Одна надпись в Помпее, в которой проститутка названа «latidata а multis» показывает, что достойных похвалы проституток тогда взаимно рекомендовали друг другу.[1126]
Посещение борделя было обыкновенно проще и не сопровождалось такими церемониями, как посещение дома высшей проститутки, которую всегда нужно было извещать о посещении предварительно, иначе посетитель находил двери запертыми. Последнее случалось очень часто и подавало повод у гетер и галантных дам к ожесточенным жалобам оставшихся за дверьми почитателей (Плутарх amator. 8; Феокрит 3, 23), жалобам у дверей. Эти ночные ожидания– и воздыхание у порога представляют излюбленный мотив всех лириков и элегических поэтов (Гораций, Оды I, 25, 3–8; III, 10, 1–4; Тибулл, I, 2, 6-10; Проперций I, 16, 17–21; Овид. Элегии, I, 6; Катулл 67).
6. Экономические отношение древней проституции (гонорар, постоянное и случайное сводничество, торговля мальчиками и девочками, детская проституция и сутенерство). Уже в древности проституция представляла поразительное сходство с современной по своим многочисленным экономическим отношениям, разнообразным видам прямого и косвенного дохода и доставляемым ею средствам к жизни. Это одна сторона проституции, которая в такой же степени обусловливает присущее ей социальное значение, как и другая ее сторона – то обстоятельство, что она благоприятствует развитию венерических болезней. И в древности также колоссальные суммы тратились на проституцию, и тогда уже приносили в жертву ее непроизводительным целям значительную часть национального богатства. Если отвлечься от биологических корней проституции и иметь в виду только эту специальную сторону ее, то получается, можно сказать, экономический circulus vitiosus. Уже тогда проституция, наподобие разрастающегося вьющегося растения, проникла во все жизненные отношение и использовала их в своих интересах. Когда мы узнаем, что уже в эллинскую эпоху моду создавали проститутки, то мы можем заключить отсюда, что фабриканты платья и древние модные магазины имели известные прямые или косвенные доходы, благодаря связи с гетерами и проституционным миром. Если принять во внимание поразительные часто подарки, которые получали проститутки от своих любовников и о которых еще будет речь ниже, то mutatis mutandi то же самое имело место, надо думать, и в других отраслях промышленности.
В отношениях проституток к их клиентам главную роль играют деньги или же вознаграждение ценными предметами. Ловкое и рафинированное обирание мужчин является единственной целью (Аристенет, I, 14) и единственно разумной стороной в существовании гетеризма, между тем как в низших сферах проституции и в обыкновенных борделях гонорар был довольно незначителен. Правда, в массе, и гетеры также должны были довольствоваться сравнительно скромными доходами. Так, мы узнаем, что даже кокотка с таким именем, как Неэра из Мегары, получала лишь незначительные гонорары, которых не хватало на ее расходы и на поддержку существование (Демос ф. стр. 1357). Мы находим здесь целую скалу, от известных своей дороговизной гетер (Атен. ХШ, 570в), вниз, до проституток diobolariae и quadrantariae, продававшихся в углах за несколько грошей. Отдельные проститутки довольно часто пробегали всю эту скалу снизу вверх или иногда также сверху вниз, в самый короткий промежуток времени. Эпиграмма Марциала (X, 75), несомненно, рисует типические условие и частые явления:
Galla hatte von mir einst zwanzigtausend gefordert
Und, ich gesteh es, ich hielt nicht für zu teuer den Preis.
Drüber verging ein Jahr. «Zehntausend», sagte sie, «gib mir.»
Aber mir schien es, als wenn mehr sie verlang als zuvor.
Als sechs Monde nachher sie noch zweitausend verlangte,
Bot ich tausend ihr an. Doch sie verschmähte die.
Dann vergingen wohl zwei bis drei Kalenden dazwischen,
Vier Goldstücke nur noch bat sie von selber sich aus.
Ich verweigerte die. Sie begehrte hundert Sesterze;
Aber es kam auch dies jetzt als zu teuer mir vor.
Hundert Quadranten brachte mir ein die magere Sportel;
Drum bat sie: die sei, sagt ich, dem Knaben geschenkt.
Konnte sie tiefer wohl noch heruntersteigen? Sie tat es.
Galla bietet umsonst selbst sich: ich schlag es ihr ab.
(Перевод Alexander Bergs…)
(Когда-то Галла потребовала от меня двадцать тысяч и я, сознаюсь, не считал эту плату слишком высокой. Затем прошел год. «Дай мне десять тысяч», сказала она, но это мне показалось больше, чем раньше. Когда она полгода спустя потребовала еще две тысячи, я предложил ей тысячу. Но она от них отказалась. Между тем прошли еще две-три календы и она сама уже попросила еще только четыре золотых, но я ей отказал в них. Она желала сто сестерций, но и это казалось мне теперь слишком дорого. Небольшие посторонние доходы дали мне сто квадрантов и она попросила их, но я сказал ей, что они уже подарены мальчику. Могла ли она опуститься еще ниже? Она сделала это: Галла предлагает себя даром, но я отказываю ей).
