Первый проституированный, с которым Нерон вступил в брак, был некий Пифагор. Тацит (Annal XV, 37) сообщает об этом. «Для него самого (Нерона), опозоренного всевозможными деяниями, все равно, были ли они дозволены или нет, не оставалось, по-видимому, больше новых преступлений, которые могли бы его выставить еще в худшем свете, если бы он за несколько дней до того не вступил в формальную супружескую связь с неким Пинагором, одним из развратной толпы, и не отдался бы ему в. жены. Императору надели фату, выставлены были приданое, брачная постель свадебные факелы; все было выставлено напоказ, что даже у женщин скрывает покров ночи»: В то время как в этом необыкновенном браке Лерон функционировал в качестве «жены», он несколько дней спустя венчался в качестве мужа с вольноотпущенником Спорусом, которого он взял себе в «жены» за сходство с любимой им P орраеа Sabina. С этой, целью он велел его оскопить, велел надеть ему платья императрицы и назвал его «Сабина». Затем свадьба их праздновалась в Греции и сопровождалась торжественными церемониями. Среди поздравлений серьезно высказывались и пожелания, чтобы брак этот благословен был законными детьми! После того Нерон жил с Пифагором, как с мужем, а с Спорусом, как с женой. – Последнего, между прочим, титуловали «повелительницей императрицей, царицей», и он получил большое приданое. На вопрос, как ему нравятся такие браки, один остроумный философ ответил императору. «Ты хорошо делаешь, что берешь себе таких жен. Жаль, что боги не захотели внушить и твоему отцу такую же страсть к объятиям таких жен», (Дио Касс. 62, 28; 63, 13, Светоний Nero 27; 29). Наконец, Нерон стал еще «женой» своего секретаря Дорифоруса, причем он публично вель себя, как невинная девушка (Свет. Nero 29). Он велел уплатить Дорифорусу 1 1/2 милл. динарий и удвоил эту сумму, когда Агриппина упрекнула его по этому поводу в мотовстве, со словами: «я не знал, что так мало подарил ему» (Дио Касс. 61, 5).
Совершенно эффеминированный Гелиогабал в своих браках с проституированными мужчинами всегда играл роль исключительно жены, причем она так ему нравилась, что он обещал врачам большое вознаграждение, если они при помощи операции сделают его женщиной! Он избрал себе супруга, велел называть себя женой, повелительницей, Августой, прял шерсть, носил на голове сетку для волос и употреблял румяна и белила. Первым супругом новой «Августы» был Гиероклес, карийский раб, прежде проституированный мальчик Гордия, отнюдь не мужественная фигура, а кинед «с гладким подбородком и светлыми локонами». Он приобрел большую власть над императором, которого часто бил за измену, что, однако, не только не ослабляло, но даже усиливало любовь последнего (Дио Касс. 79, 15). Тем не менее Гелиогабал влюбился в геркулеса-гладиатора, Аврелия Цотикуса, по прозвищу «Магирус» (повар). Когда Аврелий в первый раз приветствовал его, как «повелителя и императора», он сказал ему, «опустив глаза и выгибая шею, как девушка: не называй меня повелитель, я только повелительница». (Дио Касс. 79, 16). Затем он вступил с ним в формальный брак в присутствии свата и служил ему женой. (Ламприд, Heliogabal, 10).
12. Связь мужской проституции с женской. – Уже в древности можно доказать многообразную связь между гомосексуальной мужской и женской проституцией. При чрезвычайных размерах первой и своеобразной половой неустойчивости античного мужчины, которою объясняется, почему бисексуальность представляла тогда, безусловно, более частое явление, вопрос о конкуренции между обеими формами проституции естественно имеет больше основания, чем теперь. Но в то же время между проституированными мужчинами и женщинами тогда, как и теперь, наблюдалась и известная общность интересов.
Конкуренция проституированных мужчин на улицах должно быть сильно давала себя чувствовать проституткам. «Разве не полны все улицы проклятыми развратниками? спрашивает Ювенал (II, 8–9). Клиентам бывал часто труден выбор между многочисленными мужскими и женскими проституированными, которые одновременно предлагали им свои услуги. Вопрос о том, заслуживает ли предпочтение любовь к мальчикам или женщинам, который часто дебатировался в древности, во времена империи относится, вероятно, исключительно к выбору между проституированными обоего пола.
Как велика должна была быть в Афинах конкуренция между проституированными мужчинами и женщинами уже в IV веке до Р. X., видно из характерного отрывка комедии Тимокла «Orestautokleides» (у Атен. XIII. 567 ff.), в котором одиннадцать названных по именам, известных гетер и проституток преследуют Автоииеидоса, известного из Эсхина (с. Тим. 52, как рафинированный и проституированный мужчина, наподобие фурий, преследовавших Ореста (отсюда заглавие пьесы). В одной из эпиграмм Калимаха (Anth. Palat. V, 5) гетера Ионис жалуется на измену своего возлюбленного, который перешел в мужской лагерь.
