Пирамида любви
Мы создаем новые привязанности, у нас возникают новые виды любви в такой сложной форме, что проследить их развитие очень сложно. Одна любовь ведет к другой, и наши привязанности накладываются друг на друга, создавая пирамиду. Это легко увидеть на примере еды: некоторые привязаны только к бифштексу, но гораздо большее число людей любит разнообразную пищу; таким образом они на основе этой привязанности могут развить любовь к изысканным блюдам, к экзотической кухне, к тонким винам или вообще к кулинарии как к искусству.
Некоторые любят один вид спорта — как спортсмены или зрители, но большинство предпочитают участвовать в разных играх или наблюдать за ними. Или постепенно число любимых видов спорта, число «любовей» может увеличиваться: тот, кто любит плавать, может увлечься подводным плаванием, он может стать путешественником в поисках теплых морей, где приятней заниматься подводным плаванием; наконец, ему понравится тропическая природа, на фоне которой он занимается своим любимым видом спорта. Социальные привязанности следуют тому же образцу: такие любители отыскивают других ныряльщиков и влюбляются в них.
Наши самые деликатные привязанности мы накладываем друг на друга точно так же. Любовь к самому себе приводит к привязанности к статусу, который человек приобретает в группе, отсюда — к привязанности к этой группе, и человек ощущает эту привязанность как страстную и иррациональную. Интерес женщины к самой себе приводит к увлечению драгоценностями, одеждой; воспользовавшись особыми способностями и возможностями, такая женщина может начать карьеру модного дизайнера.
Все это упрощенные примеры и приводятся ради иллюстрации. Наша влюбленность в виды деятельности, в идеи, вещи или людей редко бывает такой прозрачной и легко объяснимой. Часто то, что нас на самом деле привлекает, бывает отодвинуто в сторону тем, что нас приучили считать хорошим и правильным. Армия специалистов по рекламе постоянно пытается убедить нас в том, что то, что они продают, хорошо для нас. Многие наши привязанности направляются незаметными культурными силами и течениями.
Некоторые из этих культурных сил носят отчетливые половые различия. В каждом магазине игрушек есть разные отделы; с двух-трех лет мальчикам дарят легковые и грузовые машины, поезда и самолеты, а девочкам — кукол, кукольную одежду, посуду и игрушечные печи. Мы одобряем привязанность мальчика к бейсбольной бите, которой он несколько раз удачно отбил мяч; мы одобряем его стремление собрать машину из частей, найденных на автомобильной свалке; мы аплодируем ему, когда он зарабатывает и экономит деньги, чтобы купить себе настоящую машину или что-то другое желаемое. Мы очень активно воздействуем на мальчиков, вырабатывая у них привязанность к обладанию, активности, достижениям.
Девочек мы тоже ведем к тем же материальным привязанностям, но также побуждаем их к большему проявлению человечности и любви. Если мальчики играют в хороших и плохих парней и достигают статуса героя, используя игрушечное оружие, девочки играют в семью и заботятся о своих куклах.
Мы можем обобщить все это и сделать вывод, что мальчики растут, развивая материальные и профессиональные разновидности любви, а девочки — разновидности человеческие и семейные, и в определенном смысле мы будем правы. Но нужно снова сказать: такое обобщение становится слишком абстрактным, когда мы переходим к человеческим существам, потому что в жизни каждого человека давления перекрещиваются и накладываются друг на друга. Некоторые при этом усиливаются, другие вступают в противоречие с личными желаниями и потребностями.
Любящий, сформированный культурой
Хотя мы все в определенном смысле подчинены культуре, в которой живем, некоторые из нас развивают очень мощные и поистине доминирующие привязанности к идолам рынка, к целям, которые формулирует для нас общество. Нужно жить в правильном районе и иметь правильных соседей, вступать в брак с подходящим человеком, иметь определенное количество детей. Вообще, вступать в брак и иметь детей считается неоспоримым, не подвергаемым сомнениям, неизбежной привязанностью, которая направляет нашу жизнь, независимо от того, удовлетворяет она нашим подлинным желаниям и потребностям или нет.
