Все же наиболее вероятно, что Пу-аби была жрицей, умершей естественным путем, но что ее смерть и погребение справлялись как окончательное ее соединение с божественным супругом. Нельзя, конечно, полностью исключить, что умерщвлена была не только свита, но, по каким-либо культовым соображениям, и сама Пу-аби. Для нашей проблемы, однако, достаточно факта умерщвления свиты: там, где человеческие жертвоприношения не заменены еще символическими (как, например, в египетских гробницах), там можно предполагать, что и священный брак мог быть настоящим, а не символическим.
Переходя от I к III династии Ура (XXI в. до н. э.), прежде всего отметим, что реальность священного брака Инаны и Думузи, разыгрываемого царем и жрицей, сейчас уже, кажется, никем не может подвергаться сомнению, и поэтому есть основание думать, что не иначе обстояло дело и со священным браком Нанны и Нингали. В принципе роль Нингали должна была разыгрывать жрица-энтум; менее ясно, кто должен был играть роль быка-Нанны.
Однако тут же заметим, что и с энтум дело обстоит не так просто. Должность эта была пожизненной, и, например, энтум Эн-Анатума, дочь ИшмеДагана, царя Иссина, служила жрицей-энтум около 30 лет, если не больше. Вряд ли она могла лично исполнять роль супруги бога в течение всего этого времени, если только обряд священного брака не совершался, например, лишь однократно в период служения каждой жрицы. Но по сути вещей подобный обряд должен был бы исполняться так же ежегодно, как ежегодно повторяется жизненный цикл растений и животных. В таком случае энтум должна была иметь какую-то заместительницу или заместительниц. Вполне вероятно, такой заместительницей могла быть наложница бога более низкого ранга — жрица, называвшаяся «лукур святилища» (или «лукур домашняя» — в противоположность «походным», ср. ранее) — lukur-èš. Она упоминается в довольно любопытной связи в некоторых хозяйственных документах дома энтум — «Гипара» — при последнем царе III династии Ура, ИббиСуэне:
1) UET III, 101: «1 таз (?) для возлияния масла (? níg-ì-dé-a), кровать, выложенную лазуритом и золотом, дар царя, приношение для жертвы ne-sag[616] Нанны, Саль, „храмовая лукур“ (lukur-èš) получила. Месяц „Великого праздника“ (IX), год „Эн-Амгалана был избран эном Инаны“» (— 2021 г. до н. э.);
2) UET III, 378: «1 (кровать),[617] выложенную самшитом, лазуритом и золотом, дар царя, 1 darà[618] питьевую… весом 1/2 мины… (= 250 г), дар Дайи, управляющего (храмовым хозяйством, šabra) — приношение для жертвы ne-sag Нанны, Саль, „храмовая лукур“, получила: 1 медный сосуд-alal (весом) 20 мин (=10 кг), приношение для жертвы ne-sag для Нанна-Совершается-в-Излиянии/Воссиянии-его.[619] Санг-Нанна, жрец-gudá, получил из „канцелярии золота и драгоценностей“ (é-dub-(b)a guškin-za-gín(a)-ka-ta). Приношение для жертвы ne-sag и „распри“ (?).[620] Месяц „Праздник божества Мекингаль“ (ezen dMe-ki-gál, XI), год…»
Итак, для жертвы nisānum (nisakkum) Нанны требуется ложе, питьевой прибор и медный сосуд alal.
О сосуде alal, аккад. alallu[m], elallu[m], А. Салонен в специальном исследовании по вавилонской посуде[621] сообщает, что он мог быть керамическим, медным или серебряным; этот же шумерский термин применяется в смысле аккадского pisannu[m] — «сосуд (для хранения)» и alallû, alû — «слив, труба» (заметим, что через подобные «сливы» усопшим родичам возливалась под землю холодная вода); в последнем значении alal мог быть и деревянным. А в вавилонском синонимическом словаре alallû объяснено как nansabu ša qanê — «то, из чего сосут тростинкой». Невольно вспоминается изображение на печати из «Архаического Ура»; к тому же в деле участвует жрица лукур;[622] причем ее имя собственное само по себе эротично. Любопытно, что в числе божеств, имеющих отношение к этому обряду, — бог Лаль; làl значит «мед», точнее, «медок, (пьянящий?) напиток из финиковой патоки», играющий важнейшую роль в описаниях священного брака Инаны, — так, например, в свадебной песне жрицы, совершающей обряд с царем ШуСином:
— Муж, дай, окажу тебе я ласку,
Мои ласки могучие слаще медка,
В опочивальне твоей медовой
Прелестью ласк твоих радоваться будем…
Весьма вероятно, что жрица — участница священного брака на шумеро-вавилонских изображениях пьет из сосуда через трубочку именно làl — «медок».[623]
Что же касается божественного существа dNanna mu-ri-a-na ba-ak, тоже получающего свое возлияние, то это, очевидно, какая-то особая ипостась лунного бога — и скорее всего его замаскированный заместитель в брачном обряде (см. примеч. 619).
