Следующее новолуние справляется иначе, чем предыдущее:
5 sìla (а) и 5 sìla (б) на лаваш; 323
3 sìla (б) лучшему прибору для возлияния масла
(níg-ì-dé-a-sig6-sig6);
5 sìla (а) для обхода помещения в опочивальне
(é-nun-na);
2 sìla (а) для обхода помещения в верхнем жилье;
15 sìla (а) для обхода помещения внутри дома, а также
засовам внутри и снаружи.
Далее идут примерно те же жертвоприношения, что и в предыдущем месяце.
6) Второй документ, относящийся к началу царствования Хаммурапи в Уре, значительно менее интересен. Он посвящен выдачам на жертвоприношения не муки, а сикеры (пива) с указанием, сколько на ее приготовление пошло ячменя. Перечислим лишь назначение жертв:
(A) 1) на возлияние в доме Сина (=Нанны) внутрь Бездны;[649] 2) на возлияние для кувшина;[650] 3) для (разных) чаш (??);[651] 4) для возлияния, а также засовам, трапеза в Э-кишнугале в вечерней прохладе; 5) для (разных) чаш (??); 6) для возлияния, а также засовам, трапеза-ужин (kin-sig);[652] 7) на трапезы в Э-кишнугале;
(Б) 1) засову верхнего двора, 2) засову великого двора и снаружи — засовам;
(B) 1) на возлияния (разным) статуям и крупному рогатому скоту;
(Г) 1) для чаш (?); 2) для возлияния; 3) засову Дубламаха[653] — трапеза…;
(Д) 1) засову Э-кишнугаля; 2) засову верхнего двора — в праздник eššešu[m] новолуния (далее то же самое в праздники eššešu[m] 7, 15 и 25-го дня — в последний праздник пива выдано немного меньше).
Все это подытожено как «Храм Нанны, положенное за 1 месяц…, месяц izi-izi-gar, 1-й день» — следует дата.
Ко всему этому, разумеется, надо еще прибавить жертвы ячменем и пшеницей, хлебом, гекатомбы скота и т. п. Затем не следует забывать растительное масло, которое шло на умащение статуй и отдельных священных предметов, включая те же засовы. Такого рода мелкие культовые обязанности совершались многочисленными жрецами-gudá (аккад. pašišu[m]). Все это стоило огромных средств, поступавших, видимо, скорее за счет обязательных «постоянных приношений» (sá-dug4) и других поборов, чем с собственного храмового хозяйства.[654] Последнее, видимо, было не таким большим, как когда-то (например, жрецы награждались серебром и натурой чаще, чем земельными наделами). Характерно, что в бескровных жертвах принимал участие только храмовой персонал: нет никаких признаков, чтобы в них участвовала и масса общинников, что вероятно для светского населения более глубокой древности (не потому ли, что были и свои домашние жертвоприношения там, где были свои овцы; бедняки же обходились домашней жертвой ячменем?).
Естественно, что из расходной отчетности мы ничего не можем узнать об основном богослужении и обрядах храма.
Разумеется, энтум не принимала непосредственного участия во всех этих повседневных жертвоприношениях и во второстепенных обрядах вообще. Вероятно, она не всегда присутствовала и при песнопениях (судя по другим данным, они были как сольные, так и для хора и для двух хоров). Она, конечно, выходила из своих покоев — в одежде-«завертке», покрытой фестонами, уже тогда старинной, в плаще-накидке с бахромою и в высоком белом, вероятно, войлочном колпаке — только для участия в главных моментах богослужения. Тем не менее можно считать с почти полной несомненностью, что при таком обилии ритуалов и праздников каждый день жизни энтум и вся жизнь ее были заняты до крайности. Не забудем, что она должна была повседневно выполнять и различные ритуалы личного характера: ни один поступок не мог быть совершен без предварительного гадания, в том числе по печени жертвенного ягненка, и требовал молитв и обрядовых действий, чтобы можно было надеяться на успех. Чем выше стояло какое-либо лицо, тем строже нужно было это соблюдать, а энтум, как уже сказано, была при царстве Ларсы первым человеком в Уре.
Понятно, однако, что не из одних обрядовых действий складывалась жизнь энтум. Была и личная, а также и хозяйственная сторона ее жизни и быта. Об этом мы знаем мало, и о многом приходится лишь догадываться.
