Даже этот эпизод иллюстрирует всеохватывающий момент: все по-прежнему признавали высокий авторитет римской церкви. На Западе такой статус являлся единственным в своем роде, так как больше не было других апостольских образований. Аналогия наблюдалась и в другом – ничто не прерывало поток паломников к памятникам и местам погребения мучеников. Опять же, когда Святая земля стала более недосягаемой после исламских завоеваний, их поток, вероятно, увеличился (хотя полная оценка отсутствует). Рим – столь полный мучеников и святых благодаря гонениям со стороны империи до Константина – также был растущим источником ценных реликвий, которыми основатели любили снабжать построенные ими церкви[279]. Но в позднеримский период, и особенно в V в., когда в годы правления Валентиниана III (425–455) и после него императоры вернулись в Рим, папа римский получил возможность действовать – в какой-то степени – как главный епископ Западной Римской империи и потенциальный высший арбитр в сложных церковных вопросах. Но все это постепенно прекратилось в хаосе коллапса империи, а когда пыль улеглась, западная церковь превратилась в отдельные образования, по размерам равные королевствам, которые не действовали со ссылкой на какую-либо всеохватывающую властную структуру вообще. В таких обстоятельствах раннесредневековая папская власть до Каролингов постепенно преобразилась в новую и гораздо большую, объединив религиозные и светские функции, но распространялась только внутри своих собственных политических границ. С исчезновением императоров Западной Римской империи папы утратили поддержку, которая давала им возможность осуществлять более широкое религиозное руководство во всем латинском христианском мире. И хотя сначала казалось все по-другому, но во времена Каролингов эта функция так и не была восстановлена в полном объеме.
Крестный отец (часть 2)
Оглядываясь назад, эпоху Каролингов можно рассматривать как период, когда преемники святого Петра огромными шагами шли к превосходству, которое им суждено было иметь в среднее и позднее Средневековье. На идеологическом фронте два великих момента – коронация Пипина и Карла Великого – использовались для того, чтобы показать, что наследник святого Петра имеет право действовать как политический арбитр – идея, которая, уютно угнездилась рядом с притязаниями подложного акта «Константинов дар». В реальности Пипина сделали королем сначала франки. Но запомнилась именно история с предполагаемым письмом и определенным ответом папы в пользу Пипина. Аналогично папу римского Льва III нужно было притащить к алтарю для коронации Карла Великого, но это событие в истории прошло как показ того, что папа – неотъемлемая составная часть коронации любого императора. Карл Великий придерживался иной точки зрения и продемонстрировал ее, лично проведя коронацию своего сына. Но эти идеологические победы на самом деле обнаружились лишь в долгосрочном периоде, и существовали еще прямые способы, с помощью которых Карл Великий и Людовик Благочестивый усилили авторитет папской власти в представлениях и повседневной жизни западных церковнослужителей.
Щедрость Карла Великого одарила папство поистине в грандиозном масштабе – отличный ответ на все обеспокоенные письма и сопутствующие документы, которыми папа Адриан бомбардировал короля в конце 770-х гг. Нельзя выразить цифрой увеличение доходов папы, но оно явно было колоссальным, что подтверждено в сборнике более или менее современных биографий пап римских Liber Pontificalis. В то время как их ближайшие предшественники вроде Стефана II (752–757) сумели восстановить один из самых больших благотворительных постоялых дворов для паломников (xenodochia) и, предположительно, главный монастырь, новые доходы позволили папам Адриану I (772–795) и Льву III (795–816) начать одновременный процесс реконструкции, строительства и дарения, нацеленный в равной степени на светские и религиозные инфраструктуры города.
