/ Совершенно выбившаяся из сил барышня сталкивается с почтальоном.
/ И вдруг, ни с того ни с сего, начинает судорожно рыться в его гигантской почтовой сумке.
/ Почтальон хватает барышню за плечи и отшвыривает от себя.
/ Барышня влетает в дощатую конструкцию, обклеенную брачными объявлениями, проламывая ее.
/ Оказавшись за такой решеткой, она тут же начинает биться, как пойманная рыба, пытаясь высвободиться.
/ В конце концов ей удается вырваться на свободу, протиснувшись через решетку, эту рыболовную сеть.
/ На дальнем плане решетка, – наплыв, и она превращается в окно лестничной площадки. Барышня стоит перед последним лестничным пролетом.
/ На пол-этажа выше – последняя дверь.
/ Набравшись мужества, барышня преодолевает последние ступеньки.
/ И звонит в дверь.
/ Открывает ей тот самый молодой человек в маске.
/ Барышня хочет ворваться в квартиру, но перед ее носом дверь захлопывается.
/ Озадаченная барышня тотчас звонит еще раз.
/ Напрасно. Она долго ждет.
/ Потом медленно спускается по ступенькам.
/ Останавливается там, где заканчивается лестничный пролет.
/ Пытается что-то сообразить.
/ Снова поднимается к той двери и звонит.
/ Снова напрасно ждет.
/ Снова спускается на один лестничный пролет.
/ Задумывается, взглядывает вверх, на ту дверь, нерешительно и без надежды еще раз к ней возвращается.
/ Звонит, напрасно ждет какое-то время.
/ Затем очень медленно спускается вниз – теперь на два лестничных пролета и три ступеньки.
/ Но там быстро разворачивается, бежит вверх по лестнице и всем своим телом наваливается на дверь, которая, поддавшись, обрушивается.
3.
/ Внутри – человек в маске. Он вообще не обращает внимания на барышню, он выхватывает из воздуха яйца и вновь их отбрасывает. / Яйца прыгают и скачут вокруг него. Некоторые разбиваются.
/ Барышня, которая только что выломала дверь и стремительно влетела в комнату, останавливается и вежливо здоровается.
/ Мужчина, не обращая на нее внимания, продолжает забавляться с яйцами. Барышня какое-то время стоит в нерешительности, потом произносит свое приветствие еще раз.
/ И опять мужчина никак на это не реагирует.
/ Тогда барышня энергично подходит к нему и хватает за руку.
/ Мужчина поворачивается к ней спиной, чтобы она ему не мешала.
/ Барышня – с перекошенным от гнева лицом – хватает его за плечи и встряхивает.
/ Внезапно в комнате возникает гигантского роста чиновник из ведомства записей актов гражданского состояния; одет он в сюртук и цилиндр. В руке – подъятый пламенеющий меч.
/ Перед ним: мужчина и барышня, по-военному щелкнув каблуками, берутся за руки.
/ Меч чиновника превращается в шарф.
/ Чиновник обходит вокруг этих двоих, замыкая их в сияющее кольцо.
/ После чего исчезает так же внезапно, как появился, – пройдя сквозь стену.
/ Мужчина и барышня садятся за стол друг против друга.
/ Они беседуют, но без особого интереса: как если бы каждый из этих двоих говорил мимо другого. Оба корчат гримасы. Внезапно барышня вскакивает.
/ Мужчина берет свою шляпу, целует жену в лоб и покидает комнату.
/ Женщина подходит к окну.
/ Дети в парках играют с мячом, дети на строительных площадках копаются в песке, повсюду смеющиеся детские лица. (Весна.)
/ Мужчина заходит в ведомство записей актов гражданского состояния.
/ Тот самый чиновник со слов мужчины вносит в большую книгу запись о родившемся ребенке. / Обстановка в доме молодых супругов убогая: замурзанные дети, совсем маленькие и побольше. Между ними мечется отчаявшаяся женщина.
/ Мужчина стоит у окна, смотрит вниз на улицу.
/ Цветущие деревья, юные барышни, автомобили, мчащиеся по светлым проселочным дорогам.
/ Мужчина берет шляпу.
/ И отправляется в ведомство записей актов гражданского состояния.
/ Тот же чиновник вносит в ту же книгу запись о новом ребенке.
/ Женщина стоит у окна.
/ Внизу дети: в парках они перебрасываются
снежками, на строительных площадках катаются на санках. Смеющиеся детские лица. (Зима.)
/ Мужчина вновь отправляется в бюро записей актов гражданского состояния, и т. д.
/ Девять мужчин в масках проходят мимо дома.
