Письмо, посланное Фатсо, побудило БОБ принять срочные меры, чтобы не позволить, возможно, перевербованным' местным агентам стать угрозой безопасности другим агентам БОБ, работавшим в Восточной Германии. Никогда еще так остро не вставала проблема альтернативной связи, однако нельзя было пользоваться прежней структурой связи, чтобы не вывести MfS на верных агентов. В качестве защитной меры БОБ упразднила центральную секцию поддержки. С этих пор каждый офицер должен был сам находить оперативных сотрудников и приглядывать за тем, чтобы их не задействовали в других операциях. Это было трудное решение, так как оно означало следующее: когда приходилось прикладывать максимум усилий, чтобы приготовиться к неизбежному, темп операций БОБ резко снижался.
ПЛАНЫ НА НЕОПРЕДЕЛЕННОЕ БУДУЩЕЕ
БОБ делала все возможное, чтобы обеспечить связь со своими восточными агентами на случай, если встречи в Западном Берлине будут исключены из-за ужесточенного контро-ля на секторальной границе. Однако ей пришлось считаться с тем, что поиск и вербовка новых источников стала очень трудным делом. Военные службы, чьи тайные операции теперь координировались БОБ, первыми почувствовали ущемленность, но ситуация повлияла на все разведывательное сообщество. Как показали проблемы оперативной поддержки, главной причиной этой озабоченности была все более эффективная работа восточногерманской тайной полиции. MfS затмило не только КГБ, но и гестапо из нацистского прошлого. Армия внутренних информаторов, высокоэффективная система учета, хорошая работа контрразведки по объектам в Западном Берлине давали возможность Шта-зи ликвидировать новые разработки, прежде чем они начинали развиваться. Беженцы, занимавшие в Восточной Германии высокое положение, которые были обычным источником для завязывания БОБ новых агентурных наводок, тотчас попадали под подозрение MfS, едва становились заметными их внеурочные отлучки из офисов или учреждений. MfS немедленно начинало расследование, включавшее слежку за членами семьи, соседями, коллегами, за всеми, кто мог получать приглашения из Западного Берлина.
Кроме того, кампания КГБ против «шпионского болота» в Западном Берлине, проведенная чуть раньше, затормозила перспективные вербовки агентуры. Восточные немцы, даже самые ярые антикоммунисты, не желали быть втянутыми в деятельность разведки. Они не хотели рисковать поездками в Западный Берлин во время повышенных мер безопасности на секторальной границе и на надземной и подземной железных дорогах.
БОБ пыталась снабдить свои источники такими средствами срочной безличной связи, на случай когда личные встречи с агентами в Западном Берлине станут невозможными, однако сотрудники представляли трудность этой задачи. Доставка контрабандой двусторонних передатчиков в Восточный Берлин была очень сложным и рискованным делом. Да и обучать агентов работе на этих радиостанциях тоже представлялось задачей не из простых, большинство агентов было неспособно овладеть ими. Офицеры прекрасно понимали, какую опасность таит в себе двусторонняя радиосвязь. Если о наличии радиопередатчика могли узнать члены семьи или друзья, то эти сведения вполне могли дойти до MfS. Если же агент выходил в эфир, то возможности MfS перехвата сообщений и пеленгации места его источника неуклонно возрастали.
Из-за всех этих сомнений и осложнений БОБ сконцентрировалась на обучении агентов в написании кодированных писем своим оперативным офицерам. Была начата операция по подбору людей не только в Западном Берлине и Западной Германии, но и в Западной Европе, тех, кто согласились бы получать письма из Восточной Германии и пересылать их БОБ. По иронии судьбы в это же время КГБ начал аналогичную операцию. Во время берлинского кризиса, опасаясь потерять контакт с агентами в Западном Берлине и Западной Германии, КГБ для срочных случаев создал сеть получателей (почтовых ящиков) писем в Западной Европе[862].
Сообщения агентам БОБ от оперативных офицеров посылались в кодированном виде по радио в передачах голосом, и для их получения агентам требовались обыкновенные коротковолновые радиоприемники, а не двусторонний передатчик. Естественно, другая сторона могла легко перехватить сообщение и записать его, однако не могла узнать местонахождения адресата. По крайней мере, теоретически это выглядело именно так. К своему огорчению, БОБ узнала, что почтовые службы время от времени проверяют тех, кто незаконным путем ставит у себя радиоприемники и слушают передачи, не платя налог. Естественно, агенты БОБ платили все, что положено. Однако оказалось, что, пока почтовые служащие выискивали нарушителей, радиослужба, используя радары на автомашинах, могла установить частоту, с какой человек прослушивает передачи. В конце концов БОБ выяснила, что самой удачной моделью радиоприемника является «грюндиг», вполне доступный в Восточной Германии, однако все это можно бьшо узнать и внедрить только методом проб и ошибок.
