Но окончательный крах карьеры Геринга наступил позже, уже во время войны Германии с СССР. Дальнейшее охлаждение между Гитлером и Герингом было вызвано неспособностью авиации обеспечить доставку грузов армии во время Сталинградской битвы. Фюрер задал своему рейхсмаршалу вопрос: сумеет ли тот перебрасывать армии генерала Паулюса 500 тонн грузов в сутки? Геринг, который не был гениальным военачальником, но разбирался в летном деле, ответил, что эта задача может быть выполнена только в том случае, если погода постоянно будет летной и у летчиков Люфтваффе будут в распоряжении надежные аэродромы. После этой беседы, по словам Геринга, Гитлер поручил фактическое командование авиацией фельдмаршалу Мильху, который получил право распоряжаться воздушными силами по своему усмотрению.
Огромные потери самолетов, гибель опытных летчиков, явная неспособность Германии обеспечить поддержание военной промышленности из-за постоянной нехватки сырья и нескоординированных действий руководства вызывали у Геринга гнетущее состояние. Уже в 1942 году он сказал Шпееру: «Если после этой войны Германия сохранит границы 1933 года, можно будет сказать, что нам крупно повезло».
Очередным ударом по карьере Геринга стало назначение А. Шпеера имперским министром вооружений и боеприпасов. Рейхсмаршал все чаще удалялся от дел, предпочитая проводить время с семьей и заниматься вывозом с оккупированных территорий предметов искусства. К лету 1944 года потери Люфтваффе перешли критическую черту, что стало причиной прямого обвинения Геринга в неспособности организовать противовоздушную оборону рейха. Нельзя сказать, что обвинения были беспочвенны. Рейхсмаршал вел себя слишком неосмотрительно и вызывал даже у симпатизировавших ему людей недоумение. То он решил отправиться на приближавшуюся линию фронта, и лишь прямой приказ Гитлера заставил его вернуться в бункер и присутствовать на совещаниях. То в разгар успешных действий авиации союзников, когда на Берлин и Дортмунд сбрасывали тонны бомб, Геринг уезжал в Каринхалл, чтобы лично проследить за отправкой поезда с коврами, картинами и скульптурами. Узнав о последнем инциденте, Гитлер назвал Геринга сибаритом и добавил: «Следует постепенно лишить его всех полномочий, сделать его обыкновенной китайской вазой».
Герингу оставалось лишь наблюдать за тем, как рушится его мир. Между тем, интриги, которые были характерны для окружения фюрера, с приближением краха лишь обострялись. Геринг не имел настоящих друзей. Кроме того, его блистательный карьерный взлет в свое время вызвал раздражение практически у всех приближенных Гитлера. Теперь он был особенно уязвим, чем не преминули воспользоваться его противники.
Формальным поводом для смещения бывшего любимца Гитлера стала роковая телеграмма от 23 апреля 1945 года. Геринг, который предвидел разгром Германии, написал фюреру: «Мой Фюрер, генерал Коллер сегодня дал мне краткий инструктаж на основе сообщений, предоставленных ему генерал-полковником Йодлём и генералом Христианом, в соответствии с которыми Вы ссылались на определенные решения касательно меня и подчеркнули, что в том случае, если переговоры станут необходимыми, мне отсюда вести их будет легче, чем Вам из Берлина. Эти взгляды были настолько неожиданными и серьезными для меня, что я предположил, что в случае отсутствия ответа от Вас до 22:00 я буду обязан считать, что Вы потеряли свободу действий. Я просмотрю условия Вашего указа и приму меры для благополучия народа и Отечества. Вы знаете, что я чувствую по отношении к Вам в этот тяжелейший час моей жизни. У меня нет слов, чтобы выразить свои чувства. Да хранит вас Бог, и пусть, несмотря ни на что, он поможет Вам приехать сюда как можно скорее.
Ваш верный Герман Геринг».
Не нужно быть специалистом в области психологии, чтобы представить, какой приступ ярости вызвала эта телеграмма у Гитлера. Он воспринял ее как измену, попытку переворота и доказательство, что облагодетельствованный им Геринг всегда вел за его спиной собственную игру. Результатом возмущения Гитлера стало обвинение бывшего преемника в государственной измене и его арест, осуществленный отрядом СС. Геринга, как и других обвиняемых, доставили в подземные казематы. Отсутствие еды, сырость, темнота и одиночество (его держали отдельно от остальных) заставили бывшего Железного Человека задуматься о самоубийстве. У него было две капсулы с цианистым калием, однако он решил повременить. Вскоре команда, охранявшая высокопоставленного преступника, сменилась другой. Штандартенфюрер СС полковник Эрнст Брауссе, прибывший из штаба Гиммлера, распорядился предложить опальному Герингу выбор нового места заточения. Наиболее подходящим Герману показался замок Маутендорф. Это было разрешено, и вскоре Геринг уже распоряжался насчет ужина, которым собирался угостить Брауссе. Тем временем пришла телеграмма, в которой говорилось о том, что в случае падения Берлина и гибели верхушки рейха следует немедленно ликвидировать всех предателей. Однако симпатизировавшие Герингу охранники решили не обращать внимания на это прямое распоряжение. Более того, они обсудили содержание телеграммы с самим узником и услышали от него, что приказ, скорее всего, исходил не от Гитлера, а от его давнего врага Бормана.
