Мануель Смит - Тренинг уверенности в себе

Предисловие

Теория и практические навыки ассертивной терапии (Ассертивный (assertive, англ ) — настойчивый, умеющий настоять на своем.) (AT) выросли из моих занятий с психически здоровыми людьми; я пытался научить их эффективно разрешать те конфликты, с которыми все мы сталкиваемся в повседневной жизни. Толч­ком к разработке системного подхода к проблеме общения послужило мое назначение консультантом в Центр подготов­ки членов Корпуса Мира, что расположен в горах около Эскондидо, в Калифорнии, где я провел лето и осень 1969 года. Здесь я с тревогой обнаружил, что традиционные мето­ды, принятые на вооружение лечебной психиатрией, оказа­лись малоэффективны в подготовке солдат Корпуса Мира, которым предстояло столкнуться с проблемами каждодневного общения в чужих странах.

Наша неспособность помочь этим молодым энтузиастам стала очевидной, когда после 12-недельной интенсивной тре­нировки и консультаций они провели свою первую репети­цию — демонстрацию работы распылителя ядохимикатов кре­стьянам гипотетической южноамериканской страны.

Толпу латиноамериканских фермеров изображала разно­шерстная компания психологов, преподавателей иностранных языков, добровольцев-ветеранов, наряженных в соломенные шляпы, шорты, сандалии, армейские ботинки, кроссовки и просто щеголявших босиком. Новобранцы показывали лже­фермерам новое устройство, но тех оно, казалось, ничуть не интересовало. Гораздо больший интерес они проявляли к не­знакомцам, вторгшимся в их владения. Добровольцы могли достаточно подробно рассказать о агротехнике и пестицидах, ирригации и удобрениях, но все они спасовали, столкнув­шись с вопросами типа: «Кто вас сюда послал? Почему вы хотите, чтобы мы использовали это устройство? Почему вы пришли аж из Штатов, чтобы показать нам его? Для чего это вам нужно? Почему вы пришли именно в нашу дерев­ню? » и т. д. Ни один из этих молодых людей не смог спо­койно и ясно ответить: «Я просто пришел, чтобы показать вам устройство, которое может вырастить большой урожай». А необходима была именно такая позиция и твердый уверен­ный ответ. Но наши новобранцы, оказавшись в положении допрашиваемых и подозреваемых в корыстных целях, теря­лись, смущались и не знали, как себя вести. Их научили языку, дали сведения о культурных традициях, снабдили техническими знаниями, но совсем не подготовили к обще­нию с людьми, настроенными недоверчиво, недружелюбно, подозрительно. Они терялись, когда их собеседники пыта­лись узнать побольше о них самих.

Мы не научили их отвечать на подобные вопросы, пото­му что и сами не знали, чему учить. У всех были кое-какие идеи по этому поводу, но никто не смог предложить что-либо конкретное. Мы не научили добровольцев вести разго­вор настойчиво, не оправдываясь, твердо произносить: «По­тому что я хочу этого».

Несколько недель я работал с теми ребятами, кто этого хотел, пробуя различные методы и приемы. К концу срока число желающих заниматься резко сократилось. Ни одна из идей не давала не то чтобы результата, а даже надежды. Но я сделал одно важное открытие: ребята, прекрасно справ­лявшиеся с критическим самоанализом, совершенно не могли выслушивать критики из чужих уст. Я назвал это «синдром добровольцев».

Это открытие подтвердилось в дальнейшем, во время моей работы в 1969 и 1970 годах в Калифорнии, в Центре психо­терапии в Беверли Хиллз и в госпитале для ветеранов в Сепулведе. Обследуя и леча пациентов, диагнозы которых ва­рьировались от легкой фобии до сложных невротических расстройств, вплоть до шизофрении, я обнаружил, что большинство из них подвержены тому же «синдрому доброволь­цев», но в гораздо большей степени. Многие больные были совершенно не способны переносить критические высказыва­ния в свой адрес или отвечать на вопросы, касающиеся их самих. В особенности этим отличался один молодой пациент. Он проявил такое сопротивление при попытках завести раз­говор о нем, что за четыре месяца лечения от него едва ли удалось добиться нескольких слов. Из-за этого ухода в не­моту и явной неспособности к общению с людьми ему был поставлен диагноз «сильный невроз». Подозревая, что это был очень ярко выраженный случай того же «синдрома до­бровольцев», я попробовал переключить его с разговоров о нем на обсуждение тех людей в его жизни, с которыми ему было тяжелее всего. Через несколько недель я выяснил, что он очень боится своего отчима и испытывает к нему сильней­шую неприязнь. Этот человек всегда относился к пасынку с пренебрежением, ежеминутно критикуя и поучая его. К со­жалению, мой юный пациент в отношениях с отчимом всегда воспринимал себя как объект критики. В результате в его присутствии он в буквальном смысле немел — не мог произ­нести ни слова. Его невольная немота, вызванная страхом быть раскритикованным и неумением защищаться, распространилась и на других, всех тех, кто был хоть чуточку уверен в себе. Когда я спросил юношу, хочет ли он избавиться от страха и неуверенности перед отчимом, он заговорил. Мы начали экспериментировать, пытаясь ослабить влияние кри­тики отчима, семьи и человечества в целом.

