В некоторых городах закон запрещал женщинам употребление вина, например, в Милете, Массилии, Локри, Риме (Элиан var. hist. II, 38; Атен. X, 429а). Залевк, законодатель города Локри, запретил даже больным употреблять чистое вино без предписание врача (Элиан var. hist. II, 37). Ликург привел к свободным спартанцам пьяных илотов, чтобы показать им, как позорно опьянение (Плут. Лик. 28) и запретил детям и женщинам до брака пить вино (Ксеноф. de rep. Lacon. 1,3). Литтак, законодатель Митилена, обложил проступки пьяных двойным штрафом, потому что пьяницы сами виноваты в своем состоянии (Аристотель, Nicomach. Ethik, III, 7). Элиан (II, 41) составил список всех знаменитых и известных в древности алкоголиков. Особенно дурной славой пользовались в этом отношении византийцы, аргийцы, тиринфяне, фракийцы и илирийцы (Элиан III, 14, 15). Студенческая жизнь и студенческие союзы, принявшие в некоторых университетах, особенно в четвертом веке после Р. X., вполне современный нам характер (например, в Афинах), связаны были с бесконечными попойками и ночными экскурсиями в бордели. Иногда «сладко поющие сирены» поджидали пьяных, пошатывающихся сыновей муз уже на улице. Либаний и другие писатели дают нам живые описание того времени.
Взгляды древних на острое опьянение и на алкоголизм всего яснее выражены в одном месте «Законов» Платона (VI, 18 р, 775). Из него видно, что и здесь также решающей является главным образом расово-гигиеническая точка зрения. Там сказано:
«За исключением праздника божества, давшего нам вино, пить до опьянение вообще неприлично и опасно, но всею менее это подобает делать, когда празднуешь свою свадьбу. Жениху и невесте скорее подобает тогда сосредоточиться в себе, потому что они собираются сделать один из важнейших шагов своей жизни. Крометою, супруги всегда должны помнить, как важно, чтобы они предавались делу произведение детей по возможности в бодром состоянии духа-, ведь совершенно неизвестно, в какой день ши в какую ночь Бог благословит их плодовитостью, и именно потому произведение на свет детей не должно совершаться, когда тела ослаблены от опьянения. То, что должно родиться, напротив, должно быть призвано в свет, как это подобает, твердо, уверенно и спокойно. Пьяный же сам шатается из стороны в сторону, приводит в колебание (все другое, с чем он сталкивается) и тело и душа у него в замешательстве. А потому пьяный беспомощен, мало способен к произведению на свет детей и по всей вероятности родит только уродливых и слабых детей, а не прямых телом и душой».
В другом месте («Законы», II, 14 р, 674) Платон приводит закон карфагенян, строго воспрещающий употребление вина перед совершением полового акта. А Плутарх (De educat. pueror. 3) говорит: «Затем – как это уже до меня признавали другие-люди, которые вступают в брак с намерением рожать детей, должны либо совершенно отказаться от употребления вина, либо, по крайней мере, употреблять его лишь в умеренном количестве во время половых сношений. Ибо зачатые пьяными отцами обыкновенно становятся пьяницами. Вот почему Диоген, при виде развратного и пьяного юноши, сказал: «Молодой человек! Твой отец, вероятно, зачал тебя в пьяном виде».
В общем надо полагать, впрочем, что действие хронического употребление алкоголя в древности не давало таких дурных результатов, как в средние века и в настоящее время, потому что тогда обыкновенно смешивали вино пополам с водой.
