В городе, куда он отправляется в поисках работы, он встречает Клару. К этому времени мать его уже умерла, и Пол чувствует себя потерянным. Кларе, женщине старше его и более опытной, Пол кажется милым и неиспорченным мальчиком. Для Пола Клара — это новое воплощение матери, женщина, к которой у него может возникнуть та же привязанность, какая была к матери. Но и эта любовь имеет свои недостатки. Все-таки Клара не его мать, а если бы была ею, то он не смог бы любить ее как мужчина.
К концу романа Пол бродит по стране, не зная, на что решиться: покончить с собой или вернуться в город и к жизни. Его конфликт слишком нестерпим для него самого. Ранняя прочная привязанность к матери заставляет его отчаянно нуждаться в ней или в какой-то другой женщине, способной заменить мать, но отношения с любой другой женщиной должны быть другими; он сам хочет, чтобы они были другими.
Привязанности и желания Пола вступают в неразрешимый конфликт. А Д. Лоуренс, конечно, вернулся к жизни и противостоял ей с помощью своего художественного дара.
Теперь мы знаем, как начинается любовь в ранней вегетативной жизни ребенка, когда у него возникает привязанность к самому себе и в особенности к некоторым частям своего тела, а также по крайней мере еще к одному человеку, который о нем заботится. В том или ином виде эти привязанности сохраняются на протяжении всего роста ребенка и продолжают предрасполагать его к другим привязанностям, совместимым с более ранними. К тому времени, когда мы способны встретить девушку, влюбиться и жениться на ней, у каждого из нас уже есть своя история любовных переживаний.
Эти «любови» развиваются по распознаваемым стадиям. Первая — типично нарцисстическая; это разновидность любви к самому себе, вырастающая на основе буквальной привязанности к различным частям своего тела. С развитием биологических функций ребенок обретает привязанность к родителям, прежде всего к матери. В какой-то степени мы проследили этот первый опыт его любви к кому-то помимо себя.
Следующий значительный период охватывает возраст от шести до двенадцати лет. Теперь открытое проявление любви к собственному телу осуждается. Сосать пальцы и мастурбировать не разрешается, использование туалета становится интимным, и, если ребенок хочет и дальше развивать эти привязанности, он должен делать это незаметно. Даже привязанность к матери должна стать менее заметной: зависимость от нее или физические проявления любви осуждаются в мальчике и только девочке они более или менее позволительны.
Это не означает, что мощные ранние привязанности ребенка прерываются за одну ночь. Они просто уходят в подполье и остаются латентными. Поэтому Фрейд называет этот период развития латентным. Ребенок вступил в большой мир, и мир побуждает его формировать социальные привязанности.
Эти новые привязанности по большей части асексуальны: мальчики играют с мальчиками, девочки — с девочками. Мальчик, проявляющий интерес к девочкам, считается неженкой, а девочка, которая хочет играть с мальчиками, это «мальчишка в юбке». В этот период детей побуждают принимать и развивать их сексуальную роль в жизни, развивать типично мужские или типично женские интересы, за исключением интереса друг к другу.
Наконец наступает подростковый период. Начинают функционировать половые железы, в организме происходят стремительные перемены, и тело снова приобретает огромное значение. И для мальчика, и для девочки оно снова оказывается в центре внимания: теперь мир побуждает молодых людей обращать внимание друг на друга, старые привязанности пересматриваются и перерабатываются на основе новых; впервые за все время они обретают открытый сексуальный характер.
По крайней мере, мы ожидаем, что начнется период влюбленности. Да и подростки тоже ожидают этого.
Мы наблюдали, как будущий любящий рос с младенчества, теперь же видим, что возникает как будто совершенно новый феномен — феномен гетеросексуальной любви. Однако теперь мы также знаем, что, если не считать открытого сексуального проявления, этот феномен не так уж нов. Способность любящего давать и принимать любовь не возникает за одну ночь. Она росла в нем с самого дня рождения. Даже ее сексуальный аспект не совсем нов, потому что использование собственного тела для получения удовольствия находилось в центре жизненного опыта младенца, это был его первый шаг в науке любви.
