тринадцатого столетия ссудо-залоговым операциям, является лучшим показателем полной перемены, происшедшей в экономическом положении и в экономической деятельности евреев. Если торговая деятельность евреев в наиболее восточных и отдаленных местностях империи и не замерла еще окончательно, о чем свидетельствует упоминание об уплате ими пошлин, то она не играет уже, очевидно, сколько-нибудь заметной роли, иначе грамоты сочли бы необходимым хотя бы вскользь упомянуть о ней.
Относительно четырнадцатого столетия Кулишер приводит несколько случаев запрещения евреям торговли некоторыми товарами. Только в одном случае речь идет о воспрещении торговли сукном, однако необходимо иметь в виду, что факт этот относится к евреям города Глогау, расположенного в Силезии на самой границе с Польшей, по времени же он принадлежит самым первым годам четырнадцатого столетия (1302 год). Таким образом, вместо того чтобы доказать участие евреев в торговле, факт этот доказывает, напротив, что даже в наиболее отдаленных областях империи еврейская торговля к началу четырнадцатого столетия прекратилась и что выданная силезским евреям за семь лет до этого привилегия мало соответствовала жизни и сохранила силу лишь в течение самого короткого времени. В других случаях воспрещение касается торговли вином, хлебом, пивом; рядом с этим, напротив, иногда евреям разрешается торговля мясом. Так, в Нюрнберге разрешена им торговля мясом, всякая же остальная торговля воспрещена, в особенности воспрещено сбывать христианам вино и пиво. Таким образом, речь идет почти исключительно о торговле съестными припасами, сбывавшимися, по всей вероятности, евреями евреям же, что представлялось необходимым в виду, с одной стороны, существования особых еврейских кварталов и ввиду особых способов заготовления некоторых продуктов, например, мяса у евреев. Сам Кулишер объясняет торговлю мясом и вином религиозными потребностями евреев и необходимостью иметь собственное вино и мясо. Запрещения же, очевидно, касаются лишь случаев продажи этих предметов христианам, против чего, то есть прежде всего против потребления христианами еврейской пищи, в частности, против приобретения от евреев вина и мяса, церковь восставала еще за восемь столетий до этого. Единственный заслуживающий внимания факт, касающийся торговли евреев, представляет собою ссылка Кулишера на торговлю данцигских евреев в пятнадцатом столетии хлебом, льном и пряжей, сырыми кожами, мехами и лесом. Однако и в данном случае речь идет, с одной стороны, не столько о немецком, сколько о польском городе, входившем в состав священной империи всего лишь в течение столетия: с половины четырнадцатого до половины пятнадцатого столетия, с другой стороны, предметами торговли являются исключительно продукты сельского хозяйства, так что трудно сказать, имеем ли мы в данном случае дело с торговлей в собственном смысле или же с простым комиссионерством по сбыту сельскими хозяевами продуктов своего хозяйства. Как бы то ни было, во всяком случае, факт участия в торговле данцигских евреев представляется малопоказательным, так как Данциг, как мы только что заметили, должен быть признан скорее польским, нежели немецким городом, в Польше же евреи долее сохранили свое торговое значение и пользовались свободой торговли, как известно, еще в XV веке.
Ближайшее рассмотрение как теоретических соображений Кулишера, так и приводимых им фактических данных в пользу факта участия евреев в торговле и во вторую половину средневековья в общем, таким образом, лишь подтвердило сделанный нами ранее вывод о прекращении еврейской торговли в Западной Европе еще в двенадцатом и тринадцатом столетиях. Уже в течение этого последнего столетия даже в наиболее отдаленных и экономически отсталых областях Германии почти исключительно распространенным и, во всяком случае, типичным для них родом экономической деятельности является денежная торговля. И если и после этого встречаются отдельные сообщения о еврейской торговле, то все такого рода факты либо относятся к торговле внутри еврейских кварталов, либо представляют собою единичные исключительные случаи, которые мы не имеем никаких оснований обобщать [205].
ГЛАВА ПЯТАЯ. Общественное положение евреев во вторую половину средних веков
Не менее решительный перелом, чем в условиях экономической жизни и деятельности западноевропейских евреев, произошел в половине средневековой эпохи и в отношениях к ним со стороны окружающего населения. Связь и зависимость между изменением положения евреев в средневековом обществе так же, как и между изменившимся к ним отношением со стороны власти и экономическими условиями их жизни, несомненна. Мы не имеем здесь в виду вдаваться в более детальное и обстоятельное изложение тех тяжелых общественных условий, посреди которых приходилось жить еврейскому народу в средневековой Европе. Для нас важно отметить только то взаимоотношение и параллелизм, какие наблюдались между экономической и социальной историей евреев в средние века.
Прежде всего при этом представляется необходимым отметить различие, наблюдавшееся в общественном положении итальянских и частью испанских евреев и евреев прочих европейских стран, различие, вполне соответствовавшее и совершенно отличным условиям их экономического существования. В Италии, где евреи оказывались занятыми в более разнообразных родах экономической деятельности, где и вообще в экономической жизни, в особенности в области ремесленной промышленности, они до самого конца средневековья продолжали играть видную, местами же, например, в южной Италии и Сицилии, даже необходимую роль, где, наконец, как мы видели, особенно высоко ценилась их врачебная деятельность, отчасти также и их деятельность на поприще других так называемых свободных профессий, естественно и условия их общественной жизни и отношения их к окружавшему их христианскому обществу должны были складываться совершенно иначе, нежели в государствах средней и северной Европы. Если и в Италии евреи занимались также и кредитными и даже мелкими ростовщическими операциями, то здесь этот род деятельности, как мы видели, не являлся столь же исключительно преобладающим, как в остальной Европе, с другой же стороны, на родине ломбардцев, в центре банкового дела всей средневековой Европы, евреи-банкиры совершенно стушевывались и отступали на задний план. Мало того, даже их банкирская деятельность ввиду того, что они вследствие непосильной для них конкуренции с крупными итальянскими банками должны были довольствоваться значительно меньшим по сравнению с общепринятым в Италии процентом, признавалась необходимой и полезной в качестве противовеса против господствующего, почти монопольного положения на денежном рынке немногих банковых домов. Евреев, как мы видели, нередко специально приглашали именно с этой целью в отдельные города Италии. Необходимо, наконец, иметь в виду, что в Италии, в отличие от остальной средневековой Европы, преобладающей формой кредита был не столько кредит потребительный, сколько прежде всего кредит коммерческий и частью на производительные нужды. Но именно кредит этого рода не только не носит столь откровенно паразитического характера, как мелкие ссуды на потребительные надобности, но и является одним из необходимейших проявлений более развитой экономической жизни. Вот почему в Италии вообще лица, занимающиеся кредитными и денежными