Подобно тому, как вопрос об алкоголизме в древности обсуждался главным образом с точки зрение евгенизма, эта же точка зрения, вероятно, была первоначально решающей и для учреждения, заслуживающего нашего величайшего внимания, как принципиальная попытка практической половой реформы. Учреждение это – конкубинат, который приобрел большое значение и достиг разнообразного развития, в особенности в Риме, как аналогичная супружеству связь, установленная законом. Считаясь с интересами потомства, древние смотрели на такие связи, подобные браку, как на нечто, безусловно заслуживающее оправдания. Ни греки, ни римляне не видели в конкубинате ничего отталкивающего, а у римлян он даже был санкционирован законом, давал значительные права и представлял институт, который, несмотря на свой временный часто характер, во всяком случае, был так же далек от проституции, как небо от земли. Он возник, благодаря правильному взгляду, что индивидуальные и социальные условие не всем разрешают вступать в брак на всю жизнь, что для многих такой брак составляет недостижимый идеал. Проницательные законодатели, как например, император Август, уже в древности понимали связь между строгим взглядом на брак с одной – и санкционированием проституции с другой стороны и считали необходимым придать известным формам внебрачных половых отношений санкцию общества и закона. Допущение конкубината законом было само по себечрезвычайно большим прогрессом и означало разрыв с античной половой моралью. Он не мог, однако, иметь значительных последствий, потому что остался совершенно изолированным явлением, элементом же, связующим оба пола, являлась упорно державшаяся в остальном система двойственной морали, с ее принципиальным презрением к женщине, к индивидуальной любви и к труду. Таким образом, и этот институт не мог служить бастионом против проституции. Тем не менее, с современной точки зрения, он заслуживает особенного внимание и самого серьезного уважения, пак первая, по крайней мере, во время империи, систематически проведенная попытка практического разрешение полового вопроса, в смысле замещение проституции другими, более благородными и постоянными отношениями легального характера.
Благодаря превосходному фундаментальному исследованию Поля Майера, критически составленному по источникам, запутанные и темные до тех пор условие античного и в частности римского конкубината теперь вполне выяснены. Наше краткое изложение этого вопроса всецело опирается на данные этого произведения.
Греческий и римский конкубинат представляет две, независимо друг от друга возникшие формы его; название рае l ех не имеют между собой ничего общего. Латинское слово происходит от древнееврейского «ptlegesch». Мы имеем здесь перед собой одно из многих разнообразных влияний финикийской культуры на древнейший Рим.
Во время Гомера побочная жена, наложница, в большинстве случаев купленная за деньги военнопленная, занимала относительно видное положение. Дети ее считались признанными отцом; несмотря на рабство матери, они были свободны и уступали законным детям лишь в случае наследование при отсутствии завещания. Аналогичное положение занимала конкубинатка и по более древнему аттическому праву. Там прямо сказано, что она занимает положение, равное с супругой, потому что она ведь существует в семьедля рождения детей. Поэтому к ней применимо также понятие о нарушении супружеской верности. Но уже в четвертом веке до Р. X. конкубинатка теряет свое равноправное положение с законной женой. Она только прислуга и так мало пользуется уважением, что господин ее может даже отдать ее на более или менее продолжительное время в наймы другому за вознаграждение, т. е. она может быть проституирована. Общей чертой обоих видов греческих конкубинаток было рабство. Греческая была рабыней, в большинстве случаев, одной из многих у того же господина. Совершенно противоположным было общественное положение и правовое значение древнеримской рае l ех. Она всегда была одна и всегда была свободна, но она стояла вне религиозного и гражданского права. Дети ее следовали званию матери, т. е. не имели отца. Этот старейший «palicat» не нужно смешивать с «concubinat» позднейшего времени. Конкубинат, как подобная браку связь, появился лишь в последнем веке республики.
Как «раеlex», так и «сопсubina», обозначают теперь внебрачные отношение постоянного характера с женатыми или неженатыми мужчинами. Внебрачные связи эти все еще стояли вне закона.
Затем появилось знаменитое законодательство императора Августа-, вероятно, наиболее обширная и законодательная попытка половой реформы, виденная когда-либо человечеством. Принципиальный прогресс ее заключается в признании и внебрачных связей с морально правовой точки зрения, которая отводит им принадлежащее им значение для государства главным образом потому, что они дают потомство, вообще, вопрос о рождении детей составляет центральный пункт всего законодательства. Принципы эти изложены в трех законах: «lех Iulia de adulieriis et de pudicitia» от 18 г. до Р, X., «lех Iulia de maritandis ordinibu s» от того же года и «lex Рар i а et Рорраеа» от 9 г. по Р. X.
