Майский своевременно подал свой доклад, изложив принципы советского репарационного плана. Первое, репарации будут выплачиваться Германией не в виде денег. Второе, Германия будет платить репарации в форме изъятия заводов, машин, транспорта и инструментов из национального достояния по окончании войны, и ежегодных поставок товаров впредь. Третье, Германия будет экономически обезоружена репарациями, у неё останется не изъято только 20 % предвоенной тяжёлой индустрии. Четвёртое, репарации будут выплачиваться в течении 10-летнего периода.
Пятое, осуществляя репарационную политику, немецкая экономика будет находиться под строгим контролем Британии, США и СССР в течении продолжительного периода. Шестое, все союзные страны, которым Германия причинила ущерб, будут получать репарации по принципу, чем больший нанесён вред, тем больше должны быть платежи для возможно бОльшей компенсации. Изложив свой взгляд на репарации для Советского Союза, в заключение Майский привёл общую сумму в 10 миллиардов долларов. Он закончил предложением учреждения англо-американо-советской репарационной комиссии, которая должна будет собраться в Москве и обсудить детали плана.
В ходе дискуссии Черчилль и Рузвельт напомнили, что опыт 1-й мировой войны подвергает сомнению разумность получить репарации от Германии, но они согласились на учреждение репарационной комиссии. В конце сессии Черчилль сострил: он думает, что репарационный план будет основан на принципе «каждому — по потребностям, а для Германии — согласно её возможностям (платить)». Сталин ответил, что он предпочитает другой принцип: «Каждому — по заслугам». В итоговый протокол конференции был включён советский план репараций, но, по настоянию Черчилля, придерживавшегося уклончивой позиции по вопросу о сумме в 20 миллиардов долларов (из которых Советы запросили половину), только в качестве основы для дальнейшего обсуждения в Репарационной комиссии.
На третьем пленарном заседании 6 февраля, Большая Тройка обсуждала порядок голосования Великих Государств в предложенной организации объединённых наций. Сталин настаивал, что процедура согласования должна быть спланирована так, чтобы избегать расхождений между Великими государствами, и целью создания организации должно быть обеспечение мира на следующие 50 лет.
Это первое обсуждение стало безрезультатным, но вопрос о голосовании был разрешён позднее на конференции с принятием для Великих государств права «вето», которое Совет Безопасности сохраняет по сей день. Также договорились, что приглашения на конференцию по учреждению ООН в Сан-Франциско получат только те государства, которые объявят войну Германии до конца месяца. По плану, предложенному Черчиллем, предполагалось допустить присутствовать Турцию (Анкара объявила войну Германии 23 февраля 1945 года), но исключить нейтральные государства, такие, как Ирландия, которые не участвовали в сотрудничестве, по мнению британского премьер-министра.
В прениях, начатых Черчиллем на сессии 6 февраля, был вопрос о Польше — специальный вопрос о признании просоветского люблинского правительства, как временного правительства Польши. Это название перестало быть правильным, так как правительство переехало в Варшаву. Черчилль и Рузвельт вдвоём думали заменить это правительство широким представительством польского общественного мнения, коалиционным правительством.
В ответ Сталин жёстко отстаивал польскую политику Советского Союза, указывая, что восстановление сильной и независимой, но дружественной Польши является жизненно важным для безопасности СССР. Он отметил также, что «новое варшавское правительство… имеет не менее демократическую основу, чем, например, правительство де Голля», — что Черчилль оспорил, скзав, что оно поддерживается менее, чем третью польского населения.
После третьего пленарного заседания Рузвельт написал Сталину послание, разъясняющее, что США не признают люблинское правительство и предлагают взамен сформировать новое правительство, включающее поляков, находящихся в Польше, и тех, кто находится в изгнании, включая членов лондонского правительства в изгнании, таких, как Миколайчик. В ответ, на четвёртом пленарном заседании 7 февраля, Советы внесли предложение по Польше, состоявшее из трёх главных пунктов: а) признание линии Керзона; б) польские западные границы установить вдоль Одера и Нейсе; в) расширить люблинское правительство включением «демократических лидеров» из Польши, живущих за границей.
