Именно в этом заключается серьезная, исходящая от меня угроза. Господа олигархи прекрасно чувствуют ее. Они понимают, что если меня не остановить, то дням их безмятежного благоденствия и безраздельной власти придет конец. Именно поэтому они пытались и пытаются остановить меня, не брезгуя ничем. Ни анонимками в Налоговое управление, ни заведомо недобросовестными показаниями следователям, ни откровенным натравливанием на меня полиции и прокуратуры, ни наймом частных сыщиков, роющихся в моем белье. Если хотите, справьтесь, кто нанял частного пинкертона Цвику Наве из фирмы СТА с тем, чтобы он любой ценой раздобыл компромат на меня. У нас же, кажется, популярен жанр журналистского расследования. Вот и расследуйте.
Крах нашей политической системы в значительной степени объясняется тем, что узкая группа олигархов всеми силами цепляется за свою власть и привилегии, не желая ничего уступать тем, кто превосходит их по всем показателям и твердо опирается на огромное большинство народа. У нас идет война между демократией и олигархией.
Подобная ситуация привела к тому, что законно избранное правительство стало второстепенным фактором в деле управления государством. На самом деле, государство управляется четырьмя никем не избранными структурами, каждая из которых намного сильнее и влиятельнее правительства, и каждая из которых действует по своему усмотрению, не считаясь ни с правительством, ни с другими властными структурами. Я имею в виду Верховный Суд, Генеральную прокуратуру, Бюджетное управление Минфина и Следственное управление полиции. Именем профессиональной независимости мы дали добро административному и судебному произволу.
Повторяю, никто уже не сомневается, что Верховный суд у нас сильнее и влиятельнее правительства, а президент Верховного Суда — сильнее и влиятельнее премьер-министра. Хотя, в отличие от последнего, первого никто не избирал. Любой отраслевой референт Бюджетного управления Минфина влиятельнее министра, отвечающего за данную отрасль. И так далее.
Внешнее и внутреннее положение Израиля требует сильной и стабильной власти в стране, власти, независимой от того или иного коалиционного расклада. Когда я заговорил о президентской форме правления — это не было агитационным трюком! Я говорю о необходимости освобождения того, кто возглавляет исполнительную власть от меж- и внутрипартийных дрязг и внутриполитической конъюнктуры.
Упомянутая программа действий обязывает нас повести бескомпромиссную борьбу за разделение ветвей власти в стране — разделения и предоставления подлинной независимости друг от друга исполнительной, законодательной и судебной ветвям власти. Раз депутат Кнессета не может быть мэром города, то уж тем более он не может быть министром.
Наша партия будет добиваться принятия конституции. Не уточнения и дополнения ныне существующего свода Основных законов, а цельного и всеохватывающего кодекса. Нам говорят, что это невозможно из-за, якобы, противостояния религиозных, не допускающих нарушения статус-кво. Напротив: именно мы закрепим в конституции статус-кво и существующий в обществе консенсус, мы придадим им силу Основного Закона.
Глава правительства должен получить возможность проводить в жизнь политику, ради которой избиратель доверил ему власть. Поэтому мы будем добиваться прямого подчинения канцелярии главы правительства Бюджетного и других важнейших управлений и департаментов.
То, что творится в нашей полиции и прокуратуре терпеть больше нельзя. Я не говорю о своей персональной истории. Достаточно и других примеров. Возьмите историю бывшего начальника Генштаба и министра Рафаэля Эйтана, или профессора права, одного из самых блистательных правоведов страны и тоже экс-министра Якова Неэмана1, или председателя коллегии адвокатов Дрора Хотер-ишая. Ведь всем ясно, что обвинительные заключения им вручались не потому, что кто-то всерьез считал их преступниками, а лишь потому, что они имели «наглость» исповедовать те, а не иные взгляды. И хотя эти громкие дела лопнули как мыльный пузырь, в большинстве случаев «обвиняемых» удалось отстранить от постов, которые они вполне заслуженно занимали: Рафаэль Эйтан не стал министром внутренней безопасности, а Яков Неэман не стал министром юстиции.
А вот сама полиция и прокуратура у нас вне подозрений! А что вытворяли наши почтенные полицейские, хотя бы, в деле «Банды МААЦ». Вспомнили? А теперь посмотрите, до чего дослужились виновные в этих «злоупотреблениях», и где сейчас их жертвы.
