(60 лет минуло Харите, но волна ее волос все еще остается черной; все еще упругие стоят мраморные груди, не поддерживаемые бинтом, а по гладкой, лишенной морщин коже все еще в изобилии струится амброзия харит).
Иные очень старые проститутки производили, напротив, чрезвычайно отталкивающее впечатление, хотя они и красили свои белые волосы, румянились, держались и наряжались как молодые, как например, Лаис, и употребляли юношеский аффектированный язык (эпиграмма Мириноса, Griech. anthol. стр. 704), составляя «истинный позор Афродиты» (Антипатер изфессалоник, там же, стр. 706). За то, что проституции часто предавались очень старые женщины, говорит также описание Аристофана в 4-ом действии «Ecclesiazusae», где молодая проститутка вступает в конкуренцию с 4-мя очень старыми проститутками и поет при этом следующую песню:
Schmähe nicht auf uns, die Jungen!
Denn die süsse Lust der Jugend Haucht um die zarten Hüften,
Und umbricht die schwellenden Aepfel.
Du, Greisin,
Liegst geschniegelt, übertüncht da,
Recht wie die Braut des Todes.
(Перевод J. С. C. Donner.)
(He брани нас, молодых! Сладкие желание юности обвевают наши нежные бедра и расцветают вокруг наших упругих грудей. Ты же, старуха, лежишь здесь нарядная, набеленная, точно невеста смерти!)
Драматург Филетаирос приводит в своей «Kynegis» целый список таких ветеранок проституции (Атен. ХШ, 587 е, f.). Некоторые проститутки праздновали победу еще и в старости, как например, Фрина и Ламия, большинство же кончали тем, что становились сводницами или погрязали в болоте самой низшей проституции. Приводимое ниже описание судьбы Лаис в «Antilais» Эпикрата (Атен. Х111, 570 Ь, с), несомненно, может считаться типичным и для других вообще гетер:
Selbst Lais ist geschaftslos jetzt und Trinkerin,
Nur auf ihr taglich Brot, auf Speis und Trank allein
Die Augen habend, scheint sie mir den Adlern gleich.
VSo lang der Adler sich noch seiner Jugend freut,
Entfuhrt er kraftvoll Ieicht von dem Gebirg hinauf
Jetzt einen Hasen, jetzt ein Schaf zum leckern Mahl.
Doch kommt das Alter, weicht die Jugendkraft dahin,
Sieht man ihn hungrig sitzen auf der Tempei Dach,
Was dann ein grosses Wunderzeichen heissen muss.
Ein Wunderzeichen kann uns jetzt auch Lais sein.
Denn früher, als sie noch ein Nestling war und jung,
Und durch die goldnen Stater wild und scheu gemacht,
Da nahm dich Pharnabazus leichter an als sie.
Jetzt, da sie schon des Lebens lange Bahn durchlauft
Und ihres Leibes Fugen auseinander gehn,
Erlangst du leichter Einlass und des Anschauens Glück.
Gern folgt zum nassen Schmaus sie dir, wohin du willst,
Nimmt einen Stater oder drei Obolen an,
Und lasst den Greis, sowie den Jüngling bei sich ein.
So kirr, bei Gott, ist sie geworden, bester Freund,
Dass sie das Silber von jedem aus der Hand nimmt.
(Лаис теперь без дела и пьяница. Думая только о хлебе насущном, о пище и питье, она кажется мне подобной орлам. Пока орел молод, он легко уносит из гор то зайца, то овечку, чтобы полакомиться. Но вот приходит старость, молодые силы исчезли; он сидит голодный на крыше храма, что должно казаться чудом. Таким же чудом может быть для нас теперь Лаис. Прежде, когда она еще имела свое гнездо и была молода, Фарнабаз легче принял бы тебя, чем она. Теперь же, когда она уже прошла длинный жизненный путь и тело ее разрушается, тебе легче будет попасть к ней и иметь счастье лицезреть ее. Охотно пойдет она за тобой куда угодно для выпивки, возьмет статер или три обола, и примет старца, как и юношу. Клянусь, мой друг, такой она стала ручной, что берет серебро из рук каждого).
По Клавдиану (в Etrop. I, 90 и след.), Лаис сделалась в конце концов пьяницей и сводницей и находилась большей частью в пользовавшихся дурной славой трущобах. В описании Эпикрата интересно упоминание о полнотестареющейся Лаис, составляющей вообще характерное свойство старых проституток.
