Накануне Дня чекиста (20 декабря) перед сотрудниками нашего Управления решил выступить генерал А. Е. Сафонов. Этот заместитель министра, курировал линию борьбы с коррупцией. О нём мы толком ничего не знали, кроме того, что он работал в Красноярском краевом УКГБ СССР, а в Москву перевёлся с помощью своих влиятельных сибирских связей. На то время, да и, к сожалению, сейчас, создавались целые клановые системы в правительстве и силовых структурах, когда сотрудники выдвигались на вышестоящие должности не по профессиональным качествам, а по критериям «преданности» своему покровителю-земляку. На Лубянке группами толпились и держались обособленно представители Питера, Ташкента, Красноярска, Свердловска (Екатеринбурга) и других крупных городов России. Как могла им сопротивлялась пока ещё тогда самая мощная «московская круговая порука», подбиравшая сотрудников по принципу «есть прописка, будешь наш». В ходе своего выступления Сафонов удивительно обтекаемо охарактеризовал обстановку в стране после развала СССР. Бросалось в глаза, что в докладе он избегал употреблять слово «коррупция», будто она на то время вообще отсутствовала. Но когда Сафонов вдруг с пренебрежением высказался о том, что Управление БКК должно вести себя «скромнее» и не требовать какой-либо дополнительной помощи, так как все равны, в зале раздался сильный ропот. Непонятно почему, но далее он прошёлся и по нашей армии, заявляя, что её количество чрезмерно особенно при отсутствии теперь внешних врагов и намерении России вступить в НАТО. Пора, мол, поэтому и военных уравнять в правах с простым народом. На последовавшие наши вопросы Сафонов отвечал кратко и неубедительно, всем видом показывая, что ему некогда и пора уходить. Попытался и я обратить внимание Анатолия Ефимовича на то, что сотрудники отдела, да и Управления в целом, из-за огромного вала преступности домой появляются далеко за полночь. Где уж тут говорить о равной загруженности и первоочередности функциональных задач, например с разбухшими управлениями материально-технического обеспечения, секретариатом и кадрами. Зал одобрительно загудел, поэтому я высказался и о том, что на Руси служивые люди всегда были в почёте, так как обеспечивали мирное сосуществование своей Родины, будучи готовыми, отдать за неё жизнь. Ничего наш куратор генерал Сафонов на это не ответил. Что-то, буркнув сидевшему с ним генералу Трофимову, он быстро вышел из зала. Начальник УБКК, как ни в чём не бывало, довёл до конца толи собрание, толи подведение итогов за год и мы разошлись по рабочим местам. Стало понятно, что в борьбе с коррупцией помощи от генерала Сафонова не стоит ожидать. Правда, никто из нас тогда не догадывался, что вскоре дела по «ЧО», а также по линии ЭКР, начнут встречать непонятно-ватное толи равнодушие, толи сопротивление. В этих условиях мы начнём работать по старой чекистской поговорке: «Не надо нам помогать. Лишь бы не мешали!».
Новый этап борьбы за власть проамериканского Ельцина и пришедших в себя после переворота державников
В суматохе проводимых операций как-то в стороне остались бурные политические события декабря 1992 года, готовые в любой момент перерасти в новую государственную катастрофу. 1 декабря открылся и начал работу Седьмой съезд народных депутатов, который изначально поставил своей задачей снять главу правительства Гайдара. Зная об этих планах, Ельцин загодя подготовил очередной незаконный указ, предусматривающий уже 4-го числа приостановку деятельности съезда и расширение своих полномочий до принятия новой конституции. После того, как депутаты проголосовали против кандидатуры Гайдара, по словам Коржакова 9 декабря Ельцин так расстроился, что попытался в очередной раз покончить с собой в сауне. Всю ночь американские советники и Бурбулис, пригласив заместителя спикера С. А. Филатова, разрабатывали план атаки на парламент. На следующий день, уже свежий как огурчик (кто же ему позволит соскочить в сторону) Ельцин выступит на съезде, объявив недоверие парламенту и призвав своих сторонников покинуть зал. В духе последующих репрессий, сразу после его речи телевидение прервёт трансляцию, а связисты отключат междугороднюю связь в здании. Чтобы заручиться заграничной поддержкой, проамериканский министр иностранных дел РФ Andreu Козырев выступит на заседании ОБСЕ в Стокгольме с провокационным прогнозом катастрофического развития событий в России, если оппозиция победит Ельцина. 14 декабря и вице-премьер Aleksander Шохин в Москве призвал послов семи ведущих государств мира поддержать режим Ельцина, отсрочив погашения внешнего долга страны. В этот же день парламент из пяти предложенных съезду президентом кандидатур на пост премьера большинством голосом проголосует за Ю. В. Скокова. Но Ельцин вручит портфель главы правительства не ему, a B. C. Черномырдину, занявшему второе место в голосовании, на которого у окружения президента якобы имелся компромат.[270]
