клиентов в заблуждение, они просто не хотят портить отношения с российскими органами власти. Поэтому приходится идти на рокировку — грузинские и молдавские вина отправляются на склад, а оттуда извлекаются запылившиеся бутылки, приехавшие из других стран.
Такая «миграция» вина произошла благодаря российскому учреждению под названием «Роспотребнадзор», контролирующему потребительский спрос. Глава этого учреждения Геннадий Онищенко, ревностный защитник прав потребителей в России, редко теряет спокойствие. Упреки в том, что он больше озабочен барышами, чем здоровьем потребителей, отскакивают от контролера, как птичий грипп: когда тот пришел с востока, Онищенко заявил, что готов съесть инфицированную курицу прямо перед камерой.
Однако в марте 2006 года чувствительность чиновника вдруг резко повысилась. Проверяющие сообщили, что в винах Грузии и Молдавии выявлен повышенный уровень вредных веществ, особенно пестицидов. По наблюдению экспертов, и европейские виноделы, и виноделы из южных стран и Крыма используют средства защиты растений, тем не менее, в их продукции российские контролеры не нашли ничего подозрительного.
«Мы требуем, чтобы все импортеры алкогольных напитков из Грузии и Молдавии прекратили свои поставки», — заявил высший защитник прав потребителей. Граница между опасными и безопасными местами производства, кажется, проходит по линии политического фронта. Впрочем, вина из двух регионов этих стран были признаны московскими властями абсолютно безопасными для потребителя: это напитки из Абхазии и Приднестровья — мятежных автономных республик, отделившихся от Грузии и Молдовы и стремящихся присоединиться к России. Бутылки из этих регионов продолжают появляться в московских супермаркетах под флагами непризнанных мировой общественностью карликовых государств [362].
Но пострадали не только вина. В апреле 2006 года попала в опалу и легендарная минеральная вода боржоми, так любимая Сталиным и миллионами бывших советских граждан. Обоснование: были найдены бутылки, для которых отсутствовала «предписанная документация». По всей России инспекторы управлений здравоохранения объявили войну опальному напитку. Пришлось уничтожить 10 млн бутылок вина и минеральной воды. Один из авторитетных государственных экспертов России раскритиковал этот запрет и заверил, что все пробы грузинской воды были безупречными. Но защитники прав потребителей все же не поверили этим фактам [363].
Вскоре после этого Россия прекратила импорт вообще всей продукции сельского хозяйства из Грузии. Перед пограничным пунктом пропуска Казбеги на Военно-Грузинской дороге, высоко в Кавказских горах, образовались длинные очереди из грузовиков. Даже парламент забеспокоился, специальной резолюцией Дума поддержала запрет импорта: эти меры необходимы, чтобы защитить российское население от рисков, связанных со здоровьем; запрет на ввоз продукции якобы не противоречит общепризнанным нормам и согласуется с международными торговыми условиями [364]. Преданная Кремлю бульварная газета «Комсомольская правда» предложила читателям плакат в стиле пропаганды тридцатых годов под заголовком «Не пейте грузинского!». «Уважайте себя и Родину, — призывает газета. — Повесьте плакат на видном месте» [365].
По всей России владельцы ресторанов и продавцы продуктов рвали на себе волосы: вместе с товарами они потеряли миллионы евро. По итоговым оценкам, одного вина было убрано с полок на 583 млн евро. Этот запрет на импорт — просто «позор», сердится московский врач Ирина Гаврилова. С давних пор она советует пациентам с повышенным кровяным давлением перейти с водки на сухое красное вино. Вина из Молдовы и Грузии, сочетая хорошее качество и доступную цену, были вполне приемлемы для потребителя со средним доходом, в отличие от западных напитков. Высокие пошлины на ввоз и непрозрачные структуры стали причиной того, что бутылка столового вина из Венето, которую в Германии можно купить за два евро, в России стоит двенадцать евро. Алкоголь с юга России дешевле, но даже тамошнее мерло имеет привкус пивной бочки [366].
Многие продукты фальсифицируются, в том числе вино и минеральная вода, и с годами это доставляет властям все больше проблем. Вряд ли кто-нибудь в России сомневается, что импортные продукты из Грузии и Молдовы не всегда соответствуют букве закона. Так же, как и поставки из Беларуси, Украины, Центральной Азии и российской глубинки. Однако оттуда товар можно по-прежнему поставлять беспрепятственно.
С другой стороны, вряд ли кто-нибудь в Москве поверит, что запрет на ввоз импортных товаров действительно введен из-за обоснованных сомнений. Об этом говорят только с экранов телевизоров. Там показывают, как Путин в своем кабинете беседует с Онищенко. Президент упрекает чиновника в возможных политических мотивах в запрете на ввоз импортных товаров. «Равны ли в правах российские и грузинские поставщики вина?» — спрашивает он. «Конечно!» — отвечает Онищенко [367]. При этом он сидит перед Путиным навытяжку, как и все министры и чиновники, которых вызывают отчитаться в Кремль. Такие сцены можно часто увидеть в российских новостях.
Орган потребительского контроля «Роспотребнадзор» «превратился в политический инструмент Кремля», пишет оппозиционная московская экономическая газета «Коммерсантъ» [368]. Запрет на ввоз в Россию своей ведущей экспортной продукции стал причиной серьезных экономических трудностей обеих стран-экспортеров, Грузии и Молдовы. Из Грузии поступают первые сообщения о закрытии винодельческих производств. Тбилиси утверждает, что эта винная война — ответ на планы страны вступить в НАТО. Кроме того, запрет на импорт совпадает с датой, когда Грузия выразила публичный протест против вступления России во Всемирную торговую организацию.
В течение пяти дней после запрета грузинских товаров грузины звонили своим российским коллегам, пытаясь найти выход. Нам никто не ответил, жалуется красивая и решительная женщина — председатель парламента кавказской республики Нино Бурджанадзе: «Неправда, что Грузия не хочет говорить с Россией, неправда, что Тбилиси предпочитает звонить в Вашингтон, а не в Москву. Но что же нам прикажете делать, если мы по десять раз на день звоним в Москву, а никто ничего не предпринимает? Зато европейские государства настроены к нам дружелюбно, и в Вашингтоне реагируют на первый же звонок» [369]. России снова указали, что она использует экономические рычаги для оказания политического давления.
В разгар «винной войны», в мае 2006 года, российские ученые пожаловались, что орган потребительского контроля так увлекся борьбой С водой и вином из Грузии, что уже долгое время игнорирует опасность токсинов, таких как диоксин, в продуктах питания и не проводит необходимых проверок [370]. Адвокаты сообщают, что в канализацию пришлось вылить 10 тыс. литров грузинской минеральной воды, а Онищенко рассказывает о борьбе с алкоголем. «Речь идет о серьезных социальных, моральных и духовных аспектах», только если Россия обновится, у нее будет шанс «играть ведущую роль в развитии человеческой цивилизации» [371].
«Винная война» — яркий пример того, как Россия обращается со странами бывшего Советского Союза. Борьба за демократию в Грузии и Украине заставила русских политиков ввести цензуру, и там до сих пор еще не отошли от шока. Кремль