Это предложение было в сущности вариацией позиции Советов, проталкиваемой уже год или больше. Это спровоцировало дискуссию, продолжавшуюся на нескольких пленарных заседаниях Большой Тройки и трёх министров иностранных дел — Идена, Молотова, и Эдварда Щетиниуса(Stettinius), который замещал гос. секретаря США, участвовавших в обсуждениях как отдельно, так и совместно, на общих заседаниях.
В конце концов договорились, что «правительство, которое существует сейчас в Польше», будет «реорганизовано на широкой демократической основе, с включением демократических лидеров из Польши и поляков из-за границы». Это новое правительство будет называться «правительством национального единства». Линия Керзона была определена границей Польши на востоке, но детали западной границы с Германией должны были быть определены в последующих обсуждениях на будущей мирной конференции.
Договор по формированию правительства освобождённой Югославии можно будет обсудить тогда, когда Тито и югославские политики, находящиеся в изгнании, сформируют объединённое правительство. Равно близкими по духу были дискуссии о советском участии в войне на Дальнем Востоке, вопрос, обсуждавшийся Сталиным и Рузвельтом на двусторонней встрече 8 февраля. Договорились, что Советский Союз разорвёт советско-японский пакт о нейтралитете от апреля 1941 года и вступит в войну на Дальнем Востоке через 2–3 месяца после разгрома Германии.
Советскому Союзу будут возвращены территории и концессии императорской России, отошедшие к Японии в результате поражения России в русско-японской войне 1904–1905 годов. Южный Сахалин будет возвращён, и Курильские острова также отойдут к Советскому Союзу. Порт-Артур, принадлежащий Китаю, будет передан СССР в аренду, как военно-морская база, в то время, как Дарьен (Дальний) станет открытым городом, и советские интересы в этом порту будут защищены.
Будет учреждена совместная советско-китайская компания для обеспечения московских транзитных железнодорожных перевозок через Манчжурию. На этих условиях Китай предоставит концессию, о чём будут проведены переговоры и заключено соглашение с Китаем. Но ни Сталин, ни Рузвельт не предвидели больших затруднений по этим вопросам, и оба считали, что китайцы будут весьма благодарны Советам за вступление в войну, и никаких проблем не возникнет.
11 февраля 1945 года Большая Тройка встретилась в последний раз для подписания коммюнике об окончании конференции. Согласование текста не составило больших затруднений, и документ был принят в тот же день за подписями Черчилля, Рузвельта, и Сталина. В нём анонсировалась политика Большой Тройки по Германии, Объединённым Нациям, Польше и Югославии. Он также включал текст декларации об освобождении Европы, которое совершили Британия, Советский Союз и США, разгромив нацизм, и фашизм, и учредив демократическую Европу, основывавшуюся на свободных выборах.
В соглашении три лидера обещали сохранить единство военного времени и создать условия для безопасного, и продолжительного мира. Так же, как и это политическое соглашение, был принят секретный протокол по решениям конференции Большой Тройки, которые нельзя было публиковать. Например, о вступлении СССР в войну на Дальнем Востоке.
Сталин имел все причины быть довольным результатами Ялты. Почти все политические цели, стоявшие перед Советами, были достигнуты. Большая Тройка снова «сработала», и Сталин показал себя эффективным переговорщиком так же, как и в Тегеране. Главной уступкой западным пожеланиям была декларация по освобождению Европы. Но советская интерпретация документа подчёркивает скорее антифашистский, чем демократический характер декларации, и, другими словами, Сталин был уверен, что его коммунистические союзники по всей Европе будут входить в коалиционные правительства, сформированные на широкой основе согласно декларации, и получат хорошее представительство в результате выборов, которые вскоре последуют.
Советская пресса, освещая конференцию, была, вполне предсказуемо, в экстазе. Майский составил для Молотова черновик конфиденциальной информационной телеграммы, отправленной посольствам, в которой говорилось: «В общем атмосфера на конференции носила дружественный характер, и чувствовалось общее стремление договориться по обсуждаемым вопросам. Мы оцениваем конференцию очень позитивно, особенно в отношении польского и югославского вопросов, а также вопроса о репарациях».