Накануне гибели Гитлер успел издать указ, которым лишал Геринга, а также Гиммлера всех чинов и привилегий. Президентом рейха и верховным главнокомандующим стал гросс-адмирал Дёниц. Объяснение, которое Гитлер дал своему приказу, гласит: «Геринг и Гиммлер, совершенно независимо от их предательства по отношению ко мне лично, нанесли неизмеримый ущерб стране и всей нации, ведя тайные переговоры с врагом, которые они проводили без моего ведома и против моих желаний, и незаконно пытались присвоить себе власть в государстве». Так бывший второй человек Германии за несколько секунд стал никем. Однако он все еще продолжал восхищаться фюрером, и известие о его самоубийстве оказалось для него страшной новостью. Узнав, что Гитлер покончил с собой, Геринг сообщил об этом Эмме, разделявшей с ним заточение, а затем сказал: «Теперь я уже никогда не смогу объяснить ему, что был верен ему до конца». Влияние вождя нацистов было настолько велико, что Геринг в последние дни войны думал не о собственной безопасности, не о том, как спасти свою семью, не о жертвах, причиной которых он стал, а о том, что не сумел доказать свою невиновность!
Между тем, бывший подчиненный Геринга Коллер предпринимал максимум усилий, чтобы обеспечить безопасность лишенного всех чинов экс-рейхсмаршала. Кессальринг освободил его из-под ареста, но оставалась опасность, что Геринга могут захватить в плен советские войска. Такая перспектива выглядела пугающе: едва ли второе лицо после Гитлера могло рассчитывать на снисхождение. Герману Герингу предложили покинуть Маутендорф, но он отказался это сделать. Более того, неожиданно стал настаивать на своем участии в переговорах с союзниками: «Я только что узнал, что вы намерены направить Йодля к Эйзенхауэру для начала переговоров. Считаю, что в интересах страны целесообразно было бы, чтобы я параллельно с официальными переговорами Йодля смог неофициально встретиться с Эйзенхауэром для прямой беседы между двумя маршалами. Мои успехи в проведении всех переговоров за границей, которые мне поручал фюрер перед войной, ярко свидетельствуют о том, что я могу создать благоприятную атмосферу для переговоров Йодля». На самом деле дипломатические миссии Геринга далеко не всегда были успешными, но, как многие слишком самоуверенные люди, он не сомневался в положительном ответе. Поэтому заготовил письма для генерала Эйзенхауэра с предложением организации встречи. Однако к участию в переговорах Геринга не допустили: Йодль подписал условия капитуляции Германии без него. Письма были доставлены лишь утром 8 мая, и не самому Эйзенхауэру, а бригадному генералу Роберту Стэку. Отряд разведчиков, посланный Стэком, направился в Фишхорн и с нетерпением стал дожидаться Геринга. По воспоминаниям генерала Коллера, Геринг переоделся в жемчужно-серый мундир, уложил багаж, сел с Эммой и Эддой в бронированный «мерседес» и отправился в Фишхорн. За ним последовала целая колонна автомашин, в которых разместились его родственники и приближенные, включая врача, поваров, слуг и охранников. Подробности встречи с американцами, описанные адъютантом генерала Стэка, капитаном Бондом, говорят о том, что даже в самый напряженный момент своей жизни Геринг остался верен своей традиционной манере поведения: «…через переводчика нацистский лидер извинился за то, что не надел более подобающую случаю форму. И пояснил, что американские бомбардировщики разрушили Берхтесгаден, из-за чего он лишился большинства своих мундиров и наград. Нас с генералом рассмешил этот приступ тщеславия, а жена Геринга зарыдала. Геринг тут же наклонился к ней и нежно ущипнул ее за щеку». По пути к месту расположения американской армии Геринг шутил с солдатами, был оживлен, а во время ужина в замке охотно позировал фотографам. Создавалось впечатление, что он совершенно не понимал, что его ожидает вовсе не почетный плен, а суд и последующая казнь. Даже отправляясь, как ему казалось, на встречу с Эйзенхауэром (на самом деле бывший рейхсмаршал был доставлен в лагерь для военнопленных), Геринг оставался в прекрасном расположении духа.
