Хотя сталинским приоритетом было установление дружественных режимов в Восточной Европе, он также хотел создать гео-идеологическую буферную зону вдоль границ СССР для обеспечения безопасности территории Советов путём образования дружественного политического окружения. Характер этого политического пространства определялся идеологией и ярлыком «новая демократия». Для разъяснения советского термина «новая демократия» хорошим источником может служить обширная статья «Развитие демократии в освобождённых странах Европы», опубликованная в октябре 1945 года в журнале «Большевик», теоретическом издании советской коммунистической партии.
Отправным пунктом статьи были советские и коммунистические цели в Европе, выросшие из сталинского определения войны, как освободительной борьбы, результатом которой будет поражение фашизма, восстановление национальной независимости, и суверенитета, и замена нацистского «нового порядка» в Европе на демократический. Такие цели позволили коммунистам сыграть роль патриотического руководства «национальных фронтов», в составе которых антифашисты и демократы боролись за установление демократического порядка в их странах.
При этих новых народно-демократических режимах старые элиты, особенно те, что сотрудничали с фашистами, были отстранены от власти, политическая роль и влияние рабочего класса, и крестьянства стали доминирующими, и основная промышленность национализированной. Государство, включая армию, было демократизировано и поставлено под контроль рабочего класса. Этническое деление было выполнено в советском стиле дружбы народов, который уважал национальные особенности и защищал права меньшинств.
Необходимо сказать, что эти новые демократии политически и дипломатически были равны СССР, и статья очень откровенно излагала роль Советского Союза в процессе социально-экономических преобразований, и демократизации. Действительно, в ней показано, что Красная армия в Восточной Европе оказывала поддержку борьбе национальных фронтов, руководимых коммунистами, за новую демократию в её наиболее развитой форме. Западно-европейские страны, освобождённые от фашизма, с другой стороны, не развивали демократических процессов так далеко, как новые демократии, так как Британия и США поддерживали старые реакционные элементы, которые оставались весьма влиятельными.
В то время, как в статье ничего не говорилось об отношениях между «новой демократией» и социализмом, или даже о борьбе против капитализма, реально всё это имело место. Коммунистическое движение начало формировать идею о промежуточных режимах народной демократии c 1930-х годов.
Важной моделью была Испания периода гражданской войны, когда коммунисты, участвуя в левом республиканском правительстве и пытаясь создать радикальный антифашистский режим, который стремился бы к политической, и социальной трансформации испанского общества, в то же время руководили военной анти-фашистской борьбой. Радикальные преобразования Испании, такие, как передел земли и государственный контроль за промышленностью, рассматривались испанскими коммунистами, и их наставниками по Коминтерну в Москве, как закладка основы для будущего прогресса в направлении социализма.
Много аргументов и анализов, подобных этому (в статье журнала «Большевик») приводилось в советской прессе — например, в статье «Война и рабочий класс», опубликованной в «Новом времени» в 1945 году, и в «Вопросах внешней политики», закрытом бюллетене ЦК советской партии, который начал издаваться в конце 1944 года.
Сталин обнародовал свои взгляды в серии конфиденциальных бесед с восточно-европейскими коммунистическими лидерами в 1945–1946 годах. В марте 1945 года Сталин сказал Тито, что «сегодня социализм возможен даже при английской монархии. Нет необходимости устраивать революции всюду… Да, социализм возможен при английском короле».
Когда член югославской делегации заявил, что советское правительство уже существует в Югославии, потому, что коммунистическая партия занимает все ключевые позиции, Сталин резко ответил, что «нет, ваше правительство не советское — вы, нечто среднее между де Голлевской Францией и Советским Союзом». В беседе с польскими коммунистическими лидерами, в мае 1946 года, Сталин изложил наконец свой взгляд на «новую демократию»:
«В Польше нет диктатуры пролетариата, и вы не нуждаетесь в ней. Возможно, что если бы в СССР мы не имели войны, то диктатура пролетариата приняла бы иной характер… У нас были сильные противники… царь, помещики и сильная поддержка российских капиталистов из-за границы. Для свержения этих сил было необходимо использовать силу, учить народ, что такое диктатура. У вас полностью противоположная ситуация. Ваши капиталисты и помещики шли на компромиссы, и связи с немцами, они пойдут на сделку без больших трудностей.
