Монопольное право гильдий устанавливалось здесь в еще более решительных и определенных выражениях, нежели во Франции. «Знайте, — говорится, например, в грамоте Генриха II Оксфорду, — что мы выразили гражданам Оксфорда согласие на все вольности, какие имели они во времена деда нашего Генриха, и, именно, на свою торговую гильдию, так что никто из не принадлежащих к гильдии не должен торговать ни в городе, ни в его предместьях».
Внешняя торговля Англии, получившая более значительное развитие лишь с двенадцатого столетия, с самого начала сосредотачивалась преимущественно в руках фландрских торговцев, образовавших со специальной целью торговли с Англией так называемую лондонскую ганзу, в которую вошли все более значительные города Фландрии и к которой несколько позднее примкнули и города северной Франции. Рядом с фландрскими купцами очень рано видную роль во внешней торговле Англии начинают играть и отдельные немецкие города, прежде всего Кельн. Еще в половине двенадцатого столетия ганза кельнских купцов в Лондоне получила чрезвычайно обширные привилегии от короля Генриха II (1157 год), привилегии, неоднократно подтверждавшиеся впоследствии. Особенно широкие права предоставлены были кельнским купцам грамотой Ричарда I, дозволявшей им свободно торговать по всей Англии, в особенности на ярмарках. Около кельнской ганзы начали группироваться купцы и из других, преимущественно западных немецких городов, торговавших с Англией. Однако с начала тринадцатого столетия начали, как известно, все более выдвигаться прибалтийские города с Любеком и Гамбургом во главе, и образованный ими знаменитый ганзейский союз вскоре сменил кельнскую ганзу и занял исключительное место в английской внешней торговле. При этом, как ранее кельнские купцы, так теперь северная немецкая ганза вела торговлю не только в Лондоне, но и на всем протяжении Англии. Ганзейские дворы имелись в различных английских городах. Не входя в дальнейшие подробности, мы можем, таким образом, констатировать, что в Англии, как во Франции, вся внутренняя торговля уже с одиннадцатого столетия сосредоточивается исключительно в руках торговых гильдий, вся же внешняя торговля — в руках крупных иностранных торговых союзов. А так как евреи не входили ни в те, ни в другие, то они в результате уже очень рано оказались совершенно вытесненными из области торговых сношений. В сущности, евреи никогда не играли видной роли в английской торговле, так как возникновение самостоятельной торговли и возникновение первых торговых компаний почти совпало со временем первого появления евреев в более значительном числе в Англии. И именно этой невозможностью для английских евреев принять сколько-нибудь заметное участие в торговле и следует прежде всего объяснить то обстоятельство, почему евреи в Англии уже с самого начала оказываются скорее ростовщиками, нежели торговцами. Судьба английских евреев представляется особенно интересной в том отношении, что Англия, как известно, стояла совершенно в стороне во время первых крестовых походов и, следовательно, в меньшей степени, нежели остальные европейские государства, могла испытать на себе их влияние, а между тем в жизни английских евреев переход к новым условиям, приписываемый обычно именно этому влиянию, совершился и ранее и определеннее, чем где-либо. Нужно ли еще лучшее доказательство того, что значение крестовых походов для экономической жизни Западной Европы и, в частности, для экономических судеб западноевропейских евреев, далеко не было столь значительным, как принято полагать.
Позднее, нежели во Франции и Англии, начинается самостоятельно торговое развитие в Германии. До времени завоевания балтийских берегов, то есть до второй половины двенадцатого столетия, как говорит историк германской торговли, Германия играла в международной торговле почти исключительно пассивную роль. Исключение составляли только города прирейнской и верхнедунайской области. Однако и здесь еще во второй половине одиннадцатого столетия, как о том свидетельствует не раз цитированная нами грамота шпейерским евреям, услуги последних для развития местной торговли ценились еще очень высоко. Картина меняется приблизительно с половины двенадцатого столетия. Уже в это время Кельн, как мы видели, начинает играть видную роль не только в местной, благодаря своим ярмаркам, но и в международной торговле. Полученные им от английских королей Генриха II и Ричарда I привилегии легли в основу последующего развития германско-английской торговли и привели к образованию первой немецкой ганзы. С начала тринадцатого столетия и частью уже с конца двенадцатого начинают выдвигаться отдельные прибалтийские города. Развитие их внешних торговых сношений приводит в половине тринадцатого столетия к возникновению союза между ними, знаменитой немецкой ганзы, занявшей вскоре же исключительное место во всей торговле северной Европы. Как ганзейские города захватывают в свои руки северную торговлю, точно так же южнонемецкие города вступают в непосредственные сношения с итальянскими городами. Особенно деятельные и постоянные сношения завязывают они с Венецией, где имеют собственное подворье, знаменитое фондако. Таким образом, и в Германии левантийская торговля окончательно ускользает из рук евреев.
Развитие торговли и в Германии имело те же последствия, как во Франции и Англии; и здесь помимо крупных союзов, захватывающих в свои руки всю внешнюю торговлю, возникают местные купеческие объединения, имеющие целью добиться монопольного положения и обеспечить прежде всего розничную торговлю в данном районе исключительно за своими членами.
С прекращением участия евреев Германии в левантийской торговле и еврейская торговля в Германии сразу должна была пойти на убыль. Работорговля, первоначально составлявшая главную отрасль торговли немецких евреев, прекратилась еще к началу одиннадцатого столетия. В чисто местной торговле евреи, за исключением, быть может, рейнской области, где они, как мы видели, посещали, например, кельнскую ярмарку, в Германии вряд ли когда-нибудь принимали деятельное участие, с сосредоточением же этой торговли в руках местных монопольных компаний, по всей вероятности, в большинстве случаев и совершенно перестали в ней участвовать. Таким образом, и в Германии еврейский купец вынужден был шаг за шагом отступать перед растущим влиянием национального торгового класса как в области внутренних, так и внешних торговых сношений.
Таковы были ближайшие условия и обстоятельства, при которых совершилось вытеснение евреев из области торговли и переход их к денежным операциям и мелкому ростовщичеству. Даже из этого беглого обзора можно видеть, что перемена в положении евреев обусловливалась общими тенденциями экономического развития и что преувеличивать отдельные, хотя бы и такие крупные факты, как факт крестовых походов, отнюдь не приходится [196]. Во Франции и Англии образование монопольных купеческих гильдий, обстоятельство, имевшее наиболее существенные последствия для всей последующей судьбы евреев, имело место еще в одиннадцатом столетии, то есть до времени первого крестового похода и частью, например, в Англии, исходило из тенденций, восходивших к еще более раннему времени. В Германии точно так же начало активного торгового развития и возникновение самостоятельного торгового класса связано не с фактом крестовых походов, но с завоеванием балтийских берегов, имевших
