Итак, современное либеральное общество, исчерпав возможность демонизации внешних политических противников (Иран и КНДР, вооруженные ядерным оружием, — последняя возможность для этого), ищет врагов внутри своей системы. Тут вам и безликий, принципиально внеконфессиональный и интернациональный терроризм с непонятной для обычного человека внутренней мотивацией своей террористической активности, и злобные фашисты, расисты и ксенофобы, чьи жертвы исчисляются пальцами на одной руке. Наверное, нетрудно догадаться, что, пока не будет точно определен враг, использующий методы террора, против которого современное общество действительно бессильно, не будет и победы над ним. Не надо надеяться на устранение опасности новых чудовищных актов и многочисленных жертв. Всем же понятно, что у современного террориста есть и национальность, и четкая конфессиональная принадлежность. Но признать этот факт — значит уже самим взорвать собственный миф о прогрессе и благополучии под долларовой сенью «единственно верного учения».
Это, конечно, общие рассуждения, но для нас принципиально вот что. Насколько необходимо правым консерваторам участвовать в сомнительном мероприятии по приданию этой системе стабильности путем совместной борьбы с фетишами, навязываемыми общественному сознанию? А не достаточно было бы просто заявить, что все указанные негативные явления, все эти расисты-террористы — суть законное «дитя» современной либеральной системы, опирающейся на единственный этический фундамент измышленных неотъемлемых прав автономной и от всего эмансипированной личности. Если угодно, то, для несколько эпатированного определения своей позиции, можно даже воспользоваться таким парадоксальным на первый взгляд заявлением: «Уничтожьте всех антифашистов, и в обществе не останется ни одного фашиста».
Именно и только среда, которая неустанно прессингует традиционные национальные ценности и идеалы, волей-неволей создает условия для реакции на этот прессинг со стороны отдельных эмоционально пограничных субъектов в виде агрессии на бытовом уровне. Но назвать это фашизмом, ксенофобией, расизмом можно только в том случае, когда за следствиями не хотят или не могут видеть причин. Это свойственно современному лагерю демократов и правозащитников. Неужели и консерваторы готовы играть в эти игры с тщетной надеждой на победу, в игры, где у хозяев «стола» вся колода давно мечена? Нужно избавляться от иллюзии переиграть систему на ее поле. Только окончательно и бесповоротно разорвав отношения с либеральной системой ценностей и оценок, мы можем надеяться на победу, а равно и на то, что с победой нашей системы ценностей в России, по существу, не будет места никаким проявлениям современных фетишизированных фобий на общественном уровне.
Путаность ценностных понятий и ориентиров приводит авторов «манифеста» и к обращению к таким странным для правого сознания категориям, как «народное благо» и «воля народа». Запуская в толпу эти бумеранги ложных либеральных понятий, связанных с политикой масс, с политикой чистого количества, а не качества, как это должно быть у истинно правых, мы рискуем не поймать эти хитрые орудия варварского гения, промахнувшись по цели. И они, вне всяких сомнений, снесут нам головы. Ведь в России нет, да и никогда не было политически единых народных масс, равно как никогда не существовало единого для всех и равно понятного для всех же блага. Это сугубо либеральное словоблудие уже дорого обошлось нашему доверчивому народу. Стоит ли пытаться опять разыграть эту битую карту «восстания масс», о которой писал и предупреждал об опасности такого моделирования политической ситуации еще в XIX веке Гюстав Лебон?
У авторов угадывается очень смутное представление о тех реальных ценностях нашей истории, о традиционных институтах, в которых только и может правый взгляд усматривать определенный инструмент в деле возрождения в России традиционного государства в целом.