Человеческие судьбы сломаны, людям причинены невероятные физические и нравственные страдания, а у уважаемых сыщиков и их начальства — ни тени раскаяния, ни намека не попытку извлечь какие-то уроки, хотя бы задуматься о том, как исключить повторение подобного впредь. Все как с гуся вода. И никакого благородного возмущения со стороны поборников справедливости из общества борьбы «За чистоту власти» и иже с ними. Даже газетных статей во всю полосу на эту тему что-то не припомню.
Когда я говорю, что мы превратились в полицейское государство, я говорю это абсолютно серьезно. Когда я говорю, что наши правоохранительные и судебные органы не заслуживают ни малейшего доверия — я говорю это совершенно серьезно.
Вы только поглядите, сколько в этой маленькой стране накопилось всевозможных следственных органов: Управление борьбы с международной преступностью, Следственное управление полиции, Следственное управление Налогового управления, Следственный отдел Таможенного управления, Следственный отдел Управления ценных бумаг, Следственный отдел Антимонопольного управления.
И всем только дай что-нибудь расследовать. Вот ведь парадокс: столько следователей, а преступность растет как на дрожжах. Вы только поглядите на эту ужасающую статистику: каждые полторы минуты в Израиле совершается тяжкое преступление. Похоже, всех этих горе-следователей, всех этих трутней-прилипал стоит отправить на уборку цитрусовых или заставить дороги мостить. Поверьте мне, уровень преступности от этого только снизится — мы ведь освободимся от необходимости завозить гастарбайтеров, зачастую способствующих сгущению криминогенной атмосферы.
Дайте, наконец, людям спокойно жить и работать. Хватить приставать к ним на каждом шагу. Лучше сами займитесь хоть чем-нибудь стоящим. Нам нужна полиция, которая будет гоняться за убийцами и насильниками, а не за газетными заголовками.
Дело у нас дошло до полного абсурда: никто не хочет ни за что отвечать. Самое страшное, что метастазы этого явления из гражданской жизни стали проникать и в армию. Все повсюду занимаются прикрытием собственной задницы1. В чем-чем, а в этом мы чемпионы мира. А если у нас кто-то что-то и делает, кроме того, о чем сказано, то работа делается на авось. В заключение хочу выразить уверенность в том, что партия «Наш дом Израиль» вырастет в решающую силу на израильской политической арене, и что на ближайших выборах мы неприятно удивим скептиков.
Интервью, данное журналисту Эли Камиру (газета «Маарив», 14 апреля 2000 г.)
Исторический фон: «Разброд и шатания» в Ликуде, положить конец которым пытался Авигдор Либерман, стали причиной разгромного поражения Нетаниягу на выборах главы правительства, а партии Ликуд — на выборах в Кнессет (19 мандатов). Казалось, что новый премьер-министр Эуд Барак уселся в свое кресло прочно и надолго. Однако и его авторитарный стиль руководства, и явный популизм большинства лозунгов, с которыми он шел на выборы, и спорный, если не авантюрный политический курс очень скоро привели к тому, что сформированная им коалиция зашаталась, терпя на внутреннем парламентском фронте одно поражения за другим. Партия НДИ в канун выборов 1999 года (большинство «аналитиков» предсказывали, что она не пройдет электоральный барьер) оказалась ведущей силой оппозиции правительству Барака. Первый же законопроект о роспуске Кнессета, поданный Авигдором Либерманом в марте 2000 года был утвержден в предварительном чтении и послужил началом конца коалиции Барака. И хотя борьба с «правительством ошибок» была главным направлением парламентской фракции НДИ, только к этому она не сводилась. Дебют партии и фракции Либермана ознаменовался заметными достижениями на таких фронтах, как борьба за принятие конституции, социальное обеспечение инвалидов, ветеранов Второй Мировой, мелких предпринимателей, мобилизация общественного мнения на защиту Голанских высот и многое другое. Но главным оставалась борьба с правительством «леваков». В конце концов, осенью 2000 года стало ясно, что дни Барака на посту премьер-министра сочтены. Приводимые ниже тексты наиболее ярко характеризуют это направление деятельности Авигдора Либермана в описываемый период (июль 1999 — ноябрь 2000 года).