Возьмем, например, ребенка, которого постоянно наказывают за малейший беспорядок во внешности, в поведении или в комнате. Руки у него всегда должны быть чистыми, волосы причесанными, а манеры приличными. Такой мальчик может вырасти с необыкновенно сильной привязанностью именно к такому образу жизни. На основе этой привязанности могут вырасти другие, которые ее усилят и скажутся на всей личности и даже на выборе профессии. Он может стать менеджером, специалистом по наведению порядка в делах, по созданию способов поддержания этого порядка.
Такой человек может всю жизнь испытывать привязанность к новым и чистым вещам. Он поселится только в совершенно новом, только что построенном доме или квартире; ему и в голову никогда не придет покупать подержанную машину. Он привяжется к женщине не за ее тепло и любовь, а потому, что у нее всегда безупречные манеры и внешность и ни один волосок не выпадает из прически. Бели он женится, он может быть вполне доволен своим выбором, потому что жена привязана к тем же принципам порядка и эффективности. Вместе они создают безупречную, почти асептическую семейную обстановку, которая лишь изредка нарушается вырывающимися наружу другими их потребностями, с которыми они не в состоянии справиться порознь или вместе.
В потребностях, которые так глубоко укоренились, социально приемлемые цели легко находят плодородную почву. Такие люди всегда поддерживают то, что социально корректно в их группе; всякое отступление от нормы кажется им причудливым и странным. Они ведут себя так, словно боятся хоть в чем-то нарушить общепринятое и привлечь к себе внимание. В защитной окраске конформизма они находят безопасность.
Подгоняемые устойчивыми ветрами социального окружения, многие из нас на самом деле теряют контакт с собственными желаниями и потребностями. Часть нашей индивидуальности всегда остается непроявленной, и некоторые привязанности, которые лучше способствовали бы удовлетворению наших потребностей, слабеют и исчезают.
Рассматривая многочисленные способы формирования привязанностей, мы не можем игнорировать тот факт, что некоторые виды любви возникают на основе сознательных желаний. Мы делаем выбор независимо от того, рациональный он или нет. И обычно мало проку в том, чтобы рационально объяснить истинное происхождение нашей привязанности. Привязанность может быть совершенно иррациональной и в то же время хорошей. По крайней мере не вредной.
Некоторые виды любви настолько очевидно противоречат интересам индивида, что ему не нужно сообщать об этом: он и сам знает, что излишнее потребление пищи, алкоголя или табака вредно. Женщина, привязавшаяся к мужчине из-за того, что он расточительно тратит деньги, развлекая ее, может найти эту привязанность несчастливой, когда выйдет за него замуж и обнаружит, что его расточительность превратилась в финансовую безответственность.
Мужчина может влюбляться в очаровательных женщин, в одну за другой, но не в состоянии прочно привязаться ни к одной из них; такая легкомысленная любовь может приносить радость и даже казаться ему хорошей и полезной, потому что он никогда не увлекается слишком серьезно и потому никогда и не страдает. И тем не менее более прочные и постоянные отношения могут быть хороши для него в другом смысле, о котором он не подозревает. Разница в ценностях подобна разнице во вкусах; например, те, кому нравится легкая популярная музыка, каждый месяц нуждаются в новой мелодии, а те, кто ценит Баха, могут наслаждаться своей привязанностью к одной и той же музыке неограниченно долго. Любящий, способный установить прочные моногамные отношения, удовлетворяет свои глубокие потребности значительно успешнее, чем иной удовлетворяющийся последовательностью недолговечных связей. Больше того, в таком случае не бывает пустых промежутков между одной любовью и следующей.
Любовь хороша, когда удовлетворяет наши потребности и делает это без вреда и без вмешательства в другие хорошие и здоровые виды любви. Такая любовь позволяет нам чувствовать себя свободными, способными делать выбор, принимать решения. Мы можем на время забыть о такой любви, заняться чем-то другим, а потом вернуться к ней с удовольствием, не омраченным чувством вины.
Нам не нужны сложные и тщательно разработанные правила, чтобы узнать такую любовь. По тому, как она обогащает нашу жизнь, не оставляя горького послевкусия, мы понимаем, что она хороша для нас.
