id="id25">
Ibid.
О понятии коллективной вины см.: Assmann, Geschichtsvergessenheit – Geschichtsversessenheit, 112–139; Frei, Von deutscher Erfindungskraft, oder: Die Kollektivschuldthese in der Nachkriegszeit // 1945 und Wir, 145–155. Фрай сомневается, что союзники использовали это понятие в официальных документах, а потому говорит в данной связи о «немецкой изобретательности». Хотя само понятие дискурсивно дискредитировано, однако порой оно слышится как «популистская оговорка», как это было в недавней дискуссии относительно «декретов Бенеша». Ср.: Ackermann, Vergessen zugunsten der Zukunft? 993.
Anders, Wir Eichmännsöhne, 81–82.
Arendt, Organisierte Schuld, 334. См.: Арендт Х. Организованная вина // Арендт Х. Скрытая традиция: Эссе. М., 2008. С. 39–56.
Levi, Ist das ein Mensch? 11.
Цит. по: Derrida, Self-Unsealing Poetic Text, 186.
О формуле свидетеля см.: Assmann, Fiktion als Differenz.
Бенвенист поясняет слово «superstes» следующим образом: «Superstes описывает „свидетеля“ или как того, кто „пережил событие“, – свидетель как выживший, – или как того, кто смотрит со стороны на вещи, которые он пердает». Цит. по: Derrida, Self-Unsealing Poetic Text, 187.
Burke, Eyewitnessing. Аналогия между судьями и историками разработана Карло Гинзбургом. См.: Ginzburg, Der Richter und der Historiker.
Niethammer, Lebenserfahrung und kollektives Gedächtnis.
Quecke, Ich habe nichts hinzugefügt und nichts weggenommen.
Felman, Laub, Testimony; Felman, Juridical Unconscious.
Weigel, Zeugnis und Zeugenschaft.
Celan, Atemwende, 68. См.: Baer, Niemand zeugt für den Zeugen.
Giesen, Triumph and Trauma, 51. См. новеллу Гюнтера Грасса «Траектория краба», где понятие «свидетельство» используется по отношению к немцам как гражданским жертвам Второй мировой войны (глава 7).
См.: Ibid., 65.
Margalit, Ethics of Memory, 147–182.
Привожу цитату из Ульриха Байера (в некотором противоречии с ее смыслом): Baer, Niemand zeugt für den Zeugen, 16.
Winter, Remembering War, 271; Arts of Remembrance, 13, 38.
Rupnow, Vernichten und Erinnern.
Anders, Wir Eichmannsöhne, 79f.
Winter, Remembering War, 263 Соответствующим примером является судебный процесс Дэвида Ирвинга против Деборы Липстед, в котором миссия правда была включена в контекст исторического исследования.
Понятие «диссоциации» восходит к Пьеру Жане, современнику Фрейда, который разработал альтернативную теорию вытеснения. Ср.: Leys, Trauma.
Ibid.
Kogan, Der stumme Schrei.
Бернхард Гизен считает существенным признаком травмированной жертвы разрушение субъектности и редукцию личности до объектного статуса. Хотя это определение вполне справедливо, оно представляется довольно расплывчатым. Когда Гизен пишет: «Странным образом система современного общества демонстрирует избирательно сродство с безличной деиндивидуализированной жертвой, с которой обращаются как с объектом» (Triumph and Trauma, 65), понятие травматизированного объекта используется применительно к анонимным феноменам модерна, в результате чего невозможно говорить ни о преступниках, ни о конкретных виновниках насилия. «Фордизм» и «тейлоризм», промышленные технологии, редуцирующие человека до специализированной рабочей силы, встроенной в большой производственный механизм, необходимо отличать от тех форм «биополитики», когда – как это было в концлагерях – человек оказывался душой и телом в полном подчинении тех, кто стоял у власти. Разумеется, это не отрицает того обстоятельства, что преступный нацистский режим извлекал выгоду из указанных модернистских структур, как это подчеркивали Ханна Арендт, Зигмунт Бауман и Джорджо Агамбен.
См.: Bohleber, Entwicklung der Traumatheorie.
Caruth, Unclaimed Experience.
Цит. по: Wojak, Eichmanns Memoiren, 69f.
Giesen, Schneider, Tätertrauma, 22. «Применительно к преступникам, то есть всем, кто добровольно, непосредственно и активно принимал участие в преследовании евреев, можно говорить о травме преступников в смысле внезапно нарушенного триумфализма и разочарования в иллюзии собственного всемогущества. Они оказываются всего лишь убийцами, разоблаченными или вынужденными скрываться», 22.
См. главу о стыде и вине в: Assmann, Frevert, Geschichtsvergessenheit – Geschichtsversessenheit, 86–96, 112–139.
Примером того, как объединяются понятия табу и травмы, может служить: Braembussche, Silence of Belgium.
Giesen, Schneider, Tätertrauma, 23.
Bar-On, Die Last des Schweigens.
Levi, Ist das ein Mensch? 70.
Wieviorka, On Testimony, 26f. Здесь указывается на нежелание издательств в 1940-е годы публиковать многочисленные свидетельства очевидцев, переживших Холокост.
Rupnow, Vernichten und Erinnern, 62.
Dubiel, Niemand ist frei von Geschichte.
Исключением является (политически мотивированная) тематизация судьбы вынужденных переселенцев в 1950-е годы.
Lübbe, Nationalsozialismus, 329.
Arendt, Organisierte Schuld, 334.
Alexander, Moral Universals.
Renan, Was ist eine Nation? 3, 45.
Nietzsche, Vom Nutzen und Nachteil der Historie, 214.
Emerson, Circles, 179.
См. фундаментальное исследование об античных Афинах: Loreaux, La cité diviseé. Его материалы послужили основой для Эйнштейновского форума в Потсдаме: Smith, Margalit (Hg.), Amnestie.
Burger, Kleine Geschichte, 25.
Ibid., 22. В этом тезисе о забвении и