Но наряду с этой конкуренцией нельзя, однако, не признать и известную общность интересов обеих категорий проституированных. Из эпиграммы Мириноса (Anth. Palat. VI, 254) мы узнаем, что кинеды вместе с гетерами устраивали торжественные ночные процессии в честь половых богов, например, Приапа. Они сообщали также друг другу о богатых бисексуальных любовниках, чтобы сообща эксплуатировать их; намек на это имеется, по-видимому, в Anthologia Palat. IX, 241. Нередко бывало также, что проститутка вступала в связь с гетеросексуальным проституированным мужчиной, чтобы отнять у него деньги, полученные им от богатого любовника. Так поучает по крайней мере сводница девушку в «Amoreso Овидия (I, 8» 67–68):
Можно ли даже красавцу всю ночь отдавать безвозмездно?
То, что дает, с любезного пусть возьмет своего.
(Пер. Я. Б. Стр. 30).
13. Гетеросексуальная мужская проституция. – Своеобразную особенность античной проституции представляет громадное распространение гетеросексуальной мужской проституции, т. е. проституции мужчин по отношению к женщинам. О ней упоминается уже у Езекиеля 1161, 33–34. Там сказано:
33. Всем блудницам дают подарки, а ты сама даешь подарки свои всем любовникам твоим и подкупаешь их, чтобы они со всех сторон приходили блудить с тобою.
34. При блудодеяниях твоих происходит противное тому, что бывает с женщинами: не за тобою гоняются для блудодеяния, ты сама даешь подарки, а тебе подарков не дают; и, таким образом, ты поступаешь совершенно наоборот против других.
Существование обширной гетеросексуальной мужской проституции, особенно во время римской империи, установлено, безусловно, характерными указаниями, прежде всего, ей соответствовал ревностный спрос со стороны женщин. Такие любившие пожить женщины носили даже особые названия, как «lecticariola» (любительницы носильщиков качалок) у Марциал (XII, 58, 2) или «ludia» (возлюбленная гладиаторов) у Ювенала (VI, 104; см. Марц. V, 24, 10). Половые чувства этой женской клиентели мужской проституции превосходно описаны главным образом Петронием и Ювеналом.
У Петрония (сат. 126) Хризис, служанка Цирцеи, говорит Енколпию: «Ты знаешь, что ты неотразим и потому гордишься и продаешь свои объятья вместо того, чтобы дарить их. Иначе, зачем эти красиво завитые волосы, нарумяненное лицо и томно-вызывающие взгляды? Зачем эта заученная походка, эти размеренные, дрожащие шаги, если ты не несешь свою красоту на рынок? Я не умею предсказывать будущего и ничего не понимаю в небе астрологов, но по лицу человека я умею читать его характер, и мне стоит только посмотреть на прогуливающегося, чтобы знать, что он думает. Итак, если ты хочешь продать требуемое, то покупатель найден: но если ты хочешь подарить его, что было бы человечнее, то сделай так, чтобы за оказанное благодеяние мы сделались твоими должниками. Дело в том, что если ты назовешь себя простым рабом, то страстное желание влюбленной дамы еще усилится. Есть женщины, которые воспламеняются только для черни и лишь тогда испытывают щекотание сладострастия, когда они видят рабов или лакеев с подобранным платьем. Других зажигает пламенем любви арена или какой-нибудь запыленный погонщик мулов или проституированный благодаря сцене скоморох. К этому классу женщин принадлежит и моя госпожа. Она перепрыгивает от оркестра по меньшей мере к 14-му ряду кресел и ищет свое сокровище среди подонков народа (in extrema plebe).
Я. упивался ее льстивыми словами и спросил: «Уж не ты ли сама та дама, которая меня любит?». Горничная искренно рассмеялась по поводу моего пошлого комплимента и прибавила. «Не говори мне такого рода лести. Я ещё никогда не отдавалась рабу. Сохрани Бог, чтобы я протягивала свои объятья к кресту. Это годится для знатных дам, которые любят целовать рубцы от кнута. Я, правда, только горничная, но я принимаю предложение лишь среди всадников». Удивительным, почти невероятным показался мне этот контраст: «Служанка обладала гордым вкусом матроны, а матрона, напротив, имела плебейские наклонности служанки». Аналогично высказывается и Ювенал (VI, 329–332; 348–351; 355–356) о половом влечении знатных женщин.
