подданных то, что понравилось бы владыке в отношении себя. Второе – достаточно принципиальное. Наследником престола он рекомендует назначать не того, кто нравится ему, а того, кто нравится подданным [365].
Кстати сказать, изображениям, особенно портретам, в эпоху арабо-исламского Средневековья придавалось большее информационное значение, чем можно было бы предположить, основываясь только на идеологическом запрете изображать живые существа [387].
Правда, там оно выражено на арабском языке значительно более лапидарно, чем нам удалось сделать это на русском: У́сбур – та́хбур.
Полный текст аята: «О вы, которые уверовали! Если придёт к вам распутник с вестью, то постарайтесь разузнать, чтобы по неведению не поразить каких-нибудь людей и чтобы не оказаться кающимися в том, что вы сделали» (49:6).
Полный текст аята: «Не повинуйся (в другом варианте перевода на русский: не уступай) же всякому любителю клятв, презренному, хулителю, бродящему со сплетнями, препятствующему добру, врагу, грешнику, грубому, после этого безродному, хотя бы он и был обладателем достояния и сыновей» (68:10–14).
Правда, Гермес Триждывеличайший из «Тайны тайн» превратился в Сократа у Ибн-Фатика, а затем – в персидского царя Ормузда у Ибн-аль-Азрака. Это – не ошибка или умышленный обман. Это – свидетельство универсальной и абсолютной верности идеи.
По-видимому, теми же соображениями («не советуйся с находящимся в нужде») обусловлены и запреты обращаться за советом к учителю, овчару, к тому, у кого нет своих собственных рабов (или у кого нет муки́; здесь мы сталкиваемся со сходным написанием двух разных по смыслу слов) [529]. Все они, по средневековым меркам, – люди бедные, пребывающие в нужде.
Через семь веков, у Ибн-аль-Азрака в точности приводятся слова автора «Тайны тайн», правда со ссылкой на какие-то «Деяния персов» [542]. Впрочем, у псевдо-Аристотеля тоже есть ссылка на персов. Сам способ опроса советчиков поодиночке получил в «зерцалах» название «персидского».
К этой проблеме мы ещё вернёмся в разделе «Хитрить».
Кстати сказать, слово «сель» – арабского происхождения, от сайль – «бурный поток».
Название этого раздела взято из сборника «Этическая мысль – 91» (М., 1992), где мною опубликованы посвященные морали отрывки из «Облегчения рассмотрения и ускорения триумфа» аль-Маварди, «Пути владыки в устроении владений» Ибн-Аби-р-Раби и анонимного «Канона политики и правила предводительства». Там читатель найдет значительно больше подробностей, чем те, которые я могу позволить себе на этих страницах.
Отмечу расхождение этой идеи с ясным указанием Пророка: «Прибегайте к утайке в своих делах, ибо завидуют всякому, кто благоденствует». См. раздел «Беречься», подраздел «Сокровенное – кровь, сокрытая под покровами».
Несколько слов об авторитетах неисламских. В «Тайне тайн» псевдо-Аристотеля встречается и высказывание, которое вполне может быть перифразой цитировавшегося хадиса Пророка («Война – обман»): «В войнах [побеждают] посредством хитростей» [705]. Более того, в разделе о войнах присутствует афоризм: «Если удастся, чтобы все твои дела были обманами, то так и поступай!» [706]. В приписанном Аристотелю трактате «Об обязанностях военачальника» на одной странице предписывается честность, буквально на следующий рекомендуется: «Прежде всякой войны и во всяком бою предпочитай обман и тайное убийство; в них поддержка тебе и твоим богатырям; они предпочтительнее для осуществления твоих устремлений» [707]. Легендарный Ардашир (или псевдо-Ардашир в данном случае) сказал: «Зло творится теми, у кого мало хитрости (хиля)» [708]. Иными словами, истинно добрый – это тот, кто не идёт напролом, кто не ставит истину («Что есть истина?») превыше всего.
Французский перевод только одной половины дошедшего до нас текста трактата составляет четыреста страниц.
В «Сорванных покровах» Абд-ар-Рахмана аль-Джавбари целая глава посвящена «Сынам Сасана» (Бану Саса́н). В её начале перечисляются «те, кто даёт обет бедности, кто занимается нищенством, кто дрессирует козлов и ослов, чтобы они совершали ловкие фортели и развлекали зевак, те, кто приучает мышей и кошек и других враждебных одно другому животных жить мирно, те, кто показывает публике женщин с искусно изготовленными и приделанными бородами, те, кто выдаёт себя за бывших пленников, с которыми враги обошлись несправедливо и подвергли мучениям, те, что изображают из себя слепых или немых или симулируют раны, которые они выставляют на обозрение прохожим, или те, кто имитирует симптомы каких-то хронических болезней; и не забыть здесь ни цыган родом из Индии, ни всех тех, кто водит за собой медведей и обезьян и других диких зверей, ни тех, кто совершает паломничество в Мекку на спине верблюда и просит милостыню, чтобы в обилии снабдиться провизией на дорогу, ни тысячи других, чьи дела прекрасно устроены, и среди них, конечно, предсказатели» [709]. Это, конечно же, не Сасаниды, хотя по-арабски они тоже назывались Бану Сасан. Это – собирательное имя для цыган. И вовсе не исключено, что русское слово «цыган» происходит от Сасан.
См. в Приложении статью «Войны хитрецов».
Здесь – игра слов. Используется арабское выражение, означающее и «рубить», и «быть уверенным, категоричным». Двойной смысл таков: любое сомнение для него становится уверенностью. И еще: он рубит (например, головы), основываясь на одном только сомнении. То же самое и в русском языке, где категоричность суждений тоже связана с рубкой: «рубить сплеча», «сказал, как отрезал».
Средневековый автор употребляет слово «фасад», которое в современном арабском языке означает «коррупция».
Здесь употребляется арабское слово карар, которое означает и «дно», и «решение». Возможно, речь идёт именно о решении своей судьбы, которого в течение семидесяти лет, находясь в пламени, своего рода чистилище, ждут все правители – как притеснители, так и справедливые.
Власть и богатство воспринимались средневековыми арабами как вещи, неотъемлемые одна от другой. И не только ими. Вспомним вздорную старуху из «Сказки о рыбаке и рыбке». «Желаю быть владычицею морскою» – таково было её сумасбродное желание. Владычество в русском языке означает и власть, и владение. Единый корень вла показывает, что и русские в своих представлениях увязывали вместе власть и богатство. Но вернёмся к арабам. Употреблявшееся ими слово мульк имело этот двойной,