Проинструктировать агентов, как пользоваться односторонней радиосвязью, было намного легче, чем научить пользоваться двусторонней. Спрятать запись шифра и расшифровать радиопередачу было проще, чем спрятать радиопередатчик. Более того, односторонняя звуковая связь самой своей природой убеждала агентов в дополнительно принятых мерах предосторожности, не исключавших, однако, личные встречи со связниками в Западном Берлине. Ведь агенты читали многочисленные статьи в восточногерманской прессе и смотрели фильмы о захвате радиопередатчиков вместе с радистами, и даже сама мысль о радиосвязи приводила их в трепет.
В 1960 — 1961 годах оперативные офицеры БОБ работали дни и ночи напролет, чтобы внедрить эту безличную техническую связь и убедить агентов в надежности системы. Даже при условии, что им помогали радисты, офицеры все равно должны были всему научиться сами, потому что, в конечном счете, именно им приходилось заниматься с агентами и убеждать их в необходимости иметь запасной канал связи на случай чего-то непредвиденного. Эта утомительная и порой приводившая в отчаяние работа затруднялась тем, что сами агенты, — они ведь рисковали свободой, когда пересекали границу сектора, доставляя разведывательную информацию, — порой отказывались заучивать коды.
Восточногерманская секция, чьи агенты все еще поставляли добротную информацию о внутренних делах ГДР, особенно хорошо работала в период, предшествовавший возведению стены. Секцией руководил Фриц, упрямый, бескомпромиссный человек, которому не хватало терпения возиться с дураками и лентяями. Еще до того, как был ликвидирован центральный отдел агентурной поддержки, восточно-германская группа стала действовать так, что у нее образовалась своя агентурная сеть. Некоторые из этих агентов, в основном «незаметные бабушки-пенсионерки», за небольшую плату предлагали свои квартиры для конспиративных встреч. Эти агенты действовали совершенно независимо друг от друга и не имели никаких связей с прежней структурой поддержки. Во многом их помощь в те критические для БОБ месяцы помогла сбить со следа контрразведку MfS.
Постоянно думая об улучшении связи, Фриц обратил внимание в американском каталоге электроники на рекламу довольно примитивного аппарата. Работал он на инфракрасных лучах и больше походил на игрушку, чем на средство шпионской связи. Так как некоторые агенты восточно-германского отдела жили в поле видимости от границы с западным сектором, то Фриц решил заказать и испробовать такие аппараты. Они могли бы стать великолепным средством связи. Но ему сказали, что так как аппарат изготовлен в США, то отдел коммуникационной политики ЦРУ разрешит закупать и использовать его в операциях только после тщательной проверки и одобрения. Так ничего и не было сделано. Если бы БОБ могла сама раздобыть эти аппараты, она бы их опробовала собственными силами. Возможно, 'нежелание использовать новые технологии связано с отношением Билла Харви к сотрудникам, занимающимся новыми разработками, как к протирающим штаны на работе бездельникам.
ДРУГИЕ ПРИОРИТЕТЫ РАЗВЕДКИ
Несмотря на интенсивную работу по обеспечению связью своих агентов· на Востоке, БОБ, особенно ее восточногерманский отдел, продолжала информировать американское правительство об изменениях внутри высшего руководства СЕПГ и правительства ГДР. Примером может послужить снижение авторитета Отто Гротеволя, премьер-министра ГДР. В июне 1959 года БОБ сообщала о более чем прохладных отношениях Ульбрихта и Гротеволя. Как доносили источники БОБ, Гротеволь участвовал в кампании Карла Ширдевана и его друзей (1957 — 1958 годы) против Ульбрихта, который знал об этом, однако не предпринял никаких действий, боясь, что Советы поддержат Гротеволя, как это уже бывало прежде. В конце концов, он был их «показательным социалистом», так как его выход из Социал-демократической партии Германии сразу после войны сделал возможным создание СЕПГ. Ульбрихт и Гротеволь всерьез поссорились в конце 40-х годов, когда Ульбрихт «во имя социалистической морали» потребовал от Гротеволя, чтобы тот положил конец своей связи с секретаршей. Последовало резкое выяснение отношений, и Гротеволь попал с нервным срывом в советский госпиталь в Карлсхорсте. Тогда Советы встали на его сторону. Советский посол в Восточной Германии посоветовал Ульбрихту разрешить Гротеволю развод с женой и женитьбу на секретарше[863].
