50. Правда, 27 августа 1942 г.
51. С.М. Штеменко. Указ. соч., т. 2, с. 474-475; Б. В. Бычевский. Указ. соч., с. 31-32; M.Gilas. Op. cit., p. 61.
52. К. К. Рокоссовский. Указ. соч., с. 92-93; Я. А. Белов. За нами Москва. М., 1963, с. 42-44.
53. К. К. Рокоссовский. Указ. соч., с. 34-35, 90-93; Б. В. Бычевский. Указ. соч., с. 94, 99-103.
54. Н. Н. Воронов. Указ. соч, с. 194-195. Обобщающий перечень эпизодов такого рода см. в: S. Bialer. Op. cit., p. 404-419.
55. Известия, 8 июля 1941 г.; История Великой Отечественной войны Советского Союза, т. 6, с. 105.
56. A. Solienicyn. Op. cit., vol. 1, p. 31-33.
57. Kruscev ricorda.., p. 611; История Великой Отечественной войны Советского Союза, т. 6, с. 105; А. Werth. Op. cit., p. 569—570. Подробности этих операций по сей день остаются малоизученными. Основными работами по этой теме продолжают быть: A. Nekric. Popoli deportati. Milano, 1978; R. Conquest. The Soviet Deportation of Nationalities. London, 1960.
58. A.M. Василевский. Указ. соч., с. 273-274; Г.К. Жуков. Указ. соч., т. 1, с. 34.1; К. К. Рокоссовский. Указ. соч., с. 192.
59. Правда, 25 сентября, 8 октября 1943 г.
60. Правда, 14 октября 1943 г.
61. Правда, 1 января 1944 г.
62. Большевик, 1944, № 7-8, с. 59-60; № 12, с. 28; № 22, с. 55.
63. Советская интеллигенция. История формирования и роста. 1917-1965. М., 1968, с. 287.
64. Большевик, 1945, № 10, с. 10-11.
65. Kruscev ricorda, p. 589.
66. КПСС в резолюциях, т. 6, с. 106-134.
I. Один немецкий генерал с изрядной долей расистской спеси объясняет, что советские люди сражались с таким упорством в силу своей «примитивности», большей близости к исходному природному состоянию (The Fatal Decisions, p. 37-38). Этот довод приходилось слышать и в связи с другими примерами беззаветного национального сопротивления империалистической агрессии; последним по времени был Вьетнам. Верно здесь другое. Варварские действия гитлеровцев послужили стимулом к обострению силы сопротивления у советского населения. Это признавал и Сталин, когда в 1944 г. доверительно говорил де Голлю: «Немцы помогли нам в этом отношении. Своим режимом оккупации они возвратили народам чувство патриотизма» (Советско-французские отношения, с. 341).
II. Пример тому мы находим в воспоминаниях маршала В.И. Чуйкова. Едва вступив в командование 62-й армией в Сталинграде, рассказывает он, ему пришлось объясняться с офицером НКВД, полковником Сараевым, ранее назначенным командующим гарнизоном; под началом Сараева находилась и целая дивизия НКВД. В данном случае, правда, недоразумение было без труда разрешено.
Зима 1943/44 г.: Ленинград и Украина
Как бы ни была материально и морально истощена германская армия, к началу 1944 г. она представляла еще внушительную силу. Вместе с оставшимися союзниками Германия еще могла выставить на русском фронте около 5 миллионов человек[1]. Она продолжала оккупировать значительную часть захваченной территории. Немецкими войсками командовали умелые генералы с большим опытом. Теперь, когда военная фортуна повернулась против них, вынуждая их к обороне, они также допускали стратегические и тактические просчеты. В своих мемуарах все они сваливают вину на Гитлера, который приказывал войскам любой ценой удерживать позиции и с опозданием осознавал целесообразность отступлений. Не исключая полностью такого объяснения, крупнейший из полководцев в стане их противника, Жуков, утверждает, что грубые ошибки допускались и самими генералами. Эти ошибки показывали, что, попав в тиски трудностей, они утратили блистательную самоуверенность начального периода войны[2]. Да и немецкие войска были уже не те, что прежде. Но в целом они все еще были грозным врагом, способным наносить внезапные смертоносные контрудары.
