Алексея и удаления флотов на свои зимние стоянки создалась обстановка, чрезвычайно благоприятная для осуществления самых смелых планов Роберта. Однако, он не был в состоянии ее использовать. Императору Алексею удалось парализовать успехи Роберта Гюискара дипломатическим путем[993]: в Италии ему были противопоставлены некоторые из его вассалов, а император Генрих IV мог теперь отомстить и ненавистному Григорию VII, и его южно — италийскому союзнику. Движение среди италийских вассалов Роберта и появление на севере Италии германского императора заставили его спешно покинуть Балканский полуостров и удалиться в Италию, возложив продолжение войны на своего сына Боемунда.
Боемунд первоначально довольно удачно выполнял возложенную на него задачу: по старой «Егнатиевой дороге» он углубился в Македонию. Его войска взяли Охриду, Касторию, Янину. Император Алексей спешно готовил новую армию[994] и убеждал венецианцев вновь выступить со своим флотом. Между тем Боемунд перешел в Фессалию, взял Трикалу и осадил Лариссу. Под этим городом его успехи и закончились: Леон Кефала мужественно оборонял город, а войска Алексея своевременно пришли ему на помощь. Боемунд должен был отказаться от продолжения осады и спешно отступить к Адриатике. Все его завоевания были разом потеряны.[995] Неблагоприятно для Боемунда сложилась обстановка и в его тылу. Венецианцы весной 1083 г. снова выступили в поход и приблизились к Драчу, где находился гарнизон Боемунда. Простояв некоторое время в порту, венецианский флот направился к Корфу, где и соединился с греческим флотом. Союзники овладели рядом укреплений на этом острове. Боемунд, оставив гарнизоны в занятых ранее эпирских городах, удалился в Италию. Венецианский флот вернулся в лагуны.
Тем временем Роберт преодолел трудности, созданные для него византийской дипломатией: феодалы южной Италии были усмирены, большая армия наемников весной 1084 г. направилась к Риму, откуда Генрих IV поспешил отступить. Роберт овладел «вечным» городом и разграбил его.[996] Возвратившийся с Балканского полуострова Боемунд торопил отца продолжать начатое им дело. Роберт приступил к подготовке новой экспедиции. В октябре 1084 г. он и Боемунд смогли снова сесть на корабли и выступить к восточным берегам Адриатики.[997]
Армия Роберта, отправившись из Бриндизи, высадилась между Валлоной и Бутринто и здесь соединилась с остатками армии Боемунда. Для Византии опять создалось трудное положение. Но и Венеция не могла допустить торжества норманов. Поэтому она вновь откликнулась на просьбу Алексея о помощи и, снарядив большой флот, в третий раз направила его к спорным берегам. В этом походе сам Доменико Сильвио, кажется, не принимал непосредственного участия.
Венецианский флот первоначально имел значительный успех в районе Корфу.[998] На широте Кассиопе в ноябре 1084 г. флот Роберта понес серьезное поражение, и венецианцы уже сообщили о своей победе в Венецию. Однако через несколько дней недалеко от Пассари произошла новая битва, которая закончилась для венецианцев катастрофой. Из общего количества 59 судов разных типов, выступивших из Венеции, было потеряно около 10 больших кораблей, погибли тысячи матросов и солдат.[999] Поражение будто бы было вызвано тем, что венецианские корабли были слабо балластированы, а потому и неустойчивы.[1000] Эта неудача стоила Доменико Сильвио трона: он был низвергнут и удалился в монастырь.[1001]
Роберту казалось, что наступил благоприятный момент, для того, чтобы разъединить союзников. Он обратился к венецианцам с предложением мира. Однако правящий класс Венеции был настолько серьезно заинтересован в провале норманской затеи, что республика ответила решительным отказом: «Знай, Роберт, что если бы мы даже видели гибель своих жен и детей от твоего меча, — говорили будто бы Роберту венецианцы, — то и тогда мы не отказались бы от союза с самодержцем Алексеем».[1002] Ответ был совершенно искренним, так как на карту были поставлены самые насущные интересы Венеции, которая уже успела в это время добиться таких уступок со стороны императора Алексея, каких она наверное не смогла бы добиться от Роберта.
Действительно, новый дож Витале Фальеро с необычайной энергией готовился к кампании 1085 г. Пострадавший в ноябре флот был пополнен и в конце 1084 г. уже был готов к действию. Война, таким образом, продолжалась. Венецианцы в новом походе действовали гораздо более счастливо, чем в предыдущую кампанию, они одержали над флотом Роберта значительную победу и, господствуя, таким образом, на море, сделали для Роберта рискованным всякое продвижение вглубь полуострова. Роберт попытался перенести базу своего флота несколько южнее, поручив одному из своих сыновей занять Кефалонию. Это ему удалось, но конец норманской затеи был близок. На Кефалонии Роберт заболел и в июле 1085 г. умер. Его сыновья Рожер и Боемунд поспешили в Италию, чтобы поделить между собою наследство отца.
Первое нападение норманов было отбито. Венеция по праву могла гордиться достигнутым успехом.[1003] Она избавилась от очень опасного для ее коммерческих интересов соседства; она заполучила от Византии исключительно важные экономические уступки; ее военная мощь должна была отныне внушать к себе уважение со стороны соседей; ее далматинские и истрийские приобретения получали особый смысл и значение. Венеция до конца останется верной этой своей политике по отношению к норманам, она неизменно будет на стороне Византии всякий раз, когда норманские притязания в отношении Восточной империи будут выходить за рамки простого грабительского набега.
3. Новый противник на берегах Адриатики
В момент, когда угроза со стороны норманов миновала, а положение в Далмации могло казаться стабилизировавшимся, внимание венецианских политиков должны были привлечь два новых крупных политических события международного значения: на западе — это усиливавшаяся проповедь крестового похода, а на востоке, в непосредственной близости к сфере территориальных интересов Венеции, — выход Венгрии на берега Адриатики. Последнее событие особенно близко затрагивало интересы Венеции, но и восточные проблемы, поднятые крестоносной проповедью на западе, требовали к себе самого пристального внимания. Венеция пока не могла быть одновременно сильной разом в нескольких местах, — можно было, поэтому, ожидать частичных и временных неудач.
Впервые венецианцы познакомились с венграми еще в период их опустошительных набегов на различные территории Западной Европы. В 899 г. они появились в северной Италии и напали на острова лагун. На кожаных мешках переплыли они незначительное водное пространство, которое отделяет острова от материка, сожгли поселения на Иезоло, пытались даже атаковать Риальто и Маломокко, но были отражены морскими силами республики под начальством дожа Пьетро Трибуно (888–911).[1004] Теперь время таких набегов миновало. Венгрия уже около столетия выступала в качестве организованной политической силы.