В хозяйственных документах времени ИббиСуэна выражение dNanna mu-ri-a-na ba-ak встречается еще несколько раз:
3) UET III, 149, 161, 164 (датированы разными месяцами с XI по I) — выдача со склада «постоянных жертвоприношений (sá-dug4) вином, (замешанным на) муке,[624] для dNanna, dNanna mu-ri-a-na ba-ak, dLàl, dNin-é-zalag-(g)a и dNisaba»;[625]
4) UET III, 355 «1 мина (= 0,5 кг)…[626] для золотых… (?)[627] и samsātum[628] mu-ri-a-na ba-ak.[629] Контролер… (такой-то)».
Если мы правильно читаем и толкуем эти допускающие множество гипотез документы, то при III династии Ура обряд «священного брака» Нанны и Нингали осуществлялся реально, хотя не обязательно с энтум — ее могла замещать «храмовая (домашняя) lukur», а роль быка-Нанны играл неизвестный жрец, зашифрованный выражением dNanna mu-ri-a-na ba-ak.
Та же практика, очевидно, продолжалась и при царстве Ларсы; по крайней мере нам известны «сыновья энтум Нанны» от 8-го года ВарадСина и 35-го года РимСина,[630] по-видимому сыновья предшественницы Эн-Анеду и ее самой, и один «сын жрицы nin-dingir»,[631] т. е. ēntu[m] или ukbābtu[m] — правда, в данном случае энтум не Нанны, а другого божества, вероятно Нингиззиды. Сыновья энтум в Вавилонии не были редкостью: еще А. Фалькенштейн предположил, что знаменитый Гудеа, правитель Лагаша, вероятно, был сыном от «священного брака» хтонической богини Нгаумду(г), и это давало ему такое положение, что он мог жениться на дочери правителя нома, а потом сам стать правителем. В «Эпосе о Гильгамеше» (аккадская версия, табл. III), когда Гильгамеш приводит к своей матери, богине Нинсун, своего друга Энкиду, его приветствуют «жены бога» и «дочери бога». Одно время меня смущало, почему только дочери, а не сыновья, и кто они такие. Но эти «дочери бога», конечно, родные сестры Гильгамеша; придавать ему еще и братьев значило бы сюжетно очень осложнить поэму. Он ведь сам был сыном от «священного брака» богини Нинсун — вот почему родной отец его нигде не фигурирует, а Лугальбанда, по неэпической традиции его отец, выступает в эпосе только как божество-предок. Возможно (по преданию), сыном энтум был и царь Саргон Аккадский (в тексте «Легенды о Саргоне» — трудно объяснимая форма ummi е-né-tu). Эта легенда показывает, что быть сыном энтум не всегда было выгодно: Саргон начал с крайней бедности. Но дело в том, что он, видимо, был сыном энтум от незаконной (т. е. не культовой) связи: «Понесла меня мать, родила меня в тайне…» — и затем пустила в ковчежце по водам Евфрата.
Обстоятельства культа Нанны и Нингали, и в частности того, как проявлялся священный брак, до сих пор во многом неясны. Многое, несомненно, дают культовые тексты из цикла Инаны и Думузи: ряд образов и метафор, примененных в них, происходит явно из культа Нанны, в частности когда Инана величает жениха «диким быком» и хвалит его лазуритовую бороду:
Тот, кто был создан для меня, тот, кто был создан для меня,—
Борода у него лазурная.
Дикий бык, кого создал Ан для меня в согласии с судьбою,[632]
Борода у него лазурная…
Такие переклички между сходными культами и обрядами нередки. Так, и бог Энки изображается в виде быка, а разлив рек — как его совокупление с рекой-телицей.
Но метафоры дают мало для ясного представления о самом ходе обряда, так что пока приходится исходить из изображений на печатях и терракотовых «образках» в частных домах, о которых уже говорилось. Да еще кое-что могут дать чисто описательные части любовных песнопений из цикла Инаны и Думузи, говорящие о приготовлениях невесты. Поскольку они, очевидно, в основном совпадали с обычным брачным обрядом (и наоборот — обычный брачный обряд многое заимствует от «священного брака»), то у нас есть полное основание предполагать, что хотя Нанна и Нингаль, в отличие от Думузи и Инаны, представлялись в обликах быка и коровы, но подготовительная часть брачного обряда была во многом сходной.