Уже здесь выступает самая отвратительная сторона профессии проститутки: она торгуется за плату, и это иногда – совершенно как теперь – разыгрывалось уже на улице. Вообще, относительно заключение сделки и переговоров уличная и бордельная проституция обнаруживают в древности такие же ужасающие формы, как и в наше время. Следующая эпиграмма Филодемоса кратко, но пластично описывающая такую уличную сцену с проституткой, могла бы быть написана и теперь:
Здравствуй. – «Здравствуй». – Как тебя зовут? – «Не все ли тебе равно?» – Не спеши так. – «И ты не спеши». – Есть ли уже у тебя кто-нибудь? – «Всегда тот, кто меня любит». – Не хочешь ли сегодня со мною поужинать? – «Если хочешь». – Хорошо. А за какую плату? – «Не плати мне ничего вперед». – Это ново. – «Заплати мне, сколько вздумается уже после того, как поспишь со мной». – Дешево! Где же ты? Я пришлю. – «Обдумай себе это». – Скажи, когда придешь? – «Когда хочешь». – Хочу сейчас. – «Тогда марш вперед».[1127]
Более знатные гетеры нередко улаживали, впрочем, денежную сторону дела при помощи посредницы, большей частью при помощи прислужницы. На одной греческой вазе из коллекции Durand, например, изображен чужеземец, который с кошельком в руке передает свои желание гетере через рабыню.[1128] В рафинированности обирания они, несомненно, превосходили низших проституток, причем они прибегали к всевозможному искусству и притворству, то нежно и осторожно, то безжалостно и грубо добиваясь своей цели, стараясь выжать из своего любовника как можно больше денег и драгоценностей и по возможности эксплуатировать его. Для поэтов, в особенности для драматургов, писавших комедии, это было неистощимым источником для сатиры, острот и иронических жалоб. Последние звучат в их произведениях уже в очень раннее время. Уже Архилох говорит в одном своем стихотворении, что деньги, часто собранные с большим трудом, по грошам, нередко перекочевывают в карман продажной проститутки (Элиан var. hist. IV), а Саффо издевается над своим братом Хараксом за то, что он промотал свое состояние на гетеру Родопис (Геродот, 135). Впоследствии особенно коринфские гетеры славились своим умением обирать рафинированным образом своих любовников (Аристоф. Plutos, 149–152), откуда и произошла цитированная уже выше поговорка, что не всякому мужчина на пользу поездка в Коринф. Тогда как и теперь, у мужчин всегда скорее находились деньги на проституцию, чем на какие-нибудь другие, более благородные цели. В этом отношении разве один только льстец пользовался преимуществом перед проституткой. В следующих ямбах Кратеса[1129] (у Диогена Лаэриие VI, 5) в забавной форме приведены отдельные цифры из расходной книги светского человека:
Zehn Mnas dem Koch, dem Arzte setz ne Drachme test,
Dem Schmeichler funf Talente, Rauch dem guten Rat,
Ein Talent der Dime, dem Philosoph drei Obolen.
(Десять мин повару, врачу драхму, льстецу пять талантов, один талант проститутке, философу три обола).
По словам Овидия (Ars. am. I, 419–420), у женщины всегда имеется наготове какое-нибудь ухищрение, чтобы ощипать мужчину; и он тут же дает наглядный пример (I, 421–434) «sacrilegae meretricum artes» (1, 325). Если такой несчастный любовник попадал в руки жадной кокотки, он без конца должен был доставать еще и еще денег, хотя бы и обманным путем. Когда Музарион, в седьмой беседе гетер Лукиана, сознается своей матери, что любовник ее Хереас беден, мать говорит ей: «Среди всех молодых людей его возраста один только Хереас, как видно, еще не нашел средства, чтобы добраться до кошелька своего отца. Разве он не может потребовать денег от своей матери и пригрозить ей, что поступит на корабль или пойдет в солдаты, если, она не даст ему денег?»[1130] А в 12-ой беседе гетера Иесса спрашивает своего возлюбленного: «Разве я когда-нибудь заставила тебя хитрить с твоим отцом или обокрасть твою мать, чтобы иметь возможность дарить меня, как это делают все другие, подобные мне?».[1131] Обобранного же до последней рубахи и обедневшего, они безжалостно выгоняют и заменяют его новым любовником (Лук. Бес. гет., 14, 1).
Ниже мы вкратце рассмотрим, в частности, гонорирование проституток (Suidas s. V. mercespretium, captura), но мы должны предварительно заметить, что действительная стоимость денег у древних была выше, чем у большинства современных культурных народов и что это нужно иметь в виду при оценке приводимых цифр. Если некоторые из этих цифр, тем не менее, все же кажутся очень низкими, то тем выше зато был доход высших проституток, как это показывает сравнение покупной суммы за простую рабыню-работницу и за рабыню, служащую для половых наслаждений. За первую платили обыкновенно только две мины (около 85 р.), за последнюю же нередко – 60 мин (около 2350 р.), как это доказывает одно место в «Персиянке» Плавта (Акт IV, сц. 4, стих 113), приводимое также Группом.[1132]
