по:
Kocka, Erinnern – Lernen – Geschichte, 72.
Lewis, History, 52. Об объективности историков см.: Novick, That Noble Dream.
Направление «Oral History», ставшее с 1960-х годов новой парадигмой исторических исследований, в известной мере предвосхитило описанные здесь тенденции.
См. главу 2.
Friedländer, When Memory Comes.
Friedländer, Im Angesicht der «Endlösung».
По словам Ханса Фагета (Vaget, Saul Friedländer), речь здесь идет о «таком новом переплетении истории и памяти, когда происходит взаимопроникновение голосов памяти и требований историографии как научной дисциплины, благодаря чему они и стимулируют друг друга», 18.
Huizinga, Concept of History, 9. Благодарю за эту ссылку Яна Ассмана.
White, Metahistory; Ginzburg, Der Richter und der Historiker; Burke, History as Social Memory, 110.
Maier, A Surfeit of Memory? 143.
Browne, Hydriotaphia, 150.
Weinrich, Lethe. О теме «забвение как ресурс» см. главу 2.
Wolf, Index.
Вступительный доклад Бернхарда Гизена на «Мастер-классе в Констанце», организованном в сентябре 2002 года. В своей работе «Liquid Modernity» Бауман высказал мысль, что устойчивые объекты, символизирующие вечность, были характерны для долговременных ориентаций «стабильного модерна» и что теперь данная временная перспектива все больше уступает место кратковременным ориентациям «текучего модерна» – Ibid., 125. Если бы это было так, то в нашей культуре не осталось бы музеев, библиотек, архивов и памятников, не говоря уж об императиве не забывать о Холокосте, адресованном неопределенному будущему.
Kracauer, (Die Photographie) // Ornament der Masse, 22. Марианне Хирш (Hirsch, Family Frames) ввела понятие «постпамять» (postmemory), чтобы подчеркнуть значение фотографии как опоры для социальной памяти, в которой опыт-память индивидуума расширяется за счет опыта других членов семьи.
Warner, The Wide, Wide World, 583.
Fisher, Local Meanings.
Юнгер (Jünger) говорит в своей книге «Gedächtnis und Erinnerung» о «сберегающем забвении» (Verwahrensvergessen).
Мы вернемся к данной постановке вопроса в разговоре о пересечениях между индивидуальной и коллективной памятью.
Gadamer, Wahrheit und Methode, 261.
MacIntyre, Verlust der Tugend, 295.
Харальд Вельцер (Welzer, Opa war kein Nazi, 82–85) различает следующие типы передачи традиции: жертвенность, оправдание, дистанцирование, завороженность, преодоление.
Значительный вклад в интеграцию различных направлений принадлежит Астрид Эрль (Astrid Erll, Kollektives Gedächtnis). О проблеме традиций междисциплинарных исследований см.: Aleida Assmann, Vier Formen von Erinnerung, 183.
Knigge, Frei, Verbrechen erinnern, 26.
Renan, Was ist eine Nation? 56.
Renan, Was ist eine Nation? 56.
Schivelbusch, Kultur der Niederlage, 150.
Ср.: Lewis, History.
«DHM übernimmt Langemarckhalle» // Die Welt, 29. 3.2006, 27.
Schivelbusch, Kultur der Niederlage, 42.
Volkan, Großgruppenidenitität. Местами его тезис напоминает высказывание Ренана: «некоторые травмы являются более выразительными отличительными чертами определенного этноса или крупной социальной группы, нежели героические деяния, ибо обусловившие их психологические процессы лежат гораздо глубже», 946.
Benjamin, Begriff der Geschichte, VII, 254. См.: Беньямин В. О понятии истории // Новое литературное обозрение. 2000. № 46. С. 81–90.
Koselleck, Erfahrungswandel und Methodenwechsel, 52.
Ibid.
Burke, Geschichte als soziales Gedächtnis, 297.
В американском издании в этой связи употребляется термин «архетип». Schivelbusch, Culture of Defeat, 10.
Ср.: Stegemann, Zur Metaphorik des Opfers.
Buruma, Erbschaft der Schuld, 103.
Ibid., 106.
Begley, Wartime Lies, 111.
Hartman, Bitburg.
Rousso, Dilemma.
Honneth, Kampf der Anerkennung; Taylor et al., Multiculturalism. Здесь я следую за Тейлором, который проводит различие между «достоинством» (dignity) как основой для западного концепта индивидуальности и личности, с одной стороны, и «честью» (honor) как отличительным признаком концепции идентичности (преимущественно коллективной), с другой.
Ульрих Байер подразумевает под «вторичным критическим свидетельством» «диалогический призыв и апелляцию к ответственности» – Baer, Niemand zeugt für den Zeugen, 16.
Ср. пример Вилкомирского в главе 4.
Elkana, Need to Forget. Сходные аргументы выдвинули позднее еврейские историки Питер Новик и Чарльз Майер применительно к американско-еврейской идентичности, которая основана исключительно на Холокосте как общности единой судьбы.
Nietzsche, Jenseits von Gut und Böse, 86.
Это понятие, используемое в праворадикальных кругах, носит скорее полемический, нежели дескриптивный характер, ибо «гордость вины» трудно приписать даже тем немцам, для которых комплекс вины связан с невротическими или нарциссическими обсессиями.
Anders, Wir Eichmannsöhne, 79–80.
Agamben, Homo sacer.
Williams, Volk der Täter. Уильямс определяет статус символической идентичности как противоположность нормальности: «Быть нормальным означает не чувствовать, что за тобой следят. Можно добавить: нормальность – это непривязанность к символической идентичности».