Зато у них присутствует вот какая установка: желая понравиться всем и всякому, они предпочитают винегрет и мешанину либеральных, коммунистических и правоконсервативных понятий, воображая, что этот салат — есть высокий образец современного политического творчества. При этом и не подозревая, как мы указали выше, что в действительности находятся в одном окопе с современными неолибералами, стремящимися преодолеть совершенно очевидный мировоззренческий кризис системы такой же точно мешаниной из рынка и патриотизма. Эта толерантность происходит только от незрелости собственной позиции, от непоследовательности в отстаивании традиционных, «консервативных», если угодно, ценностей.
Вообще такой кисель никак нельзя назвать фундаментом некоего чаемого правого единения. В документе нет четкости структурного мышления, трезвого понимания того, в чем источник фундаментальных ценностей России, как исторически существовавшего традиционного общества.
Все ошибки «манифеста» вытекают из неумения его авторов поставить правильный диагноз того давнего заболевания, которое переживается Россией на протяжении как минимум последних 150 лет. А ведь неправильная диагностика ведет и к неправильному лечению. Впрочем, язвы современного общества, его самые уязвимые болезненные точки, определены в сущности верно. Вот только, пользуясь лекарствами современного мира, болезни этого мира не вылечить!
Для современного правого движения крайне важно избавиться от позорной интеллектуальной зависимости от словаря и символов либералов. Использование вышеуказанных вербальных инструментов определения действительности, даже меняя плюсы на минусы, не делает людей автоматически консерваторами, а оставляет их, в лучшем случае, на уровне «либеральных еретиков» — как для самих либералов, так и для людей, исповедующих традиционные ценности.
Для верных политических ориентиров мы должны дать себе отчет в том, что такое, собственно, есть Традиция, в четкой, отточенной формулировке, которой сможем определить правильный путь к духовному и политическому возрождению русского народа и сформировать верный понятийный политический словарь правого лагеря. И мы сделаем шаг в этом направлении в следующей главе книги.
Не просто из «чудесных камней прошлого возведем прекрасное будущее», как призывал Рерих, но непременно и только из краеугольных камней вечных духовных ценностей мы можем воссоздать Храм нашей национальной жизни! В силу только этого следует отказаться от смешивания таких понятий, как «верность традиции» и «консерватизм».
Поняв это, мы можем только улыбнуться, прочитав призыв к обществу начать движение к консерватизму для обретения счастья. К консерватизму нельзя двигаться, это не динамика, а статика, какими бы софизмами нам ни пытались сейчас доказать обратное. Тем более прорыв в будущее абсолютно немыслим при попытке консервации старого багажа. Здесь авторам надо определиться, кто они: крепящие тыл завхозы исторического антиквариата или бойцы штрафных рот, идущие в прорыв без оружия, в нашем случае — идеологического, если не считать «берданки консерватизма», вычитанного в умных книгах вчерашними пионерами и комсомольцами.
Я вовсе не за использование понятия «Традиция» в пику консерватизму. Просто оно — продукт западной историософской мысли, не способное описать полноту духовного и исторического опыта России. Но за неимением лучшего, берем «научный традиционализм» временным рабочим инструментом на потребу дня.
Чтобы «манифесту» иметь определенную политическую ценность и стать фундаментом объединения правых сил в России (или даже катализатором такого единения), ему необходимо действительно быть, а не называться «правым», отказавшись от либеральной риторики и прогрессистских идолов современности. Только полное изживание либеральной утопии, тотальное обращение к традиционным ценностям может обеспечить документу строгую внутреннюю логику. В его же настоящем виде «манифест консервативной идеологии» не только не способствует формированию истинно правой политической силы в России, но и подрывает возможность хоть как-то отстаивать необходимость такой силы на идейном поприще.
Только действительно традиционные ценности, основанные на христианском императиве, могут обеспечить документу единственно необходимый философский базис, без которого ни объединительная, ни созидательная политическая работа немыслима.
Именно этот императив и положен краеугольным камнем в нашем дальнейшем повествовании.
Глава II. Монархический принцип правления в XXI веке
Каковы возможности возрождения монархии в нашей стране сегодня, а также надежды и опасности, связанные с бездуховной монархической реставрацией
