class="p1">Выйти на международную арену Путину было нелегко. В 2001 году бывший президент Михаил Горбачев, которого обвиняют в том, что он «забил последний гвоздь в крышку гроба Советского Союза», отправился в США с секретной миссией. «Отец перестройки» должен был замолвить за Путина слово перед Джорджем Бушем-старшим и таким образом смягчить отношение к нему Буша-младшего. До этого Буш относился к Путину с прохладцей: его соперника на выборах, Альберта Гора, подозревали в благоволении к Москве.
Через пять лет после визита Горбачева путинский министр иностранных дел Лавров, вернувшись из Вашингтона в марте 2006 года, отмечает: Буш принимал его в овальном кабинете Белого дома — святая святых власти. Тем не менее дружеские похлопывания по плечу не переросли в любовь, что объясняется тактическими соображениями: россияне играют ключевую роль в ядерном споре с Ираном и должны помочь разрешить этот конфликт.
Однако за внимание американцев Москва платит высокую цену. В результате периодических заигрываний со стороны «криминального государства» Запад не может определиться со своим отношением к Москве. Вашингтон обвиняет Москву в шпионаже во время иракской войны и передаче информации об американских наступательных операциях Саддаму Хусейну. Служба безопасности Москвы называет такие обвинения «химерами». США озлоблены «укреплением позиций России на международной арене» и стараются «любыми способами отвлечь внимание от внутренних проблем», — жалуется кремлевский эксперт [352].
Бесспорно, в 2000 году оружие в Иран Москва поставляла в пику американцам и их программе противоракетной обороны. По мнению США, тем самым Россия нарушила соглашение 1995 года: в так называемом «меморандуме Черномырдина — Гора» Кремль отказывался от поставок оружия в Тегеран и от финансовой поддержки его атомной промышленности [353]. Точно так же и тот факт, что Россия продает оружие в Сирию, в глазах Вашингтона превращает ее в «криминальное государство».
В апреле 2006 года министр обороны России Иванов пообещал, что Россия приостановит договор о поставках ракет в Иран, если не произойдет ничего «исключительного». Заявление было сделано в тот момент, когда на Западе обострился ядерный кризис и исламскую страну пытались отговорить от ядерных планов [354]. Заказ на ракеты стоил миллиарды долларов. Производителем была компания «Алмаз-Алтей», наблюдательный совет которой возглавлял, будучи при этом еще и заместителем вице-президента, Виктор Иванов, одно из ближайших доверенных лиц Путина. США и Израиль были обеспокоены поставками. Россия же утверждала, что ракеты «Тор-М1» не являются оружием ближнего боя и, следовательно, не нарушают международного права на поставку [355].
Критики Кремля утверждают, что именно по причине такого заигрывания Россия и получила титул «криминального государства». Российское правительство с удовольствием предоставило бы «плохим парням» в Северной Корее и Иране «спички», вроде оружия и ядерной техники, а потом, когда разгорелся бы пожар, явилась бы с «огнетушителем». Многие считают, что за подобное посредничество Кремлю придется заплатить слишком высокую цену — и политическую, и экономическую. Президент Путин объяснил, что уверен: Вашингтон использует «ядерную карту» в отношениях с Тегераном, «чтобы составить конкуренцию России на иранском рынке», дабы бизнес отошел не России, а западным компаниям. Долгое время Москва воспринимала инициативы ЕС в отношении Ирана как вмешательство в свой бизнес. Это дало иранцам время [356].
Западная разведка сообщает, что Тегеран водит Россию за нос, тайком скупая российские ракетные ноу-хау. Да и раньше Иран обманывал Путина, утверждая, что страна не производит никакого оружия [357]. Однако существует и другая версия: Кремль ведет двойную игру. После подписания договора с Бушем в 1995 году Борис Ельцин признавался, что в договоре с Ираном речь идет «о мирной и военной ядерной технике». Уже в 1996 году последствия этого соглашения прокомментировал консультант Алексей Яблоков: «Благодаря России через несколько лет Иран получит ядерную бомбу. Подписав этот договор, Россия вооружила Иран» [358].
С разрешения Кремля с иранскими органами власти сотрудничают ядерные институты, университеты и предприятия. Военные специалисты США считают, что русские участвовали и в строительстве подземных правительственных бункеров в Иране [359]. Без поддержки России ядерная программа Ирана была бы очень слабой, пишет Бруно Ширра в своей книге об Иране, теперь же она представляет большую опасность для Европы. Благодаря сотрудничеству с Тегераном Москва надеется увеличить приток долларов на порядок. На этом фоне особое значение приобретает тот факт, что ядерная отрасль России находится в основном под контролем людей из окружения Владимира Путина. С одной стороны, на международном уровне Кремль выступает посредником, с другой — у него собственные экономические интересы. Поэтому российская оппозиция не считает, что из Москвы получится хороший посредник в конфликте с Ираном, и предупреждает об этом наивный Запад. Ганс Рюле, бывший заместитель министра обороны Германии, уверен, что Запад ввязался в игру Москвы со странами ЕС, потому что «увидел неосведомленность последних в проблемных вопросах иранской ядерной программы, а Соединенные Штаты не хотят, чтобы их подозревали в сокрытии информации» [360].
Как бы ни закончился иранский кризис для Москвы, для России любой исход будет благоприятным, полагает московская оппозиционная «Новая газета»: «Как бы цинично это ни звучало, Россию в любом случае ожидают преимущества», — пишет журналист и дает свои комментарии по поводу ядерного конфликта: «Если напряжение ослабнет, взлетят цены на нефть. Если дело дойдет до санкций или войны, они тем более поднимутся». «Давайте смотреть фактам в лицо. Иран получит бомбу, — предупреждает известный американский юрист Алан Дершовиц в апреле 2006 года. — Страна уже имеет испытанные ракеты, которые могут достигнуть любой точки на Ближнем Востоке и в большей части южной Европы. 40 тыс. попыток самоубийств доказывают, что они готовы применять по отношению к врагу террор, в том числе и ядерный. Остановить Иран ничто не сможет. Санкции против богатой нефтяной нации бесполезны. Дипломатия потерпела неудачу, ведь в игру вступили Россия и Китай». Ядерное оружие в руках религиозных фанатиков превращает Иран в самую опасную страну в мире, предостерегает Дершовиц [361].
Первое впечатление ошибочно. Тот, кто в апреле 2006 года посетил супермаркет немецкой сети оптовой торговли «Метро», мог подумать, что немцы за много лет так и не освоили русский язык. «Грузия» написано на одной из винных стоек. Слово «Грузия» обещает грузинский товар, но на полках нет ни одной бутылки благородного напитка из этой страны, зато выстроились бутылки из Италии и Аргентины. Через несколько метров такой же обман зрения: под вывеской «Молдова» нет ни одной бутылки из бывшей Молдавской Советской республики. Тут вина из Чили, Болгарии и Испании.
Естественно, немецкие торговцы не нарочно вводят