Энтум имела, конечно, свой штат, начиная с šabra — заведующего хозяйством и включая служанок (в том числе, очевидно, и lukur-èš) и слуг (вероятно, евнухов); она общалась с многочисленными жрецами,[655] через доверенных лиц могла вести различные деловые операции. Вспомним, как nin-dingir бога Нингиззиды вела дела через своего брата, а потом за деньги уступила причитавшиеся ей средства Илиэришу из семьи Имликума. В храме Нанны ростовщические операции велись от имени самого бога Нанны, но через компаньонов — таков был, по-видимому, Думузигамиль, живший в «Переулке с нишей» (U. 17249, UET V, 407). Правда, предпочитали брать взаймы не у Нанны, а у Уту (Шамаша), который, как бог справедливости, считался, очевидно, более благосклонным кредитором. Среди «компаньонов» Шамаша встречаются ВарадСин, Ибния из дома Имликума и его родичи.
Но хотя энтум сама, насколько нам известно, не выступала как деловая женщина, она отнюдь не была затворницей, и, подобно тому как мужчины бывали в «ее» храме, так и она могла видаться с ними и вне своего храма, — конечно, в благопристойной обстановке, например в семейном доме.[656] Так, мы знаем, что энтум Эн-Анеду подарила финиковую плантацию в гавани Ура храмовому служащему КуНингалю, — надо думать, что она виделась с ним лично. Даже закон Хаммурапи (§ 110), грозящий энтум смертью путем сожжения за посещение питейного заведения, предполагает, что энтум могли свободно передвигаться по городу.
Жилище энтум внутри «Гипара» было обыкновенной квартирой вокруг двора, ничем не отличавшейся от дома сколько-нибудь состоятельного гражданина Ура, кроме того, что оно было много больше и окружено храмовыми помещениями, составлявшими с ним вместе одно укрепленное здание. Дома, вероятно, энтум окружали младшие жрицы, рабыни-рукодельницы и, может быть, как в культе Инаны, ее развлекали шуты. Об этой, не ритуальной жизни жрицы мы, как уже говорилось, почти ничего не знаем, но кое о чем мы можем судить по еще одному тексту из цикла песнопений культа Инаны.[657]
Речь идет об изготовлении покрывала для брачного ложа, причем ритуально это происходит, по-видимому, в виде игры, вроде нашего «А мы просо сеяли». Игра-диалог идет между Уту, братом Инаны, богом Солнца, и самой Инаной:
— Высокая царица, — возделанный лен, обильный,
Инана, — возделанный лен, обильный,
Зерно, умножающееся (?) в борозде,
Сестра, довольно тебе высоких дерев,
Высокая царица, довольно тебе высоких дерев.
Я вскопаю тебе, дам растенье тебе,
Сестра моя, принесу тебе возделанный лен,
Инана, принесу тебе возделанный лен.
— Брат мой, когда принес ты мне возделанный лен,
Кто его мне расчешет, кто его мне расчешет?
Тот лен, кто расчешет мне его?
— Сестра моя, принесу тебе чесаным его,
Инана, принесу тебе чесаным его.
— Брат мой, когда принес ты мне чесаным его,
Кто его мне спрядет, кто его мне спрядет,
Тот лен, кто спрядет мне его?
— Сестра моя, принесу тебе пряденым его,
Инана, принесу тебе пряденым его.
— Брат мой, когда принес ты мне пряденым его,
Кто сплетет мне его, кто ссучит мне его,
Тот лен, кто ссучит мне его?
— Сестра моя, принесу тебе ссученным его,
Инана, принесу тебе ссученным его.
— Брат мой, когда принес ты ссученным его,
Кто натянет его, кто натянет его?
Тот лен, кто натянет его?
— Сестра моя, принесу тебе натянутым его,
Инана, принесу тебе натянутым его.
— Брат мой, когда принес мне натянутым его,
Кто соткет мне его, кто соткет мне его?
Тот лен, кто соткет мне его?
— Сестра моя, принесу тебе сотканным его,
Инана, принесу тебе сотканным его.
— Брат мой, когда принес ты сотканным его,
Кто окрасит мне его, кто окрасит мне его?
Тот лен, кто окрасит мне его?
— Сестра моя, принесу тебе окрашенным его,
Инана, принесу тебе окрашенным его.
— Брат мой, когда принес ты окрашенным его,
Кто со мной возляжет, кто со мной возляжет?
— Он с тобой возляжет, он с тобой возляжет,
Твой супруг с тобой возляжет,
Великий Дракон небес с тобой возляжет,
Друг Энлиля с тобой возляжет,
Исшедший из плодовитой утробы с тобой возляжет,
Семя, зачатое царем, с тобой возляжет…
Песня эта относится к началу серии свадебных песнопений Инаны, и далее она (пока еще) отказывается от «Дракона небес» — Думузи и уверяет, что хочет земледельца. Но эта сюжетная сторона песни не относится к тому, что занимает нас сейчас: в приведенной песне-игре перечисляются все этапы работы прядения и ткачества, несомненно совершавшиеся прислужницами энтум при ее доме (мы уже знаем, что ткацкие станы и, во всяком случае, прялки имелись и в частных домах — тем более в богатом обиходе верховной жрицы).
