на него должным образом, и неприятель, почувствовав передышку, закрепился на своих позициях и начал широкое наступление по всему фронту. Через несколько часов, в 13:30, контратака все же была проведена, но наступившие сумерки, помешали ее благоприятному завершению.
Колонна из двух батальонов 318-го пехотного полка и одного подразделения берсальеров из XVIII батальона остановилась на окраине Орлово-Ивановки. Один батальон двинулся на Петропавловку. При поддержке танков им удалось оттеснить неприятеля с центральных позиций на левом фланге. Колонны достигли восточной части Орлово-Ивановки и развили наступление у Петропавловки, но потом снова отошли на исходные позиции, так как не могли провести ночь в открытом поле из-за сильного мороза.
Вечером, 25 декабря, наше положение, по сравнению с серединой дня, улучшилось. Линия обороны у Новоорловки, Крестовки и Петропавловки оставалась в руках неприятеля, но Орлово-Ивановка была наполовину нашей, а Рассыпная с Михайловкой продолжали оказывать сопротивление русским. Таким образом, наши упорные оборонительные бои и контратаки позволили сохранить довольно удовлетворительную ситуацию в целом. Мешали погодные условия. Глубокий снег задерживал быстрое продвижение, а из-за бушующей снежной бури 25 декабря авиация с обеих сторон бездействовала.
На рассвете 26 декабря возобновилась наша контратака. I и II батальоны 318-го пехотного полка и берсальеры из 18-го батальона при поддержке почти всех танков вновь захватили Олово-Ивановку, кроме северной части этого населенного пункта. Артиллеристы 5-й батареи конной артиллерии участвовали в бою в качестве пехотинцев. На помощь выдвинулся LXIII легион „Тальяменто“, но он сразу наткнулся на встречную атаку русских и занял оборону. В такую же ситуацию попал и LXXIX батальон, направлявшийся к Михайловке.
К 12:00 колонна из XX батальона берсальеров и II батальона 318-го полка овладела Петропавловкой, но русским удалось вторично отбросить их на исходные позиции. Первым отошел батальон 318-го полка, затем наш XX батальон. В Рассыпной XXV батальон берсальеров отбил атаку штурмовых частей и удержал позиции. В течение 26 декабря особых успехов мы не добились. Ночью командование XLIX корпуса перебросило в расположение дивизии „Челере“ 2-й полк парашютистов. 27 декабря бои вновь разгорелись с неистовой силой. Полк парашютистов направился на север и занял дорогу между Орлово-Ивановкой и Петропавловкой. I и II батальоны 318-го полка и наши берсальеры полностью захватили Орлово-Ивановку, подавив сопротивление в северном секторе, и отбили у противника стратегически важную высоту 331,7. 20-й батальон берсальеров и III батальон из 318-го полка под командованием полковника Каретто выбили неприятеля из Петропавловки. LXIII и LXXIX батальонам легиона „Тальяменто“ удалось захватить Новоорловку. Русская армия оказывала упорнейшее сопротивление, но не смогла замедлить наш порыв.
Уже к 15:00 мы полностью контролировали ситуацию. 27 и 29 декабря наши усилия были направлены на захват прежних позиций и прилегающих к ним населенных пунктов. 30 декабря неожиданная атака русских выбила подразделения 318-го немецкого полка с высоты 331,7. День спустя, XVIII батальон берсальеров при поддержке огня трех групп артиллерии и одной группы танков снова провел штурм и восстановил контроль на этом стратегически важном кургане (Могила-Острая). Этим декабрьским днем 1941 года тяжелая битва, начавшаяся в день Рождества, могла считаться законченной.
Ранее я уже говорил о моральных аспектах власти победителя над побежденным. Для объективности стоит добавить, какие жестокие акты совершали русские солдаты с нашими пленными. Эти факты подтверждены многими документами, но я ограничусь цитированием только одного эпизода, который изложу с грустью и скорбью.
XVIII батальон берсальеров отходил из Орлово-Ивановки и при этом был вынужден оставить в одной избе врача и тяжелораненых (около 20 человек). Первые русские солдаты, вошедшие в избу, с пониманием и сочувствием отнеслись к раненным, принесли им воду и медикаменты. Но как только появился политрук, ситуация резко изменилась. Он в грубой форме возмутился поведением собственных солдат, проявивших человеческое отношение к неприятелю. По его приказу всех раненых вытащили наружу и расстреляли. Только один берсальер случайно остался жив (он лежал под убитыми товарищами) и вечером смог ползком добраться к ближайшему дому, где одна крестьянка помогла ему и спрятала под соломой в сарае. Когда на следующий день в результате контратаки наши части вновь заняли деревню, этот берсальер и рассказал о массовом убийстве и о храбром поведении единственного офицера, находившегося среди них, младшего лейтенанта Видолетти. Когда политрук уже вытащил всех во двор, Видолетти произнес пламенную речь о любви к Родине и, выйдя вперед, принял на себя первый выстрел [110].
Рождественская битва была выиграна за счет непреклонной твердости итальянского солдата. Мы победили превосходящего по численности жестокого, смелого и решительного врага во время снежных бурь и при температуре, опускавшейся до −45 °C. Берсальеры, пехотинцы, чернорубашечники, артиллеристы и саперы соперничали между собой в проявлении храбрости. У этих прекрасных солдат в груди билось сердце настоящего итальянского бойца. Все командиры разных чинов проявили себя прекрасно. Генерал Мараццани безошибочно управлял своими войсками, отличились полковники Ломбарди и Каретто, в штабе прекрасно проявил себя полковник Баттальини.
Русские оставили на поле боя 2500 человек. Мы захватили 1300 пленных, 24 артиллерийских орудия (76-мм), 9 противотанковых орудий, 22 пулемета, тысячи единиц стрелкового вооружения, автомашины, огромное количество различных материалов, а, кроме того, сбили в общей сложности 14 самолетов.
Потери К. С. И. Р. убитыми, ранеными, обмороженными и пропавшими без вести составили 1347 человек.
Из Рима прибыла высокая оценка наших действий: „Нация гордится вами! Знаем обо всем и помним всех!“. Генерал фон Клейст выразил мне свое глубокое удовлетворение.
Командир XLIX немецкого армейского корпуса, к которому в тактическое подчинение на весь период операции перешла дивизия „Челере“, писал: „Я горжусь, что такая итальянская дивизия была доверена под мое командование“. Но „Челере“ прошла слишком много испытаний в битве, и ее состояние вызывало у меня тревогу. 31 декабря 1941 года я направил письмо генералу Клейсту, где изложил текущую оперативную обстановку и призвал принять необходимые меры для улучшения положения. Вот его текст:
„Доклады, полученные мной в эти последние дни, подтверждают, что подразделения 3-й дивизии „Челере“ крайне ослаблены, но продолжают сохранять высокий моральный дух, хотя практически находятся на грани физических сил. Поэтому считаю своим долгом еще раз обратить внимание на срочную необходимость замены немецкими войсками всех частей 3-й дивизии „Челере“. Мои две другие дивизии, „Пасубио“ и „Торино“, тоже достаточно устали и понесли тяжелые потери. Вызнаете, что К. С. И. Р. готов сражаться до последнего человека. Положение складывается весьма серьезное и может стать невыносимым из-за недостатка отопления и горячих пайков. Сейчас войска находятся в изнуренном виде и не могут сразу использоваться на фронте.
Должен просить у Вас один эшелон в месяц для транспортировки пополнения.
