ДРУГИЕ ПРИОРИТЕТЫ РАЗВЕДКИ
Несмотря на интенсивную работу по обеспечению связью своих агентов· на Востоке, БОБ, особенно ее восточногерманский отдел, продолжала информировать американское правительство об изменениях внутри высшего руководства СЕПГ и правительства ГДР. Примером может послужить снижение авторитета Отто Гротеволя, премьер-министра ГДР. В июне 1959 года БОБ сообщала о более чем прохладных отношениях Ульбрихта и Гротеволя. Как доносили источники БОБ, Гротеволь участвовал в кампании Карла Ширдевана и его друзей (1957 — 1958 годы) против Ульбрихта, который знал об этом, однако не предпринял никаких действий, боясь, что Советы поддержат Гротеволя, как это уже бывало прежде. В конце концов, он был их «показательным социалистом», так как его выход из Социал-демократической партии Германии сразу после войны сделал возможным создание СЕПГ. Ульбрихт и Гротеволь всерьез поссорились в конце 40-х годов, когда Ульбрихт «во имя социалистической морали» потребовал от Гротеволя, чтобы тот положил конец своей связи с секретаршей. Последовало резкое выяснение отношений, и Гротеволь попал с нервным срывом в советский госпиталь в Карлсхорсте. Тогда Советы встали на его сторону. Советский посол в Восточной Германии посоветовал Ульбрихту разрешить Гротеволю развод с женой и женитьбу на секретарше[863].
В сентябре 1960 года Ульбрихт создал Госсовет ГДР, что давало ему в руки контроль над принятием государственных решений. БОБ сообщила, что Гротеволь, который, очевидно, в сентябре перенес удар, был тем не менее приглашен на праздничную церемонию в честь создания совета, после чего отправился в подмосковный санаторий. В декабре 1960 года лица из близкого окружения Гротеволя сомневались в том, что тот сумеет вернуться к своим официальным обязанностям[864].
В начале января 1961 года Гротеволь планировал вернуться в ГДР, однако советские врачи рекомендовали ему остаться в подмосковном санатории. Тем временем восточногерманские газеты продолжали печатать высказывания Гротеволя, создавая впечатление, что он продолжает исполнять обязанности премьер-министра[865]. Согласно донесений источников БОБ, Гротеволь вернулся в ГДР в начале марта 1961 года, однако к выполнению своих обязанностей так и не приступил. И хотя восточногерманская пресса продолжала публиковать сообщения о его «встречах», дабы подчеркнуть его рабочую активность, Гротеволь практически не покидал своей виллы в Вандлице. Номинально занимая свой пост вплоть до самой смерти в 1964 году, Гротеволь уже ничего не решал и не имел никакого влияния. На посту премьер-министра его сменил Вилли Штоф[866].
КАК НАСЧЕТ ВОССТАНИЯ В ВОСТОЧНОЙ ГЕРМАНИИ?
В марте 1961 года Дэвид Мерфи посетил штаб-квартиру ЦРУ в Вашингтоне. Там царила новая администрация, до неудачной высадки у Плайя-Хирон (Куба) оставался еще месяц, и Берлин, похоже, был очередной кризисной точкой. Поток беженцев не становился меньше. Более пяти тысяч человек бежали из Восточного Берлина во время Пасхи. Кубинская авантюра еще оставалась тайной, и Генри Киссинджер, который прибыл в Вашингтон из Гарварда, чтобы дать правительству совет в отношении Берлина, запросил «отчет о тайных операциях, которые могли бы быть предприняты в поддержку позиции США по берлинскому вопросу». Ответ подготовило восточноевропейское Управление ЦРУ, и сделав к нему приписку, что обзор носит неформальный характер и не представляет рекомендаций агентству по проведению указанных акций»[867].
Отчет основывался на предположении, что «Советский Союз намерен завершить интеграцию Восточного Берлина в Восточную Германию и сделать присутствие Запада в Западном Берлине столь бессмысленным, что Западу придется рано или поздно уйти из Берлина и признать Восточную Германию в качестве суверенного государства». Предложения включали усиление экономического давления на Восточную Германию. Заканчивался обзор разделом под заглавием «Как насчет восстания?». Предложения, направленные на усиление «нестабильности в Восточной Германии», должны были «дотошно проверяться», потому что имели целью не «инициировать восстание», а «стимулировать... уступки населению». Если учесть дееспособность восточногерманского полицейского государства и недостаток агентов, которые могли бы предпринять подобные действия (Свободные юристы и Группа борьбы против бесчеловечности прекратили свое существование), идеи были в высшей степени нереалистическими. Другие элементы в этой части включали «содействие в увеличении потока критически мыслящих беженцев» и «содействие некоторым западногерманским политикам в развитии контактов с восточногерманскими политиками... для обмена идеями и планами». Что касается потока беженцев, то восточногерманская пропаганда уже обвинила в нем Запад. Соответственно, получение одобрения и помощь западных немцев в отношении политически уязвимых акций, подобных предложенным, в лучшем случае было сомнительным[868].
