Мистер Смит запутал миссис Смит серией логично звучащих ложных доводов, включающих использование сократического метода, когда наставник терпеливо проводит ученика через серию логических умозаключений к окончательному верному выводу.
Эффективным средством завершения ложного сократического спора является акцентирование концовки ложных доводов вопросом «Верно?», заставляющим сбитого с толку ученика автоматически отреагировать на него согласием. Этот последний маневр аналогичен маневру «Ты, должно быть, шутишь», при котором человека подводят к тому, чтобы в ответ на игру власти сказать «Конечно, нет» вместо «Конечно, да».
Антитезис для подобной логической игры власти — ставить под сомнение обоснованность использованной оппонентом логики и отказаться доказывать обоснованность собственных предпочтений, представлений или действий.
Пример. На предыдущее высказывание мистера Смита миссис Смит могла бы ответить: «Неверно! То, что ты говоришь, лишено всякого логического смысла, а твой вывод ошибочен». Затем она могла бы придраться к каждой ошибке в его аргументах. Однако гораздо лучшим способом противостоять его игре власти было бы вообще не поддаваться на приглашение продемонстрировать свою логику.
Предпочтение есть предпочтение. Оно не нуждается в доказательстве. Миссис Смит хочет поехать в горы. Вот, собственно, и все. Вопрос не в том, способна ли она доказать, что именно так и следует поступить. Вопрос лишь в одном: имеет ли она право хотеть чего-то иного, нежели мистер Смит. И если у нее есть это право, то ей не нужно доказывать обоснованность своих желаний.
«Твоя попытка использовать логику в этой ситуации озадачивает меня. Я не уверена, что твоя логика лучше, чем моя. Между нами возникло разногласие, и если мы согласимся с тем, что каждый из нас имеет право на собственные предпочтения, мы можем использовать своего Взрослого, чтобы выработать творческое кооперативное решение нашего спора».
«Я подумала о том, что поездка к морю тоже может быть хорошей идеей — там найдутся люди, с которыми ты сможешь веселиться, а я смогу немного побыть наедине с собой, и это будет не так дорого, как на озерах. Что ты об этом думаешь?»
Еще одна разновидность игры власти — обесценивание точки зрения другого человека путем дискредитации посылок, на которых она основана. Допустим, мистер Смит озабочен тем, что дети употребляют слишком много сахара. Он прочел, что сахар-рафинад вреден для детского здоровья. Миссис Смит утверждает, что единственным недостатком сахара является то, что он вызывает кариес, а потому достаточно чистить зубы после каждого приема пищи. Мистер Смит настаивает: «А вот я прочел, что рафинированный сахар очень вреден. Считается, что он вызывает привыкание и целый ряд проблем, связанных с обменом веществ. К тому же он совершенно бесполезен с точки зрения питательности. Я хочу, чтобы сахар был исключен из нашей диеты».
Миссис Смит: «Ты просто читаешь слишком много этой экологической чепухи. Они всего лишь кучка паникеров, помешавшихся на охране природы и недовольных американским образом жизни». [Дискредитируя источники посылок мистера Смита, миссис Смит обесценивает его аргумент и теперь чувствует себя вправе проигнорировать его желание ограничить детей в потреблении сахара.]
Любые источники могут быть дискредитированы. Вероятно, ученые допускают подтасовки в своих исследованиях, коммерческие фирмы и рекламодатели лгут, а правительство состоит из лучших политиканов, которых можно купить за деньги.
Поэтому выбор источников, которым мы доверяем, также является вопросом предпочтений. Следовательно, антитезис этому типу игр власти — опять-таки указать на тот факт, что мы имеем право руководствоваться собственными представлениями, независимо от того, что думает кто-то другой.
«Ну что же, ты имеешь право на собственное мнение, тем не менее я полагаю, что избыток сахара представляет угрозу для здоровья, и согласен с каждым, кто считает нужным следить за тем, сколько сахара мы потребляем».
Еще одним способом использования логики с целью подчинить других своей власти является переопределение. К примеру, Алексей хочет пойти гулять и возвратиться домой далеко за полночь.
Алексей: Пап, ну пожалуйста. Я вкалывал всю неделю, а теперь хочу погулять и развлечься с друзьями. Они идут в кино, а потом мы собираемся пойти куда-нибудь поужинать. Я не хочу возвращаться домой раньше, чем все остальные.
