считает, что революции — результат подстрекательств Запада, угрожающего российским интересам. «Не было в Украине никакой революции, это был путч, государственный переворот», — считает глава прокремлевской молодежной организации «Наши». Вождю революции Виктору Ющенко, ставшему впоследствии президентом, во время предвыборной кампании помогало американское посольство. На улицу вышло столько демонстрантов только потому, что им заплатили деньги, утверждает глава «Наших»: «Украина была колонией России, теперь она колония Европы» [372].
Очевидно, что Россия делает все возможное, чтобы демократические сдвиги в соседних странах воспринимались населением как неудачи. «Москва всеми силами старается дестабилизировать ситуацию в Грузии, — жалуется осенью 2004 года западноевропейский дипломат в Тбилиси. — Кремль, кажется, придерживается старых убеждений, в соответствии с которыми выгодно иметь слабых соседей, ведь в сравнении со слабым ты всегда выглядишь сильнее. Но все должно быть наоборот. Москва должна быть заинтересована в создании стабильных государств рядом со своей границей» [373]. Спикер парламента Грузии Нино Бурджанадзе имеет аналогичную точку зрения: «Россия не может смириться с реальностью и все еще рассуждает старыми категориями», — высказывается она во время интервью в Тбилиси. Если бы Москва действительно хотела укрепить свои позиции на Кавказе, то не применяла бы политику силы, которая создает ненужные проблемы с Грузией, а предпочла бы политику взаимопомощи.
Статья российского министра обороны Иванова полна опасений по поводу Кавказа. Он пишет, что безопасность России зависит от внутриполитической ситуации в некоторых соседних государствах. При планировании будущих военных заказов, «как и политических процессов», нужно учитывать потенциальную опасность, которая может возникнуть в результате смены геополитических факторов в регионах, затрагивающих политические интересы России [374]. Это нетрудно интерпретировать как военную готовность в случае демократических революций в соседних странах. Так и случилось с Тбилиси.
При этом уже во времена Бориса Ельцина ситуация на Кавказе была нестабильной и некоторые считали, что это худший вариант развития, проходящего по сталинскому сценарию, — настраивать отдельные народы друг против друга. Не в последнюю очередь вмешательством Москвы в начале девяностых объясняется тот факт, что после кровопролитных войн в грузинских республиках (Абхазии и Южной Осетии), а также в Приднестровье к власти в них пришли пророссийские правительства, не признанные ни Грузией, ни Молдавией, ни международным сообществом. Национальные конфликты на границах соседних этносов были одним из методов сталинской политики расселения народов.
Поддержка Москвы имела трагические последствия, в частности для Абхазии и Чечни. Чеченец Шамиль Басаев, которого до убийства в 2006 году разыскивали как террориста, начинал свою военную карьеру в качестве наемника на Кавказе, поддерживающего промосковское абхазское ополчение в войне с Грузией.
Москва по вполне понятным причинам категорически отрицает независимость Чечни, но в то же время в отколовшихся от СССР республиках она поддерживает сепаратистов с помощью силы, и зачастую так возникают центры контрабанды и преступности. Внешне Москва выступает миротворцем, а на самом деле практически присоединяет сепаратистские области, констатирует глава парламента Грузии Нино Бурджанадзе. Вопреки международному праву Москва выдает там российские паспорта, открывает российские банки, размещает своих операторов мобильной связи и тайно назначает российских офицеров «членами правительства», хотя республики формально и не признаны. В российском парламенте настойчиво звучат призывы присоединить эти республики к России. Снова и снова возникают столкновения между местным населением, российскими и грузинскими военными, причем все обвиняют друг друга. Путин проводит параллели между мятежными кавказскими республиками и Косово. Если Запад настоял на независимости бывших югославских республик, то точно такое же право имеют и Южная Осетия с Абхазией, предостерегает президент [375].
По обе стороны границы средства массовой информации пишут об опасностях войны. У одного из высокопоставленных чиновников в Тбилиси есть неопровержимое вещественное доказательство этой угрозы. Во время встречи с автором, когда речь зашла о России, он внезапно подскочил с места и бросился к своему столу. Покопавшись в ящике, он вытащил оттуда кусок обгорелой искореженной стали и с такой силой хлопнул им по столу, что тот зашатался. «Смотрите! Знаете, что это? — спрашивает политик, пожелавший остаться неизвестным. — Это вакуумная бомба. Мы нашли ее у нас, в Грузии. Российские самолеты бомбят нашу территорию. Можете представить, каково нам? Что бы сказали в Германии, если бы ваши соседи начали бомбить при граничные регионы?» Правдивость его заявления не вызывала сомнений. Эта эмоциональность лишь отражала накал и взрывоопасность отношений между соседями.
После 11 сентября 2001 года Кремль заявил, что лидер «Аль-Каиды» Усама бен Ладен скрывается в пограничном грузинском регионе Панкиси. К ужасу Москвы, президент США, недолго думая, направил в бывшую советскую республику своих офицеров в роли консультантов. В 2003 году недалеко от Тбилиси были расквартированы несколько десятков американских военных — для маленькой Грузии это один из элементов психологической защиты против Москвы. Теперь грузинские солдаты даже во сне ощущают, насколько привлекательнее новая дружба с американцами, чем союз с Кремлем: благодаря помощи, оказанной Западом, в квартирах военнослужащих установлены звукоизолирующие окна, — для обычного смертного в Грузии и России это была недоступная роскошь. Американские солдаты на Кавказе, да еще в православной Грузии, которая более двухсот лет была тесно связана с Россией, — кошмарный сон для россиян.
Грузинский президент Саакашвили учился в США и по-английски говорит так же хорошо, как и по-русски. Российское телевидение часто выставляет горячего руководителя молодого государства сумасшедшим [376]. Кроме того, ему приписывают все беды, случившиеся по вине бывшего грузинского премьер-министра. Грузинское же телевидение, в свою очередь, предупреждает о «богатом, коварном, опытном и злобном враге» на севере, которого нужно остановить. Москва якобы планировала покушения на Саакашвили, которые, впрочем, провалились.
Грузины утверждают, что Кремль обращался с ними, как старший брат с неразумным младшим. В Москве заявляют, что кавказское государство сбилось с пути, свернув на западный курс, а авторитарный режим Саакашвили с его интригами и националистическими лозунгами чреват экономическим провалом и уводит страну в сторону от демократии. Большинство людей в обеих странах уверены, что правительство соседней страны провоцирует все самое худшее в межнациональных отношениях.
В апреле 2006 года в Думе прошло обсуждение резолюции, где Саакашвили был представлен как «агрессивный лидер», которого нужно заменить. Хотя вряд ли кавказская республика может представлять для Москвы угрозу: в 2005 году Грузия потратила на 33-тысячную армию около 220 млн долларов, у России же более миллиона солдат и военный бюджет в 25 млрд долларов.
Грузинская служба безопасности обвиняет Москву в том, что та снабжает мятежные области оружием. После убийства детей в Беслане Кремль объяснил Тбилиси, что террористы скрываются в соседней Северной Осетии, с чем и связана переброска оружия. А на то, что оттуда оружие регулярно переправляется в кризисные области Грузии,