На ряду с урегулированием и квалификацией брака в отношении к родству и возрасту (для мужчин от 25 до 60, для женщин от 20 до 50 лет), назначены были награды и привилегии женатым и многосемейным и наложены штрафы на холостых, но вместе с тем изданы были также запрещение вступать в брак для некоторых классов населения, так что круг justum matrimonium juris civilis значительно сузился и большое число действительных до того браков обвялено было недействительными. В противовес изданы были поэтому предписание относительно признание законом внебрачной связи «конкубината», легче расторжимой, однако, чем законный брак. Конкубинат выделен был из ряда других внебрачных связей и противопоставлен им как связь, не заслуживающая презрения. Социальное значение конкубината во время империи было очень велико, хотя развитию его мешало бесправие рожденных от таких связей детей. «В языческую эпоху империи», говорит Пол Майер, «конкубинат был распространен в Римской Империи во всех кругах общества, как низших, так и высших. Мы видим конкубинаток, начиная от дочерей сенаторов и кончая уличной проституткой и крестьянкой из провинции – конкубинаток простых солдат чужеземного происхождения, конкубинаток вольноотпущенников, наместников провинций, даже самого императора. До какой степени конкубинат представлял в то время общепринятую, общераспространенную связь, всего лучше видно из надписей. Считалось само собой понятным, что люди живут либо в браке, либо в конкубинате. Холостой человек, при жизни приготовляющий себе могильный памятник, оставляет вопрос открытым, найдет ли он себе здесь приют с конкубинаткой (названной на первом месте) или с законной женой. Конкубинат представляет всеми признанную половую связь, которой не нужно стыдиться перед обществом. Об этом свидетельствуют могильные памятники, в которых покоятся вместе останки мужчины и его конкубинатки, нередко благодаря решительному распоряжению его в своем завещании… Конкубинатке оказывают знаки высшего почета, как это принято вообще делать по отношению лишь к законным супругам; это позволяет нам измерить всю глубину отношений – отнюдь не исключительно чувственных – которые часто связывали людей, живших в конкубинате. На могильных памятниках на ряду с женой и законными детьми часто названы также конкубинатка (взятая после смерти жены) и дети ее». Само собой разумеется, что конкубинат во всякое время мог превратиться в законный брак, как это и бывало в действительности, а детей конкубинатки кровный отец мог во всякое время усыновить. Для конкубината солдат имели силу приблизительно такие же законы. Хотя под влиянием римских стоиков (Музоний у Стабэя Florlleg, 6,61) и христианских писателей (Клементий Алекс, Paedagog, 3,3), законодательство Константина старалось ограничить конкубинат или вообще неохотно разрешало его, причем значительно сужены были права детей, рожденных в конкубинате, но законодательство Юстиниана, напротив, снова обнаружило, в общем, либеральное отношение к конкубинату. Юстиниан даже резче фиксировал конкубинат, чем в классическое время, придав ему до известной степени значение правового института. «Конкубинатка не разделяет достоинства и звание мужа, но в виду живущих с ней в доме ее сожителя и родившихся там же детей, она занимает почетное положение (Nov. 74 praef.). Дети, рожденные в конкубинате, не только фактически признаются их кровным отцом; он является также до известной степени их pater certus в смысле правовом Конкубинатка и ее дети не считаются более посторонними, чужими по отношению к состоящему в конкубинате мужчине; права их относительно наследование при отсутствии завещание ограничены, но они всегда имеют право на содержание. В этом заключается отличие от классического времени, не говоря уже о прежнем христианском времени: конкубинат, как таковой, обнаруживает теперь юридические права».