По этому поводу встретился с В. И. Илюхиным, пытавшегося консолидировать лидеров оппозиции, многие из которых хоть и скомпрометировали себя участием в развале СССР, но, видя катастрофические последствия предательства, старались загладить вину и выступали против проамериканского режима Ельцина. По полученным им сведениям, ястребиное окружение президента вплотную готовилось не только к разгону парламента, но и к введению военной диктатуры на переходной период. С этой целью они заранее подготовили даже списки для первоочередной «изоляции» лидеров оппозиции, включая не только политиков, но и представителей армии и специальных служб.[271] Тогда ещё подумал: «Вот предмет деятельности для УБТ МБ РФ, так как подобная изоляция включает не только аресты, но и физическое устранение граждан по политическим мотивам. А это уже признаки террористической деятельности». В конце беседы Виктор Иванович спросил у меня: «Как чекисты Лубянки относятся к сносу памятника Дзержинскому?». Ответил, что большинство считает это воцарением беззакония и произвола, своеобразным плевком в правосудие и здравый смысл. Подумав, Илюхин сказал: «Александр Михайлович! А давайте совместно продумаем план и организуем его восстановление в ближайшее время!». Я удивился и ответил: «Конечно – это здорово, но власть сочтёт данный факт с нашей стороны провокацией со всеми вытекающими последствиями. В такой переходной период кризиса в стране мы сознательно «дразним гусей», подталкивая их на ещё более беззаконные меры. Может получиться, что после восстановления памятника Дзержинскому, его потом не только окончательно снесут, но и отправят на переплавку. Если у нас уже есть силы, чтобы после его установки не допустить повторного сноса, тогда можно действовать». Илюхин внимательно на меня посмотрел и спросил: «Ну, а Вы лично готовы вместе со своими товарищами помочь в этом деле?». Понимая ответственность такого решения (ведь могут уволить), всё же не хотелось в глазах Илюхина показаться трусом, и я сказал: «Конечно, поможем. Для начала с моими ребятами спилим кощунствующий в данном случае могильный крест, который символизирует «звиздец» порядку и Закону. А там посмотрим». На том и расстались.
Так как на носу было 20-е декабря, решил в этот праздничный для чекистов день организовать не только снятие грубого подобия креста, но и закраску оскорбительных надписей на постаменте. Поделился своими соображениями с майором Родиным. Тот сразу согласился, но разумно предложил ограничиться приглашением на «дело» ещё только Сергея Кравченко, чтобы не приписали нам политическую «групповуху». Ранним утром в субботу, накануне 20-го, выдвинулись к памятнику с заранее заготовленной лестницей, туристическим тросом с зацепом и трёхлитровой банкой краски. К своему ужасу обнаружили, что наши представления о высоте постамента не соответствовали действительности, и раздвижная лестница не доставала до края метра три. Взобравшись на неё, забросил за край постамента зацеп и попытался, упираясь в чугунное основание залезть наверх. Однако по чугуну, покрытым от сильного мороза толстым слоем инея, ноги скользили, а сил, чтобы подняться на одних руках в зимней одежде, не осталось совсем. Уже внизу, посовещавшись, решили перенести это дело на следующий день, но зацеп-кошка застряла и никак её с тросом не могли освободить. С досадой подумал: «А ведь у злых людей-то получилось утереть нос чекистам и надругаться над памятью Дзержинского. Должно ведь и у нас добро выйти». По-моему, тогда Родина Толю осенила мысль проехать в местную станцию МОСЭНЕРГО на Армянском переулке и договориться, чтобы нам помогли с машиной по ремонту фонарей, имеющей выдвижную стрелу с кабиной. Через минут двадцать, «уговорив» дежурную смену своими удостоверениями, мы вернулись и довершили начатое. Часам к 8-ми утра, спиленные и сбитые накрест доски, были уже внизу. Начали сворачиваться, когда к нам бочком-бочком подошёл прапорщик из отдела охраны Лубянки и спросил: «Кто вы и что здесь делаете?». Предоставив ему удостоверение, я ответил: «Завтра наш с Вами День чекиста. Поэтому мы решили провести субботник по очистке постамента от всяких оскорбительных надписей. Передайте своему начальнику, что если он ещё раз допустит случаи осквернения и вандализма, хотя бы постамента, заставлю его самого здесь работать». Прапорщик ухмыльнулся и незаметно ушёл. А мы с гордостью и радостью, что не оплошали, пошли в свой подъезд с церквушкой напротив Детского мира. Только зашли в проходную, как туда следом вошёл первый заместитель начальника УБКК генерал-лейтенант А. И. Коннов. Увидев нас в рабочей одежде с раздвижной лестницей, краской и намотанным тросом, он с удивлением спросил: «А что это вы тут делаете ранним утром в субботний выходной день?». Ответил ему также как и прапорщику отдела охраны (кроме второй части), но Александр Иванович видно всё понял и сказал: «Молодцы! Поэтому поздравляю вас с наступающим днём ВЧК-КГБ-МБ! Удачи во всём!».