Мы также знаем, что любящий, готовый к возникновению привязанности, которая ему кажется самой важной в жизни, привносит в нее те свои привязанности, которые сформировались раньше, которые он сознавал и не сознавал, привязанности, которые гармонично соответствуют его новой любви и которые ей противоречат, те, что усиливают наслаждение, и те, что ограничивают. Когда он приближается к редкому и тонкому набору чувств, связанных с особой привязанностью к другому человеческому существу, он не в состоянии исследовать и анализировать. Но мы знаем, что качество его любви, так же как и ее будущее зависят от того, какое места она займет в сложном рисунке всех остальных его любовных привязанностей.
И чтобы понять, как он справится со своей наиболее важной любовью, мы должны рассмотреть другие разновидности любви.
3. НАШЕ МНОЖЕСТВО «ЛЮБОВЕЙ»
Все мы обладаем большими способностями к любви, которые используем далеко не полностью, и у каждого гораздо больше «любовей», чем мы сами сознаем. У каждого их нас их много, даже у тех, кто по всем свидетельствам одинок и эмоционально беден.
Не всегда это любовь к людям. Определяя любовь как привязанность, мы начинаем понимать, как много у каждого из нас разновидностей любви.
Некоторые из этих разновидностей мы называем «интересами». Когда речь идет об интересах, особенно ясно, что индивид может иметь множество подобных привязанностей и в то же время не быть влюбленным в обычном смысле этого слова. Человек может интересоваться альпинизмом, сбором грибов, изучением тибетских диалектов, высшей математикой, и некоторые из этих интересов могут быть очень сильными и страстными, но этот же человек может совсем не интересоваться людьми, тем более эмоционально интересоваться одним из людей.
Любовь под любым другим названием
Интересы — это сознательные привязанности; мы знаем, когда они у нас есть. Но существует другой тип привязан ноете й, которые мы можем не осознавать, но которые могут захватить нас сильней любого сознательного интереса. Это те привязанности, которые возникают еще до того, как мы начинаем что-то осознавать, они возникают в мире младенческих ощущений, о котором мы уже говорили. Привязанность младенца к собственному телу через ощущения, создающие основу первого осознания, есть начало способности к любви — любой разновидности любви, как мы увидим.
Начиная интересоваться различными частями своего тела, привязываясь к ним, развивающееся человеческое существо находит способы осуществления своих привязанностей, и эти способы, становясь привычными, усиливают сами привязанности. Мы уже приводили пример — дети сосут большой палец, развивая привязанность ко рту и к удовольствиям, которые он приносит.
Привязанности такого типа мы обычно называем привычками. Мы повторяем одно и то же действие, одним и тем же способом проявляем свою привязанность, и немного погодя сама привычка становится привязанностью, как будто особый способ действия сам по себе потребность или желание. Ребенок любит сосать палец, или любит спать на животе, или любит есть медленно и разборчиво. Взрослый любит газету за завтраком, выпивку перед обедом, свое место за базой во время бейсбольного матча. Эти на первый взгляд тривиальные привязанности могут быть так сильны, что человек тревожится и раздражается, если что-нибудь служит им помехой. Именно из-за подобных привычек-привязанностей многие мало путешествуют, а некоторые не способны к большой любви. Привязанности, которые мы легко сбрасываем со счетов как привычки, могут принести любви и браку гораздо больше вреда, чем мы сознаем.
Эти привычки-привязанности могут иметь очень глубокие корни. Привычки — слишком механическое название. Такую привычку, как, например, грызть ногти, мы можем отбросить. Привычка грызть ногти — это способ проявления привязанности, но она не указывает, к чему именно привязан тот, кто грызет ногти. Привычка-привязанность может вырасти на основе какого-то инфантильного идеала, например желания оставаться связанным с материнской грудью. Такая ранняя привязанность, если тем или иным способом не была разрешена, способна влиять на индивида на протяжении всей его жизни. Не осознаваемая, она может стать корнем других привязанностей, которые человек вынужден развивать, хотя они не соответствуют его взрослым интересам. Именно раннее и глубокое происхождение некоторых привычек-привязанностей делает отказ от них таким трудным.