Другие предложенные мероприятия совпадали с теми, что содержались в «Долговременном плане по Берлину». Он был подготовлен восточноевропейским Управлением ЦРУ на основе рекомендаций БОБ, сделанных после того, как ГДР ужесточила дорожный контроль в сентябре 1960 года. Они включали увеличение западного культурного и военного присутствия в Западном Берлине, привлечение всемирного внимания к свободе Западного Берлина, противостояние коммунистическим пропагандистским кампаниям в отношении города. Данные акции были вполне реализуемы. Предварялись эти предложения тем, что все предложенное требует сотрудничества западногерманского правительства. Тайные акции типа организации бойкота восточногерманских фирм или создания препятствий восточногерманским торговым представителям за границей шли под рубрикой «экономического давления на коммунистов», однако в памятной записке было указано, что без соглашения стран НАТО по этому вопросу тайные операции «будут почти наверняка неэффективными»[869].
Что касается возможного восстания, то реакция на это была твердой и однозначной. Поставив вопросительный знак, аналитики восточноевропейского Управления прямо указывали, что «восстание не может осуществиться как тайная операция, разве что в ситуации, когда будет неизбежно открытое военное противостояние Советского Союза и Запада»[870]. Если первая категория предложений в памятной записке, требующая действий по «дестабилизации Восточной Германии», была созвучна с прежними концепциями тайных акций, то недвусмысленный отказ от «восстания» как варианта являлся сигналом, что в Центральной Европе, во всяком случае, в ЦРУ не было иллюзий по поводу свержения коммунистического режима, поддерживаемого Советами, при помощи тайных операций, руководимых извне. Однако надежда, что каким-то образом локальные выступления восточных немцев могут «в случае необходимости» подогреваться ЦРУ, застряла в умах некоторых политиков и вырвалась наружу летом того же года.
ПЕРЕДАСТ ЛИ АМЕРИКА ЯДЕРНОЕ ОРУЖИЕ НАТО?
Доклады КГБ' этого времени уделяют много внимания укреплению отношений с администрацией Кеннеди в Вашингтоне. Однако задержки в предоставлении информации Хрущеву, наверняка, снижали ее ценность для советского руководителя. 24 апреля 1961 года, например, КГБ подготовил аналитический доклад о внешней политике американского президента. В нем звучало опасение лидеров ФРГ, связанное с заинтересованностью администрации Кеннеди смягчить напряженность в отношениях США — СССР. Аденауэр боялся, что улучшение отношений США и СССР может привести к ущемлению интересов ФРГ в решении вопросов Германии и Берлина. Чтобы надавить на Кеннеди и не допустить этого, ФРГ намекнула, будто тоже желает улучшения отношений с СССР: ФРГ не собиралась быть «бременем» для западноевропейской политики.
ФРГ также была озабочена «новой военной политикой» администрации Кеннеди, в связи с которой США объявили, что отвергают план «превращения НАТО в четвертую атомную державу». Согласно новой политики, ФРГ не получала атомное оружие. В докладе КГБ цитируется высказывание министра обороны ФРГ: «Новая американская политика поднимает вопросы о самом создании бундесвера [армии ФРГ] и в то же самое время наносит непоправимый удар по армейскому духу». В заключение было сказано, что ФРГ собирается «продолжать настаивать на получении атомного оружия для бундесвера»[871].
Другие интересные доклады КГБ, найденные в архиве СВР, подчеркивают советский интерес в этой важной сфере. В конце марта итальянский посол в Москве доложил в Рим, что Советы удваивают усилия в достижении согласия с Бонном, опасаясь, что подписание мирного договора лишь с ГДР приведет к «усилению недовольства немцев». Посол также заметил, что «советская угроза разорвать пути сообщения между Западным Берлином и Западной Германией обернется против самих Советов, однако советское правительство упорствует, потому что на него давят его союзники и более всех правительство ГДР». Доклад заканчивается упоминанием об опасении СССР, вызванном «перевооружением Западной Германии и поддержкой, которую оказывают ФРГ союзники»[872].
