о ней. Свое начало она ведет от 3-го пограничного округа, который в составе 11, 12, 13, 14 и 15-го районов был дислоцирован по демаркационной линии, установленной между Советской Россией и гетманской Украиной. При освобожденииУкраины районы были преобразованы в полки, а округ – соответственно в бригаду, а потом в дивизию. Из-за нехватки людей, оружия, обуви и обмундирования формирование дивизии шло трудно. К началу мая 1919 г., когда дивизии было приказано занять боевой участок под Коростенем, она состояла из четырех полков и конного дивизиона. Во всех полках был огромный некомплект личного состава. По сути, это была не дивизия, а более или менее укомплектованная бригада. Конечно, ей далеко было до 1-й Украинской дивизии, которая в мае 1919 г. состояла из Богунской и Таращанской бригад плюс остатки 1-й стрелковой бригады.
Итак, командарм Семенов согласился с планом слияния двух дивизий в одну. Как видно из содержания переговоров, согласился он и с тем, что Щорс будет возглавлять эту работу. Ему, естественно, импонировали слова начдива 1-й Украинской о его решимости прекратить «тот сумбур, который получился». Такое согласие однозначно подразумевало и кандидатуру Щорса в начдивы новой и усиленной дивизии. А слова «мы пришли к такому заключению и уверены, что иного выхода быть не может», говорят о том, что вопрос этот Щорс, видимо, не раз обсуждал с Дубовым и другими командирами. То есть у них по данному вопросу было единодушие и никаких разногласий не наблюдалось. При ином раскладе суждений Дубовой не преминул бы изложить Семенову свое особое мнение. К тому же там присутствовал комиссар дивизии Дубового Петр Ткалун, авторитетный и принципиальный политработник. Совсем еще недавно (три месяца назад) он работал членом РВС 1-й Украинской армии и потому хорошо знал обоих начдивов. А посему в случае каких-либо споров между ними он, несомненно, вмешался бы в разговор и изложил командарму свое видение проблемы.
Но разногласий не было, решение о слиянии дивизий являлось плодом совместного обсуждения сложившегося положения. Напомним, что приведенный выше разговор между Щорсом и командармом Семеновым происходил 19 августа – за одиннадцать дней до гибели начдива. Из содержания этих переговоров отчетливо просматривается, что Дубовой согласился на роль помощника Щорса, что он не претендует на должность начальника новой дивизии. Видимо, перед тем, как вызвать командарма к аппарату, начдивы решили, что согласованное мнение будет докладывать именно Щорс. Текст этих переговоров опровергает версию писателя Петровского и домыслы Сафонова и Терещенко о том, что Дубовой затаил злобу и зависть против Щорса и только ждал подходящего момента, чтобы ему отомстить. В архивах нет документов, говорящих о какой-либо тяжбе Дубового за должность начдива. Поэтому обвинение его в убийстве Щорса из-за поста начальника дивизии по крайней мере лишено серьезного основания. Или скажем так: пока не найдены такие доказательства. А раз так, то по данному пункту обвинения Дубового следует считать невиновным. Это что касается основного мотива преступления, со всех сторон обыгрываемого Петровским в своей книжке и дуэтом Сафонов – Терещенко.
Правда, последние в качестве другого мотива убийства Щорса как-то глухо упоминают о якобы имевшемся задании Реввоенсовета 12-й армии убрать его, как не подчиняющегося приказам высшего командования и возомнившего себя удельным князьком. О том, что проявления недисциплинированности у Щорса в период командовании им 1-й Украинской дивизией действительно имели место, свидетельствуют его бывшие сослуживцы, а также архивные документы. Например, С.И. Аралов, работавший в 1919 г. членом РВС 12-й армии, пишет (спустя пятьдесят лет) о неуправляемости и неисполнительности начдива Щорса, которые якобы в конце концов и привели его к гибели. Что конкретно стоит за последними словами, Семен Иванович, к сожалению, более подробно не рассказал, ограничившись только такой туманной и в определенной мере интригующей фразой. Однако оппоненты Аралова предполагают наличие у бывшего главного политработника 12-й армии солидной доли предвзятости к Щорсу, вследствие чего в его воспоминаниях и получился весьма своеобразный образ начдива 1-й Украинской. Поэтому обратимся к свидетелю беспристрастному – архивному документу. В фондах Российского государственного военного архива (РГВА) имеется информация на сей счет, и именуется она так: «Отчет о состоянии частей войск 1-й Украинской армии, обследованных комиссиями Высшей военной инспекции по поручению Совета Обороны Украинской Социалистической Республики». Отчет датирован серединой мая 1919 г.
В этом документе есть раздел, посвященный 1-й Украинской дивизии. Нас, конечно, в первую очередь интересует оценка, данная инспекторами ее начдиву. Учтем при этом, что у проверяющих никакого резона не было что-либо скрывать, приукрашивать положение дел и подавать Щорса только в парадном виде. Итак, слово инспектору:
«Начдив тов. Щорс, бывший поручик, никакой подготовки и опыта к нынешней своей должности не имел, болезненно самолюбив, мало дисциплинирован, в обращении с подчиненными он иногда льстиво заискивает, а иногда строг» [32].
Выходит, не так уж и не прав бывший член РВС 12-й армии, говоря о недисциплинированности начальника 1-й Украинской дивизии? А раз так, то тогда будет верным и предположение о его разногласиях с командованием 1-й Украинской и 12-й армий. Однако известно и другое – один и тот же факт можно квалифицировать в одном варианте как недисциплинированность, а в другом – как мудрый государственный подход к делу. Покажем это на примере серьезных разногласий Щорса с командармом Семеновым по вопросу использования курсантов дивизионной школы для решения сиюминутных задач.
Из переговоров по телеграфу Щорса с Семеновым (15 августа).
«КОМАНДАРМ. Ближайшими резервами у вас могут служить курсанты.
ЩОРС. Курсантов я не дам. Я буду отступать вплоть до Москвы, но курсантов не дам. Это значит погубить все. У нас еще впереди много предстоит, это будет на один заряд. Я заявляю: я пойду с курсантами, но меня больше совсем не будет, ни курсов, ни меня.
КОМАНДАРМ. Этого требует положение.
ЩОРС. Если вы решили все принести в жертву, что тоже не спасет положение, давайте приказание последнее, но заявляю, что больше для меня приказаний не нужно будет, ибо меня не будет, я умру с честью».
По тону данных переговоров видно, что такая стычка между собеседниками далеко не первая, что «ершистость» Щорса была известна командарму и членам РВС 12-й армии. Все изложенное в отношении Щорса, однако, совсем не означало, что его за подобные действия надо было непременно убирать, т. е. убивать. Так вопрос, видимо, никогда не ставился в руководящих кабинетах 12-й армии. Дело в том, что такими же недостатками в годы Гражданской войны страдали многие командиры частей и соединений Красной армии. И особенно на территории Украины, где, по утверждению того же С.И. Аралова, «… гайдамаки, петлюровцы, белополяки,