Стратегическая инициатива перешла в руки Красной Армии. Теперь Ставка в Москве, опираясь на превосходство в людских и материальных ресурсах, могла устанавливать, где и когда наступать, не дожидаясь первого хода противника. На проведенном в конце 1943 г. совещании было решено, что в следующие месяцы советские войска перейдут в наступление по всему фронту, чтобы изгнать немцев из пределов СССР и преследовать их на территории других государств, а затем — в Германии. Как подсказывал прежний опыт, наступление следовало вести не одновременно по всему фронту, а в виде ряда последовательных прорывов то на одном, то на другом его участке, согласно общему стратегическому замыслу. Общий план соответствовал и решениям, принятым в Тегеране. 1944 г. призван был, таким образом, стать годом крупных операций, спланированных Советским Верховным Главнокомандованием, годом, если воспользоваться терминологией Сталина, «десяти сокрушительных ударов» по всей системе немецкой обороны на Востоке. И многие годы спустя ветераны будут гордиться тем, что им довелось участвовать в том или ином из этих сражений.
Зимняя кампания развивалась на флангах советского фронта: на Севере — в районе Ленинграда и Новгорода и на Юге — на территории всей Украины. К началу 1944 г. Ленинград хотя и не находился уже в тисках осады, но все же был еще блокирован врагом, который окопался в его пригородах и мог, следовательно, обстреливать город из тяжелых орудий. Эти обстрелы не носили уже массированного характера, /176/ какими они были в 1941 г., но во второй половине 1943 г. — возможно, в виде компенсации за поражения на других направлениях — немцы усилили их и сделали более длительными, несмотря на застой в военных действиях на данном участке фронта[3].
Таким образом, первой целью советского наступления было окончательно отвести от Ленинграда висевшую над ним более двух лет угрозу, чтобы в дальнейшем развернуть операции по освобождению северо-запада СССР, включая Прибалтийские республики[4]. Наступление началось 14 января, когда в движение пришли три фронта, которыми командовали соответственно генералы Говоров, Мерецков и Попов. Пробить немецкую оборону было нелегко, потому что в ходе длительной позиционной войны, типичной для этих районов, она была прочно укреплена.
И все же атака советских войск увенчалась успехом. За несколько дней солдаты Говорова сумели прорваться в глубь вражеского расположения к югу от Ленинграда. В их руки попали многие из тех тяжелых орудий, которые обстреливали город. Аналогичный прорыв был осуществлен войсками Мерецкова в окрестностях Новгорода, который был освобожден 20 января. Наступление продолжалось до первых чисел марта. Советские войска смогли очистить от немцев железную дорогу Москва-Ленинград на всем ее протяжении и помешали противнику закрепиться на реке Луге. Но немцы были еще в состоянии маневрировать, используя характерные особенности местности, лесистой и болотистой. Так, им удалось незаметно оторваться от армий Попова и перейти на заранее подготовленные позиции (что стоило Попову командного поста)[5]. Продвинувшись на 220-280 км, советские войска вынуждены были остановиться: неоднократные попытки продолжить наступление результатов не дали[6].
Главным военным театром оставалась все же Украина, где обе противоборствующие стороны сохраняли наиболее крупные группировки войск. Развернувшиеся здесь операции, по существу, были продолжением битв второй половины 1943 г. Плацдармы, захваченные при форсировании Днепра, позволяли планировать освобождение всей той половины Украины, которая известна под названием «Правобережная». Сосредоточение именно здесь максимальных усилий было продиктовано, вероятно, не только стратегическими, но и политическими соображениями. В самом деле, крайне западные области Украины — причем не только такие, как Галиция, бывшие до 1939 г. польскими, но и такие, как Волынь, отчасти уже входившие в Советский Союз, — представляли собой те зоны, где гитлеровская пропаганда и формировавшиеся под покровительством немцев вооруженные банды националистов получили наибольшее распространение. То, что беспокойство такого рода было не чуждо советским руководителям, явствует как из некоторых воспоминаний, так и из отдельных их высказываний той поры[7].
В операциях участвовали четыре фронта под командованием — если смотреть с севера на юг — Ватутина, Конева, Малиновского и /177/ наступления, в последние дни 1943 г. Началось оно из того самого района западнее Киева, где немцы пытались контратаковать и вновь захватить украинскую столицу в те самые дни, когда Сталин, Рузвельт и Черчилль встречались в Тегеране[8]. Здесь действовали армии Ватутина, пытавшиеся продвинуться как на запад, так и на юг. В начале января с плацдарма, ранее захваченного на западном берегу Днепра, нанес удар фронт Конева. Обоим фронтам, особенно первому, удалось выйти на оперативный простор. Ватутин освободил Житомир и продвинулся глубоко в расположение немецких войск южнее Винницы. Конев освободил Кировоград. Наметилось окружение вражеских войск. Январь принес краткую приостановку наступления. Но это было теперь лишь вопросом времени.