Через два месяца этот «невротический немой» был выпи­сан из больницы, после того как подбил остальных молодых пациентов удрать на вечеринку, а вернувшись утром, устроил в палате черт те что. По последним сведениям, он поступил в колледж, одевается как ему нравится, ведет себя как хочет, невзирая на протесты отчима, и вряд ли снова попадет в больницу с прежним диагнозом.

После столь успешного, хотя и нетрадиционного лечения д-р Мэтт Баттиглери, главный психолог госпиталя Сепулведы, предложил мне попробовать этот метод и с другими пациентами и разработать программу лечения для неуверен­ных в себе людей. В течение весны и лета 1970 года методи­ка AT, описанная в этой книге, была проверена в клиничес­ких условиях в госпитале и в Центре психотерапии совмест­но с моим коллегой д-ром Зевом Вендером. С этого времени AT стала широко использоваться мной, моими коллегами и студентами, для того чтобы помочь неуверенным в себе лю­дям эффективно общаться с другими и выходить из различ­ных трудных ситуаций. Навыки AT стали преподавать в университете округа, в школах, их стали использовать в частных клиниках и при амбулаторном лечении, преподавать на пси­хологических семинарах и семинарах для специалистов. Им обучали работников сферы социального обеспечения, приме­няли в тюрьмах. Результаты AT были рассмотрены специа­листами.

Мне не важно, кто захочет воспользоваться навыками AT: здоровые люди, испытывающие трудности в общении, как в случае с добровольцами Корпуса Мира, или страдаю­щие неврозами, как мой молодой «немой» пациент. Самое главное — научиться справляться с проблемами и трудными ситуациями, а также общаться с теми, кто эти ситуации нам создает. Это суть ассертивной терапии — то, чему посвяще­на книга. Навыки AT, описанные здесь, опираются на пять лет клинических экспериментов, как моих собственных, так и моих коллег. Моя цель — дать как можно большему числу людей понимание того, что случается, когда мы не можем общаться друг с другом, и что мы можем сделать в такой ситуации.

Мануэль Дж. Смит, Вествуд Виллидж, Лос-Анджелес

Унаследованные реакции в борьбе за выживание.

Варианты разрешения конфликтов

Около двадцати лет назад я познакомился с замечатель­ным человеком, честным и смелым.

Это случилось в колледже сразу после моего увольнения из армии. Джо тогда был молодым преподавателем, а я од­ним из его студентов. Тогда, как и сейчас, он преподавал психологию. Его манера чтения лекций была жесткой, само­уверенной, открытой. В объяснении поведения человека он придерживался простоты. Для него было достаточно опи­сать, как происходит нечто с точки зрения психологии, и признать, что это действительно происходит. Он использовал лишь простые предположения, побуждая и нас поступать так же. Он был убежден, что 95 процентов из того, что относят к научной теории психологии, — просто мусор, и что должно пройти немало времени, прежде чем мы узнаем истинные механизмы психологических процессов настолько хорошо, чтобы объяснять большинство из них.

Доводы Джо столь же весомы сейчас, как и двадцать лет назад... и я согласен с ним! Чтобы воспользоваться тем, что психология в действительности может предложить, гораздо важнее знать, что произойдет, а не почему это произойдет. В ходе лечения пациентов, к примеру, я обнаружил, что долго сосредоточиваться на том, почему пациент в беде, как прави­ло, бесполезно: это приведет только к отвлеченному и бес­смысленному самокопанию и может продолжаться годы без положительных результатов. Иногда это даже приносит вред пациенту. Намного полезнее сконцентрироваться на том, как пациенту следует вести себя, чем разбирать, почему он ведет себя так, а не иначе!