/ Женщина выбегает на лестницу, будто хочет последовать за ними.
/ Но шаги ее замедляются, лицо делается все задумчивее, и она возвращается в комнату.
/ Опять убогая домашняя обстановка, заброшенные дети.
/ Мужчина приходит домой, не здоровается с женой, со злостью кидает шляпу на кровать.
/ Самые младшие дети плачут.
/ Здание суда, где решается дело о разводе. Судья: перед ним, в кольце, два очень маленьких человечка, которые, совершая порывистые движения в разных направлениях, пытаются разойтись. Поняв, что это не получится, они поворачиваются лицом друг к другу и начинают браниться.
/ Судья протягивает руки в пространство между ними и отодвигает их друг от друга.
/ Кольцо при этом ломается.
/ Барышня поспешно убегает, держа в руках половинку кольца.
/ Барышня с половинкой кольца очень быстро бежит по улицам.
/ Какой-то мужчина в маске оборачивается и смотрит ей вслед.
/ Начинает ее преследовать.
/ На перекрестке барышня пробегает мимо еще одного мужчины, чье лицо тоже скрыто маской.
/ Этот мужчина присоединяется к первому.
/ Барышня бежит теперь еще быстрее.
/ Ее преследует все больше и больше мужчин.
/ В конце концов барышня отбрасывает половинку кольца. Половинка кольца превращается в яичные скорлупки.
/ Яичные скорлупки катятся вслед за барышней, настигают ее.
/ Эти яичные скорлупки облепляют барышню, обволакивают ее целиком.
/ Образовавшееся яйцо быстро, все быстрее катится прочь.
/ Мужчины в масках – их много – бегут и бегут.
/ Яйцо же катится вниз по откосу.
/ Оно скатывается прямо под бок к фарфоровой курице.
/ Мужчины тоже катятся по тому же откосу. Они перекувыркиваются, перекатываются, как шары, некоторые останавливаются и лежат неподвижно, некоторым удается подняться…
/ Мужчины столпились вокруг фарфоровой курицы.
/ Куриная голова крупным планом. Курица моргает, веки у нее из гипса.
1925–1930
Занимаясь, как главный редактор, составлением этого номера, я руководствовался намерением показать магистральный путь развития визуального искусства, его основные тенденции. По сути, программа моего журнала состоит вот в чем: он должен отражать проблематику современных художественных форм, точно показывать взаимоотношения между всеми видами искусства, но прежде всего выявлять ту связь, которая существует между живописью, фотографией и кино.
Чтобы документально подтвердить идею единства искусства, я выбрал богатое и многообразное творчество одного-единственного художника – Л. Мохой-Надя, который, исходя из собственного опыта и на основе своей работы, уже сумел сказать очень многое по поводу этой проблемы. Мохой-Надь построил для своего творчества настолько широкий фундамент, что мы вряд ли обнаружим что-нибудь подобное у других современных художников. Мне остается лишь добавить задним числом, что я даже и не пытался дать читателям исчерпывающее представление об этом художнике (в тоненькой журнальной тетради добиться такого невозможно, да и Зигфрид Гидион включил в свое вступление лишь самую необходимую информацию). Скорее, здесь предпринята попытка выхватить из всего творчества Мохой-Надя одну специальную проблему: проблему света, которая, несомненно, – чему способствуют новые технические возможности – станет доминирующей художественной проблемой ближайших десятилетий, а может быть, и веков. Эта тенденция определенно находит выражение уже в живописи девятнадцатого и начала двадцатого века, и потому было бы неправильно говорить только о пространственной проблематике новой живописи. Исследования света как такового позволили прояснить и его особую пространственно-временную функцию. Но все-таки главной, синтетической проблемой остается сам свет. Вся абстрактная живопись является первым шагом к новым формам моделирования света. И нам предстоят дальнейшие шаги на этом пути.
По моему мнению, рукотворная живопись есть не более чем важный педагогический момент – определенная стадия в воспитании как художника, так и созерцателя, без которой нам трудно было бы представить себе будущее оптического моделирования. Один пример: преобладающие сегодня тематические фильмы утратят свою значимость – именно в тематическом, а не в художественном аспекте, – как только будут найдены окончательные решения для рассматриваемых в них задач по социальному обустройству жизни. И тогда – наряду с другими жанрами абстрактного искусства – на первый план выдвинется абстрактный фильм. Поскольку уже сегодня мы видим выдающиеся достижения первопроходцев жанра абстрактного фильма, мы вправе ожидать, что этот жанр и в дальнейшем будет искать для себя новые пути.
