10) офицеров переменного состава офицерских школ откомандировать в свои части».
Всем командующим военными округами в Европейской России была отправлена телеграмма следующего содержания:
«Петербург — начальнику штаба округа, Новочеркасск — войсковому наказному атаману,
Варшава, Вильна, Киев, Одесса, Москва, Казань — командующему войсками округа.
Высочайше повелено 13 сего июля считать началом подготовительного к войне периода на всей территории Европейской России. Вам надлежит принять все меры по первому и второму перечням положения об этом периоде и выполняемые распоряжением окружных штабов, довольствующих управлений комендантов крепостей и войсковых частей и управлений. Положение было препровождено 12 июля 1914 г.
Генерал-лейтенант Янушкевич.»
В Германии приготовления к войне начались раньше других стран. Еще 5 июля 1914 г. Вильгельм II провел в Потсдаме совещание с участием представителей военного и морского ведомств для выяснения вопроса о готовности германской армии и флота к войне. 25 июля все немецкие офицеры, находившиеся в отпусках и командировках, были вызваны в свои части. 27 июля военный министр отдал приказ о возвращении войск из лагерей в пункты расквартирования. Была усилена охрана железных дорог, в районах сосредоточения создавались запасы продовольствия.
Всего германская армия насчитывала 2 млн. человек. Число обученных германских резервистов приближалось к 3,8 млн. человек. Германия располагала восемнадцатью дирижаблями, тридцатью тремя авиационными подразделениями, четырьмя тысячами автомобилей и грузовиков. Число человек, формально годных для службы в армии, достигало 12 млн., из которых 8,4 млн. в случае крайней необходимости могли быть призваны в армию.
Такие же предмобилизационные мероприятия были произведены и в вооруженных силах Австро-Венгрии. 13 июля военный агент в Австро-Венгрии полковник Винекен срочно телеграфировал в ГУ ГШ следующее: «Официально объявлены частная мобилизация, частный призыв ополчения. Дунайская флотилия сосредоточивается к Зееману. Из Будапешта отправляются воинские поезда к юго-западу, юго-востоку, кажется, на северо-восток. Из источников, заслуживающих доверия, узнал: Против Сербии мобилизуются корпуса XVI, XV, XIII, IV, VII, части II и III, против Румынии XII, общей численностью предположительно четыреста двадцать пять тысяч человек. Главнокомандующим называют эрцгерцога Фридриха. Начальником штаба — генерала Конрада, командующими тремя армиями — генералов Потиорека, Франка и Ауфенберга. Последние сведения нуждаются в проверке». В тот же день Винекен сообщал, что первым днем мобилизации назначено 15 июля.»
15 июля в часть 1-го обер-квартирмейстера ГУ ГШ по линии контрразведывательного отделения поступило донесение о том, что «15 июля в канцелярии градоначальника взяты заграничные паспорта восемнадцатью иностранными подданными; 15 германских и 3 австрийских, причем германские подданные в разговоре между собой в канцелярии говорили, что двое из них вызваны экстренно по случаю войны».
15 июля в полдень Австро-Венгрия объявила войну Сербии. Это создало принципиально новую международную ситуацию. 16 июля генерал-майор Монкевиц особо отметил в сводке сведений, поступивших в Главное управление Генерального штаба в этот день, что из Киева вызваны в Австро-Венгрию все живущие там австрийские подданные.
Германские дипломаты пытались оттянуть проведение российских военных приготовлений. В час ночи 17 июля посол Германии граф Пурталес позвонил министру иностранных дел Сазонову и попросил срочно принять его. Пурталес запросил, не может ли Россия удовлетвориться обещанием Австрии не нарушать целостности Сербии. В ответ Сазонов сформулировал условия, на которых Россия была бы согласна остановить вооружение. Германский посол сразу же информировал о русских условиях Берлин. Практически в это же время из Петергофа Николай II отправил телеграмму германскому кайзеру, в которой объяснял приготовления России как меру защиты против военных приготовлений Австрии. Николай II просил усилить давление на Австрию, чтобы она пришла к соглашению с Россией.
