План Хэйга операции на Сомме был прост и в общих чертах сродни плану Верденской операции Фалькенгайна, с тем лишь отличием, что Хэйг скорее стремился прорвать линию вражеской обороны, нежели заставить неприятеля упорно обороняться и навязать борьбу на истощение. Атаку должен был предварять колоссальный артобстрел, продолжающийся неделю и рассчитанный на расходование миллиона снарядов. После того как 1 июня — в день, выбранный для штурма, — обстрел прекращался, девятнадцать британских дивизий и, южнее Соммы, три французских, все, сколько можно было выделить, пока Верденская битва продолжалась, должны были двигаться вперед через нейтральную полосу в расчете на то, что противник, уцелевший после бомбардировки, оглушен и неактивен, прорваться сквозь разрушенные проволочные заграждения, войти в неприятельские окопы, занять территорию и двинуться в незащищенный тыл, Хэйг и его подчиненные были столь уверены в сокрушительной силе артобстрела, что решили не позволять неопытной пехоте наступать испытанным способом "огня и движения", когда часть наступавших залегала, чтобы ружейным огнем прикрывать продвижение остальных, а двинуть пехоту вперед в полный рост и сохраняя ряды. Во время сражения при Лоосе основная забота Главного штаба заключалась в том, чтобы "держать войска в руках". Результатом этого стало то, что резервы задержались слишком далеко в тылу и, когда были слишком поздно посланы вперед, развернулись густой массой. Основным поводом для беспокойства перед сражением на Сомме была другая опасность, что войска будут укрываться, и если залягут, то уже не возобновят наступления. Тактическая инструкция к действиям в ходе сражения — "Тренинг дивизий для наступательных операций" (SS109) и дополнительная инструкция, изданная 4-й армией, — "Тактические заметки" — предписывали вести наступление последовательными рядами или волнами войск и продолжать движение вперед всеми вовлеченными силами. "Наступающие войска должны двигаться вперед с равномерной скоростью последовательными рядами, каждый следующий ряд добавляет силы ряду, идущему перед ним".
Хэйг как главнокомандующий и Ролинсон, командовавший атакующими войсками, имели общее мнение относительно тактики, но подразумевали разные цели наступления. Хэйг предполагал, что дивизиям удастся прорваться до Бапома, маленького торгового городка на холмах Соммы в десяти километрах от линии начала атаки. Ролинсон рассчитывал на более скромный результат — "удар" по системе немецких окопов, после чего должны были последовать удары, предназначенные для того, чтобы расширить занятую территорию. Планы Ролинсона, как показала действительность, оказались более реалистичными. Оба генерала, впрочем, были равно далеки от истины в своих надеждах на то, что подготовительные мероприятия дадут ожидаемый результат. В ходе предварительной бомбардировки было выпущено около трех миллионов снарядов из тысячи полевых орудий, (80 тяжелых пушек и 245 тяжелых гаубиц, установленных с плотностью одна полевая пушка на 20 метров фронта и одно тяжелое орудие на 55 метров. План действий артиллерии заключался в том, чтобы перед сражением полевые орудия сконцентрировали свой огонь на уничтожении проволочных заграждений перед вражескими окопами, в то время как тяжелые орудия накрыли бы вражескую артиллерию "противобатарейным" огнем и разрушили окопы и опорные пункты. К моменту атаки, когда британская пехота оставит окопы, чтобы пересечь нейтральную территорию полевая артиллерия должна была вести "настильный" огонь над головами передовой колонны, чтобы помешать обороняющимся немцам подниматься на парапеты и стрелять в наступающую пехоту, хотя теоретически германские окопы к моменту подхода британцев должны были быть пусты.
Почти ничего из того, что Хэйг и Ролинсон ожидали от массированного артиллерийского удара, не получилось. Германские позиции, прежде всего, оказались укреплены гораздо сильнее, чем об этом докладывала английская разведка. Десятиметровые блиндажи, где укрывались передовые германские гарнизоны, оказались почти недосягаемы для британской артиллерии и сохранились до последнего дня, предшествующего атаке британцев. Налет на окопы, проведенный в ночь с 26 на 27 июня, помимо всего прочего, показал, что "блиндажи все еще целы. Немцы, по-видимому, все время оставались в них и уцелели". Еще более зловещим оказался провал попытки разрушить колючую проволоку. Позже в ходе войны стали использовать чувствительные "касательные" запалы, которые приводили к взрыву снаряда, стоило ему чего-либо коснуться — даже единственной натянутой проволоки. В 1916 году была доступна только детонация при ударе о землю, и бомбардировка проволочных заграждений приводила лишь к тому, что преграда заваливалась, становясь еще более непроходимой. Командующий британским 8-м корпусом Хантер-Уэстон, который был в Галлиполи и должен был знать, насколько прочны проволочные заграждения, докладывал накануне 1 июля, что вражеские заграждения на его участке передовой "снесены обстрелом и войска могут пройти", но один из его младших офицеров "видел, что они стоят и невредимы". Если неразрезанная проволока была смертью для атакующей пехоты, то благодушное безразличие штаба было буквально летальным.