Они не отличаются патриотизмом. Этот грех они не совершат. Несомненно, устранению капиталистов и помещиков в Польше поможет Красная Армия. Так что у вас нет оснований для введения диктатуры пролетариата в Польше. Система, установившаяся в Польше, является демократией, демократией нового типа. Этому нет прецедента… Ваша демократия является специфической. У вас нет класса больших капиталистов. Вы можете национализировать промышленность за 100 дней, тогда как Англия борется, чтобы сделать это, последние 100 лет. Не копируйте западный опыт демократии. Не нужно копировать его.
Демократия, которую вы хотите установить в Польше, в Югославии и, частично, в Чехословакии, есть демократия, которая включает социализм без необходимости диктатуры пролетариата, или советской системы. Ленин никогда не говорил, что невозможно „построить социализм кроме, как используя диктатуру пролетариата; он допускал, что существует возможность построения социализма, используя такие учреждения буржуазной демократической системы, как парламент“. По словам Клемента Готвальда, чехословацкого коммунистического лидера, в июле 1946 года Сталин сказал ему:
«Опыт показывает, и классики марксизма-ленинизма учат, что существует не одна дорога к системе Советов и диктатуре пролетариата; при известных условиях другой путь возможен… Действительно, после поражения гитлеровской Германии, после второй мировой войны, которая стоила так дорого, но которая разрушила правящие классы в ряде стран, сознание народных масс пробудилось. При этих исторических условиях появилось много возможностей и открылось много путей для социалистического движения»
В августе 1946 года Сталин вернулся к теме неуместности диктатуры пролетариаиа в беседе с польскими соратниками:
«Должны ли поляки встать на путь установления диктатуры пролетариата? Нет, не должны. В этом нет необходимости. Более того, это будет вредно. Для поляков, как и для других стран восточной Европы, результаты войны открыли лёгкий, бескровный путь развития — путь социально-экономических реформ. Как результат войны возникла в Югославии, Польше, Чехословакии, Болгарии и других странах восточной Европы новая демократия, особая разновидность демократии… более полная демократия.
Это касается экономики так же, как и политической жизни страны. Эта демократия привела к экономической трансформации. В Польше, например, новое демократическое правительство осуществило аграрную реформу и национализацию крупной промышленности, и это полностью достаточная база для дальнейшего развития в социалистическом направлении даже без диктатуры пролетариата. В результате этой войны коммунистическая партия изменила свой взгляд, изменила программу».
В сентябре 1946 года Сталин советовал болгарским коммунистам сформировать трудовую (лейбористскую) партию:
«Вы имеете объединение рабочего класса с другими трудящимися массами на основе минималистской программы; время максималистских программ ещё придёт… В сущности партия будет коммунистической, но вы будете иметь широкую базу и лучший образец для настоящего времени. Это поможет вам достичь социализма другим путём — без диктатуры пролетариата. Ситуация меняется радикально, в сравнении с нашей революцией. Необходимо применять другие методы и формы… Вы не должны бояться обвинений в оппортунизме. Это не оппортунизм, но приложение марксизма в сложившейся ситуации».
В приведённой ремарке Сталин существенно пересмотрел универсальное обоснование советской модели революции и социализма. В этом не было ничего нового и удивительного. Коммунистическое движение меняло свои взгляды и идеи по этим фундаментальным вопросам и раньше. Когда в 1919 году был основан Коминтерн, коммунисты ожидали, что революция, подобная большевистской, пронесётся по всей Европе.
Когда этого не случилось, стратегия и тактика коммунистической революции были переосмыслены, и адаптированы для усиления роли, и влияния коммунистов внутри капиталистической системы. С самого начала это была тактика адаптации, выглядевшая, как часть подготовки для окончательного захвата власти, когда произойдёт революционный кризис капитализма. Но революция всё более откладывалась, политика роста политического влияния коммунистов внутри капиталистической системы начала себя изживать.