Мистер Смит: Я хочу, чтобы ты вернулся до полуночи. Тебе завтра идти в школу.
Алексей: Папа, прошу тебя! Это действительно очень важно для меня… ты разрешишь мне вернуться поздно?
Мистер Смит: Твой главный недостаток в том, что ты непослушный шалопай. Если ты работаешь на полставки, ты думаешь, что тебе дозволено делать все, что тебе вздумается! Не позволю моему сыну командовать в этом доме. Я все еще твой отец, не забывай об этом!
Алексей (глубоко обиженный и расстроенный): Неправда. Я пытаюсь выполнять все, о чем ты просишь. Но проблема в том, что ты вечно недоволен. Ты просто настоящий диктатор. Ты фашист!
Обратите внимание, что отец смещает предмет дискуссии с просьбы Алексея на вопрос о послушании, субординации и о том, кто главный, тем самым переопределяя ситуацию и вдобавок пересыпая свою речь криками, жестикуляцией, уговорами и несколькими оскорблениями для пущей убедительности. Все, что остается теперь Алексею, это защищать себя от обвинений отца. Тем временем его желания оказываются отодвинутыми далеко в сторону, а он — спровоцированным на эскалацию (оскорбления). Это и является целью игры власти его отца, поскольку теперь он может на законном основании отказать Алексею в его просьбе.
Переопределение представляет собой игру власти, в которой человек отказывается принять посылки другого. Вопрос заключается в том, чьи посылки будут использоваться в дискуссии, поскольку тот, кто определяет посылки спора, вероятно, может контролировать и его исход. Врачи, родители, учителя, психотерапевты, политики и судьи, как правило, считают собственные посылки обоснованными и полагают, что и все остальные согласятся с ними. А если кто-то откажется соглашаться с их посылками, они назовут его поведение «бунтарским», «антиобщественным», «нелогичным», «истеричным» или «безумным». Переопределение нередко продиктовано обоснованным отказом соглашаться с контролирующими посылками, выдвигаемыми другим человеком. В дискуссии между равными важно, чтобы посылки сторон были одними и теми же и ни одна из сторон не изменяла своих посылок без согласия другой.
Приведем еще один пример.
И Алексей, и Сюзан хотели бы покататься вечером на машине родителей.
Алексей: Мне нужна машина, чтобы поехать в школу.
Сюзан: А мне нужна машина, чтобы поехать на собрание женского клуба. В прошлый раз ты брала машину, поэтому на сей раз моя очередь. Почему это ты должна ее брать?
Сюзан: Мы не обсуждаем, кто брал машину в прошлый раз. Мы обсуждаем, что важнее, и всем известно, что мое собрание важнее, чем твоя школа. Можешь спросить маму. [Сюзан переопределяет посылку Алексея «Теперь моя очередь» на «Машиной воспользуется тот, чьи дела важнее».]
Это крайне вызывающий пример переопределения, в котором Сюзан изменяет посылки обсуждения в соответствии с собственными нуждами, ожидая поддержки матери по вопросу о важности ее собрания.
Переопределение это очень тонкая игра власти. В еще большей степени, чем большинство логических игр власти, она рассчитана на то, чтобы «промыть людям мозги» («повесить лапшу на уши»), иными словами, временно дезорганизовать их мышление и лишить их дара речи и власти. Как только человеку становится ясно, что против него используется эта разновидность игры власти, он должен использовать антитезис, который заключается в том, чтобы настоять на своих посылках.
«Мы ни разу не касались вопроса о том, что важнее. Мы согласились, что будем брать машину по очереди. В прошлый раз ее брала ты, поэтому в следующий раз возьму я».
Кооперативные реакции на большинство логических игр власти аналогичны друг другу. Тем не менее позвольте мне предложить вам одну такую реакцию для переопределения. И даже если она покажется вам повторением уже сказанного, я хотел бы еще раз подчеркнуть важность этой альтернативы.
«Послушай, Сюзан, твои действия меня обескураживают и вызывают раздражение. Ты изменяешь правила игры в угоду собственным нуждам. Мы договорились что будем брать машину по очереди. Если ты хочешь изменить правила, мы можем поговорить об этом. Если это какое-то архиважное собрание, мы можем договориться что на этот раз машиной воспользуешься ты. Но ты не можешь просто так изменять правила. Итак, чего ты хочешь?»