Эта телеграмма вызвала негодование Вильгельма П. Проведение Россией частичной мобилизации ухудшало стратегическое положение Германии и затрудняло реализацию плана Шлаффена, предусматривавшего разгром противника по частям. Все дипломатические демарши Германии, включая переписку Вильгельма и Николая, были направлены на то, чтобы отсрочить проведение мобилизации в России. Перехваченная российскими контрразведчиками информация агентов германской военной разведки свидетельствовала, что германская разведка не считала мобилизацию преддверием войны. Так, 17 июля военный агент Германии майор фон Эвелинг телеграфировал следующее: «Мне кажется, что здесь мобилизовались из страха пред грядущими событиями, без агрессивных намерений».
По сведениям российской военной разведки, Австро-Венгрия начала сосредоточение армейских корпусов на русско-австрийской границе. На русской границе в Галиции, против Сандомира, обнаружена австрийская кавалерия, а также прибывшие пехота и артиллерия. По донесению штаба Киевского военного округа, на границе начали усиливаться посты австрийской пограничной стражи. По сведениям российских контрразведывательных органов, 16 июля все запасные австрийские офицеры, проживающие в Москве, получили приказ выехать на родину в 24 часа. В ночь с 15 на 16 июля австрийцы начали бомбардировку Белграда. Немецкий генерал Хелиус, состоящий при Николае И, телеграфировал в Берлин, что «существует надежда на соглашение Германии с Россией… Касательно мобилизации высшие офицеры говорили в клубе, что, имея в виду огромные расстояния, нет возможности задержать ее. К тому же в России от начала мобилизации до начала войны еще очень далеко. Поэтому еще есть время для мирного разрешения спора». Поэтому Пурталес впоследствии писал, что Хелиус сообщал в своей телеграмме в Берлин: «За исключением нескольких демонстраций, в Петербурге все спокойно».
18 июля Россия объявила всеобщую мобилизацию. Встревоженный германский посол добился аудиенции у российского императора. 19 июля российские контрразведчики расшифровали телеграмму австрийского посла в Петербурге Сапари министру иностранных дел Бертхольду.
В телеграмме, в частности, говорилось, что во время аудиенции «император якобы высказал живейшее сожаление, что отмена мобилизации невозможна по техническим условиям, и дал слово, что его армия не нападет первая. Его величество отнесся якобы к сообщению германского посла с видом человека, отнюдь не отдающего себе отчета в серьезности положения и важных последствиях его мероприятия… Императору Николаю, по-видимому, внушили, что наподобие русской, и германская контрмобилизация ничего не значит — взгляд, разделяемый, по-видимому, и Сазоновым. Подстрекатели к войне, среди которых министр внутренних дел играет первую роль, по-видимому, повлияли на императора указаниями на воинственное настроение, опасное в настоящее время даже для престола, из чего вытекает безусловная необходимость, чтобы "что-нибудь произошло"».
По воспоминаниям Пурталеса, имена «подстрекателей к войне» ему стали известны из беседы с министром двора Фредериксом, который дал понять, что «приказ о мобилизации был проведен под давлением военного министра Сухомлинова и министра внутренних дел Маклакова. Из них первый находился под страхом внезапного нападения, а последний сумел убедить императора Николая в том, что внутреннее положение России настоятельно требует какого-нибудь исхода».
Обмен телеграммами между Николаем и Вильгельмом продолжался, но исход переговоров был уже очевиден. Ранним утром 18 июля австрийский император Франц-Иосиф после докладов Конрада и Бертхольда дал согласие издать указ о всеобщей мобилизации. В тот же день русская контрразведка перехватила и дешифровала телеграмму Бертхольда австрийскому послу в Берлин: «Согласно приказаний императора решено войну против Сербии продолжать. Оставшаяся часть армии мобилизуется и сосредоточивается в Галиции. Первый день мобилизации 4 августа. Приказ о мобилизации будет объявлен сегодня 31 июля. Просьба сообщить предполагаемый в Берлине первый день мобилизации».
В сводке сведений, поступивших в ГУ ГШ, отмечалась активизация вооруженных сил Австро-Венгрии в приграничных районах. Под войсковую охрану были приняты галицийские и буковинские железнодорожные сооружения. На совещании в штабе XI корпуса во Львове присутствовали представители польских националистических организаций. На нем «было намечено осуществление следующих задач в пределах России: прервать телеграфные сообщения, попытаться испортить железнодорожные мосты, организовать покушения на отдельных лиц, усилить агитацию в пользу польского восстания». На железных дорогах Германии была выставлена военная охрана. На станциях между Берлином и Кенигсбергом на запасных путях стояли оборудованные вагоны. 17 июля было прекращено движение товарных поездов.