Адриана I, если судить по его капиталовложениям, привлекало городское планирование. Сообщается, что он хладнокровно отдал 100 фунтов золота на восстановление городских укреплений. Он также вернул в рабочее состояние древние городские акведуки – Саббатину, Вирго и Клаудиану – и поручил восстановить берег реки и портики перед собором Святого Петра. Вполне впечатляющие достижения, но лишь небольшая часть из списка, в который также входят новые бронзовые двери для главного входа в собор Святого Петра. Биография папы Льва III, с другой стороны, более или менее отражена в списке его денежных пожертвований, за исключением почти всего остального. Некоторые сделаны намеренно. В Liber Pontificalis нет упоминаний о том, что после коронации Карла Великого он пал ниц перед папой, или о втором восстании против его власти некоторой части римской знати в 813 г. Но некоторые менее насыщенные важные события, вроде его второй поездки во Франкию, также проходят незамеченными. Вместо этого его биография состоит в основном из актов денежных пожертвований Львом III различным религиозным институтам города. В частности, под 807 г. автор биографии разместил неприукрашенный список пожертвований, который начинается так:
«Церкви нашего Христа Спасителя, называемой Константиновой, серебряная корона весом 23 фунта;
Базилике Святой Богоматери ad praesepe – серебряная корона весом 13 фунтов 3 унции;
Церкви Богоматери in Callistus’ titulus – серебряная корона весом 13 фунтов 3 унции;
Церкви Богоматери Antiqua – серебряная корона весом 13 фунтов;
Церкви Богородицы ad martyres – серебряная корона весом 12 фунтов 3 унции;
Базилике Санта-Мария-ин-Космедин – серебряная корона весом 12 фунтов».
По списку всего 119 даров из серебра различным храмам по всему городу. Было подсчитано, что общий вес даров из драгоценного металла, изготовленных во времена папы Льва, составлял около тысячи фунтов. В Риме в конце VIII – начале IX в. пожертвования Карла Великого имели гораздо большее значение, чем «Константинов дар», и давали средства для полной реконструкции Священного города, начиная от его водоснабжения и заканчивая великолепием его церквей[280].
Политика Карла Великого в отношении религии также делала папскую власть сильнее в представлениях большей части имперского духовенства, потому что он видел в Риме источник подлинных христианских традиций. Особенно когда он и его церковнослужители искали неискаженные версии ключевых религиозных текстов, Рим был их целью. Еще в 774 г. Карл Великий попросил у Адриана и получил от него самый современный на тот момент сборник церковных законов, который имелся в Риме. Носивший название Dionysio-Hadriana, он представлял собой слегка модернизированную версию сборника канонов и декреталий Дионисия Эксигуса. И это было только начало. Карл Великий также получил из Рима копии лучших текстов Библии на латинском языке и образцы молитвенников. Он также выписал оттуда учителей пения, чтобы те научили галльских церковнослужителей проводить мессы на римский манер. Со времен конца Римской империи не было таких частых контактов с Римом, которые недвусмысленно утверждали главенство и подлинность всего римского, когда встал вопрос об определении «правильного» христианства.
Благодаря вниманию Карла Великого папы обогатились, им наносились визиты, их расположения искали, к ним проявляли огромное уважение, но у всего этого имелся свой ценник. Почитание императором папской власти являлось неподдельным, но он в равной степени был убежден, как мы уже видели, в том, что у него есть своя собственная «горячая линия» со Всемогущим. Не будучи простым вассалом святого Петра, император без колебаний использовал папскую власть в своих собственных целях, как мы уже видели при подготовке к своей коронации – проявлению Божьей воли. И Карл Великий не боялся расходиться во взглядах с папой римским даже по вопросам вероучения. Прекрасный пример тому – Франкфуртский церковный собор, на котором Карл Великий велел своим церковнослужителям заявить в лицо папе (по крайней мере, его легатам), что принятое папой Адрианом новое константинопольское иконоборческое учение ошибочно. Второй, менее яркий, пример дает нам знаменитая оговорка filioque – добавление к тому, что обычно называют никейской верой, но на самом деле является верой Константинопольского собора 381 г. Она гласит, что Святой Дух происходит от «Отца и Сына вместе» (filioque означает «и Сына»), а не от одного Отца. Восточное ортодоксальное сообщество так и не приняло это добавление, которое является камнем преткновения в межрелигиозных дискуссиях. И сама фраза, и подчеркивающее ее учение появились в раннесредневековой Западной Европе, а в конце 790-х гг. Карл Великий и его духовенство официально приняли эту фразу в качестве положения своей веры и распространили ее применение по всей империи. Затем он начал выкручивать руки папе Льву. Оказавшись между молотом и наковальней, потому что он прекрасно понимал, какую бурю эта фраза вызовет в восточно-христианском мире, который сильно сопротивлялся любым изменениям формулировок традиционной веры, Лев в конечном итоге согласился, что базовое учение является ортодоксальным, но настаивал на том, что лучше не наводить путаницу в вере, пытаясь отгораживаться от потенциальных проблем с Константинополем. И только в 1014 г. эта оговорка filioque была официально принята в Риме, но нет сомнений в том, что Карл Великий считал себя в абсолютном праве иметь свое собственное мнение даже при решении подобных вопросов[281].