Бывало иногда также, хотя несомненно очень редко, что проститутка бросала в конце концов свою профессию и выходила замуж. В эпиграмме Антипатера о Фессалонике (Griech. Anth. 711) упоминаются три гетеры, отказавшиеся от своей профессии ради замужества, а в приведенном нами выше списке гетер мы находим несколько примеров браков гетер с выдающимися, знаменитыми, мужчинами (королями, государственными людьми и т. п.). Иногда вступление в брак совершалось лишь после того, как рождался незаконный ребенок. Так например, у Аристенета (Epist. I, 19) богатый юноша Харикл женится на гетере Мелиссарион после того, как она родила ему сыночка, потому что «ему казалось величайшей несправедливостью, чтобы мать такого маленького Амура все еще продолжали называть проституткой». Страстные любовники, все же противившиеся, однако, браку с проституткой, доказывали свою любовь тем, что любимую ими проститутку – обыкновенно рабыню – они выкупали на свободу. Последнее случалось иногда, впрочем, и по другим мотивам, а именно, когда любовники хотели жениться, и им неприятно было, чтобы их прежняя любовница оставалась на прежнем месте, занимаясь по-прежнему своей профессией. Так было, например, с Неэрой, которая после выкупа ее на свободу несколькими любовниками из Коринфа, где она занималась проституцией, переехала в Афины. (Демосв. стр. 1355).
5. Клиентеля проституток. – Круг посетителей древних проституток был чрезвычайно велик, так как он обнимал не только относительно более состоятельные классы общества, составляющие главный контингент клиентов проституток[1100] в настоящее время; при небольших гонорарах низших проституток, они были доступны также рабочим и рабам. И в древности также были у проституток свои «постоянные» посетители, свои бордельные «babitues», свое хозяйство, своя «порнократия» и, кроме того, даже еще нечто, чего наше время не знает, – по крайней мере, как обычное явление, – а именно: бордельные абонементы. Выше мы уже подробно рассмотрели причины всеобщего распространение и спроса на проституцию. Здесь же мы только сделаем краткий обзор характера и состава античной клиентели проституции, обнимавшей знатных и простолюдинов, старых и молодых, красивых и безобразных, богатых и бедных, военных и штатских. Все разнообразие посетителей круга проституток описывает Филострат[1101] в 68-м письме, адресованном одной проститутке:
«Ты принимаешь вознаграждение, но ведь и Даная принимала золото. Ты получаешь венки – это делает даже девственная Артемида. Ты отдаешься и крестьянам – Елена отдавалась даже пастухам. Во внимание к Аполлону (играющему на цитре), ты, не колеблясь, позволяешь наслаждаться твоими прелестями и музыкантам, играющим на цитре. Не отказывай и флейтщикам, потому что искусство их свято музам, ни рабам – чтобы они благодаря тебе, по крайней мере, казались свободными. Ты не должна также стыдиться, моя прекрасная, перед Афродитой (любившей охотника Адониса) ни за охотников, ни за моряков: они, правда, очень скоро снова уходят, но Язон, первый отважившийся пуститься по морю, был уважаемым человеком; ни за тех, которые исполняют военную службу по найму; извлеки пользу и из этих кичливых: ибо бедным ты никогда не должна отказывать, к ним прислушиваются боги. Старика цени за его почтенность, юношу поучай, потому что он еще новичок, иностранца, если он спешит уехать, задерживай. Так поступали Тимсиора, Лаис, Аристаюра и Глицерия Мепандера, по стопам которых ты идешь».[1102]
Здесь действительно представлены все сословия, от короля до раба. Главную роль, несомненно, играют, однако, военные и купцы, как это видно из аттической и римской комедии, в которых в интриги гетер замешаны почти исключительно офицеры или солдаты, и богатые молодые купцы.
В частности, клиентеля античной проституции составлялась из следующих элементов: главы государств, а именно, цари и императоры,[1103] знаменитые полководцы и государственные люди,[1104] философы,[1105] поэты,[1106] ораторы,[1107] актеры,[1108] ваятели,[1109] художники,[1110] офицеры,[1111] солдаты,[1112] купцы,[1113] гимнасты,[1114] притоны,[1115] корабельщики,[1116] рыбаки,[1117] крестьяне,[1118] цитристы и флейтщики,[1119] охотники,[1120] рабы и рабочие.[1121] Наконец, среди клиентов проституток упоминаются, с одной стороны, незрелые мальчики,[1122] а с другой – древние старики.[1123]
По-видимому, известные проститутки пользовались предпочтением со стороны тех или иных сословий или категорий населения. За это говорит одно место в «Pseudolus» Плавта (действ. 1, сц. 2), в котором сводник Баллио перечисляет девушек своего борделя по категориям их– посетителей: одну особенно посещают хлебные торговцы, другую-мясники, третью-торговцы маслом, четвертую – крупные торговцы и люди знатных сословий. Они представляли постоянных посетителей борделя, так называемых adventores meretricum (Плавт, Truculentis П, 7, 55), то, что французы называют теперь «les pratiques». Не подлежит никакому сомнению, что для этих habitus борделя существовали входные билеты и абонементные марки. В лупанариях Помпеи найдены были несколько таких марок (tesserae) из терракота или кости; значение их для права входа удостоверено одной фреской.[1124] Существовали даже жестяные марки (nomismata lasciva) для бесплатного входа в бордель.[1125]