Наконец, уверенность в способности артиллерии вести настильный заградительный огонь была неуместной. Движение полосы взрывающихся снарядов перед рядами наступающей пехоты, в идеале в 50 метрах впереди или даже менее, было техническим новшеством и требовало высокого мастерства артиллеристов. Без связи между пехотными батальонами и артиллерийскими батареями — впоследствии для этого применялось тактическое радио, но эта разработка была еще в будущем — артиллерия была вынуждена вести огонь по расписанию, рассчитанному исходя из скорости, с которой, как предполагалось, должна была наступать пехота, то есть примерно 50 метров а минуту. Орудия должны были вести огонь по определенной линии окопов, а затем перейти к следующей линии в момент, когда пехота, предположительно, будет на подходе. На практике, поскольку артиллерия опасалась уничтожить собственную пехоту, промежутки по расстоянию между переходами делались слишком длинными, но на слишком короткое время. В результате уделом атакующих слишком часто было наблюдать заградительный огонь далеко впереди себя, позади окопов, по прежнему крепко удерживаемых неприятелем, не имея возможности что-либо исправить. Корректировка, применявшаяся в некоторых корпусах, привела к тому, что волна заградительного огня двигалась то вперед, то назад, и иногда безо всякого предупреждения, так что пехота, покинув укрытия, могла оказаться под "дружественным огнем". Но самым скверным из всех этих действий артиллерии был слишком ранний перенос заградительного огня от передовых позиций противника, когда пехота еще находилась на нейтральной полосе и часто перед еще неразрезанными проволочными заграждениями. Ветеран Галлиполи, командир батареи тяжелой артиллерии 3-го корпуса Хантер-Уэстона "знал, что атака… в его секторе обречена, когда командир корпуса приказал тяжелой артиллерии перенести огонь с передовой линии вражеских окопов за 10 минут до начала атаки, а полевой артиллерии — за две минуты до "часа ноль". Это был не единственный сектор, где заградительный огонь переносили настолько рано. Почти везде на фронте Четвертой армии 1 июля артиллерийский огонь совершенно не согласовывался с действиями пехоты, которой приходилось наступать на кое-как разрушенные или вообще неповрежденные проволочные заграждения и на окопы, полные немецких солдат, сражавшихся за свою жизнь.
Тому, что пехоте оставалось делать в подобных обстоятельствах, посвящено огромное количество литературы, основная часть которой написана достаточно недавно. Новое поколение молодых военных историков любит переигрывать по новой сражения с участием британских экспедиционных войск, делая это со страстью, которая более понятна у переживших ужасы войны в окопах, чем у академических аналитиков, еще не родившихся в описываемое время. На более детализированном техническом уровне новые историки Западного фронта исследовали огромное количество спорных вопросов, например, каковы были реальные отношения между стрелками, пулеметчиками и гренадерами, способы наилучшего использования потенциала усовершенствованного вооружения пехоты или что должно было представлять собой идеальное пехотное формирование — колонну, линию или проникающий "сгусток". Трата энергии на подобные пересмотры, представляется, по крайней мере, с точки зрения автора данной работы, бессмысленной. Простая истина окопной войны 1914 — 1918 годов заключалась в том, что наступление огромных масс солдат, не защищенных ничем, кроме собственной униформы, как бы они ни были обучены и вооружены, против таких же масс других солдат, защищенных земляными сооружениями и колючей проволокой и вооруженных скорострельным оружием, неизбежно должно было закончиться крайне тяжелыми потерями среди нападавших. Было доказано, что результат будет именно таким, каковы бы ни были вариации тактики и вооружения, а вариаций было множество, начиная со сражения на Эне в 1914 году и заканчивая Соммой и Мезом в 1918-м. Артиллерия внесла свой вклад в это массовое убийство, наравне со штыками и гранатами, когда доходило до рукопашной схватки в лабиринте окопов. Основной и непреложный факт состоит в том, что условия войны между 1914 и 1918 годами предрасполагали к таким бойням, и только совершенно иные технологии, недоступные в этом поколении, могли предотвратить такой исход.
