местных национальных партий: немцев, чехов, поляков, не смея думать о возможности еврейской национальной политики.
В ультранациональной Венгрии с самого возникновения нового строя установился принцип эмансипации, обусловленной полным отречением евреев от своих национальных прав вне узкой религиозной сферы и слиянием с мадьярами, что на официальном языке называлось «реформою иудаизма». Этот принцип, провозглашенный еще революционным актом 1849 года, облегчал задачу эмансипаторов и автономной Венгрии 1867 года. Когда составитель проекта венгерской конституции, Франц Деак, горячо отстаивал в гейме статью о равноправии евреев, он выдвинул тот довод, что необходимо привязать евреев к мадьяризму и отвлечь их от Австрии, где равноправие им уже дано. Обе палаты сейма приняли проект Деака и включили статью о равноправии в основные законы Венгрии без всяких оговорок. Но достопамятная оговорка 1849 года об обязательной «реформе иудаизма» имелась при этом в виду, и давний сторонник условной эмансипации, министр исповеданий Этвеш, решился осуществить свою идею. В феврале 1868 г. Этвеш поручил представителям еврейских общин созвать «конгресс» для всестороннего обсуждения внутренних преобразований. Это вторжение венгерского правительства во внутреннюю жизнь еврейских общин обострило издавна происходившую в них культурную борьбу и привело к расколу.
Борьба между реформистами и ортодоксами, разгоревшаяся в Венгрии в 40-х годах (§ 19), продолжалась и в следующие десятилетия. Теперь религиозная борьба еще более осложнилась политическим разногласием. Тут сталкивались резкие крайности обоих направлений: между отрицающей азбуку цивилизации примитивной ортодоксией и устремившимися к мадьяризации новаторами не было промежуточного течения вроде германской неоортодоксии. Обскуранты из школы Моше Софера и ассимиляторы из партии Леопольда Лева не могли сойтись ни в одной точке общественной деятельности. Отсюда ожесточенность борьбы и непримиримость борцов.
Политический момент обострял вражду партий. Реформисты на деле подчинились обидному требованию партии Кошута, чтобы евреи внутренне «исправились», дабы сделаться достойными равноправия. Тотчас после открытия учредительного сейма в Пеште (выше, § 40), в июле 1848 г., еврейская интеллигенция учредила там «Центральный союз реформ венгерских евреев» («Zentralreformverein der ungarischen Israeliten»). Туда вошли некоторые горячие головы из революционеров, вроде юного раввина Игнаца Эйнгорна, которые мечтали о революции и в области еврейского культа. Из пештской общины выделилась конгрегация радикалов, под главенством Эйнгорна, которая устраивала свое богослужение в особом храме; там молились по воскресеньям вместо суббот, читали молитвы на венгерском языке и с непокрытою головою. Конгрегация отменила обряд обрезания и законы о пище. Но эта радикальная реформа продержалась недолго. Так как некоторые члены конгрегации принадлежали к числу активных венгерских революционеров, то с наступлением реакции австрийское правительство закрыло их реформированный храм (1852). Игнацу Эйнгорну пришлось бежать в Германию. В это время прибыл из Германии в Венгрию его однофамилец и единомышленник Давид Эйнгорн, бежавший в 1851 г. из реакционного Мекленбурга (выше, § 37), но он попал из огня в полымя. Неразборчивые в средствах венгерские ортодоксы донесли австрийскому правительству, что и Давид Эйнгорн — опасный революционер, и власти, закрывая храм реформистов, заставили замолчать проповедника, стремившегося к перевороту в иудаизме, но отнюдь не в политике. (Свою реформаторскую миссию Д. Эйнгорну удалось позже осуществить в американских Соединенных Штатах, куда он переселился в 1855 г.) Когда реакция кончилась и в Венгрии возродилось освободительное движение, реформисты подняли голову. Вступив в союз с мадьярскими патриотами из партии Кошута, Деака и Этвеша, они после объявления конституции 1867 года побудили правительство созвать вышеупомянутый конгресс представителей еврейских общин для легализации внутренних реформ.
Сильная партийная агитация велась в стране во время приготовлений к конгрессу, призванному перестроить духовную и общинную жизнь венгерских евреев. Сочувствие правительства к реформам крайне тревожило ортодоксов и заставило их организовать отпор. Пештский раввин Беньямин, сын р. Моше Софера, и другие столпы правоверия образовали союз «Охранителей веры» (Schomre ha’dat) для противодействия всякому новаторству в области религиозного культа и воспитания. Союзу удалось провести на выборах в конгресс значительное число своих членов; однако большинство все-таки получили прогрессисты. 14 декабря 1868 г. открылся в Пеште конгресс, состоявший из 220 делегатов. Министр исповеданий Этвеш открыл собрание речью, в которой уверял, что правительство стоит за автономию еврейских «религиозных обществ», но при условии, чтобы для всех общин был установлен определенный порядок самоуправления под государственным контролем. Среди членов конгресса обнаружились два течение по вопросу о типе самоуправления: одни стояли за централизацию по типу французского консисториального строя, другие отстаивали конгрегационное начало, т. е. полную независимость каждой городской общины и даже синагогальных приходов внутри общины. К последнему течению примыкали не только ортодоксы, опасавшиеся насильственного введения реформы консисториями, но и многие из прогрессистов, не желавшие утвердить официальную церковь в еврействе. Централисты (партия Лева) не решились даже поставить на обсуждение свой проект, ибо одна его постановка вызвала бы споры, которые изорвали бы конгресс. Обсуждались поэтому способы преобразования общинного строя на основах децентрализации с коррективом в форме периодических общинных конгрессов; спорили о внутреннем устройстве общин, о порядке избрания раввинов и их функциях, о заведовании просветительными учреждениями и об употреблении «школьного фонда» из контрибуции Гайнау. По всем вопросам согласие между ортодоксами и реформистами, конечно, не было достигнуто. Особенно горячие прения вызвал вопрос об учреждении высшей семинарии для подготовки раввинов с европейским образованием; ортодоксы видели в таком учреждении фабрику безбожников. По всем вопросам победило реформистское большинство конгресса.
Закрывая конгресс, заседавший больше двух месяцев (до 24 февраля 1869 г.), Этвеш обещал представить его решения королю и законодательным палатам. Не дождавшись, однако, одобрения венгерского сейма, министр разослал по городам циркуляр, в котором объявил решения конгресса обязательными для всех еврейских общин наравне с государственными законами. Этот циркуляр вызвал бурное движение протеста среди ортодоксов. Союз «Охранителей веры» организовал петиционный поход, и в начале 1870 г. в венгерский сейм поступило свыше трехсот петиций, в которых заявлялось, что решения конгресса противны иудейской религии и убеждениям правоверного большинства венгерского еврейства, а навязывание их общинам нарушает принцип свободы совести. Тогда сейм, вопреки мнению министра, признал, что решения конгресса не имеют общеобязательной силы (март 1870), и Этвеш был вынужден взять назад свой циркуляр. Ободренные победою, ортодоксы созвали собрание уполномоченных своей партии и выработали для своих общин особый «организационный статут», который был утвержден правительством в 1871 г. Таким образом, в Венгрии были узаконены две отдельные организации еврейских общин — ортодоксов и реформистов, или, как чаще называли последних, «неологов» (новаторов). Каждая из них создала и свой центральный исполнительный орган: общины неологов учредили «Областную канцелярию», а ортодоксальные общины — «Исполнительную комиссию». В 1877 г. неологи открыли
