– вселяют в него уверенность в собственных силах;
– вдохновляют его на дальнейшие подвиги и свершения во имя грядущих побед;
– обеспечивают мощные приливы адреналина и тестостерона в изнуренный и изможденный житейскими горестями невзгодами и испытаниями организм победителя;
– вызывают чувство неподдельного восхищения у его сторонников, приверженцев, последователей и поклонников.
Да, безусловно, поражения вредны.
Они, как правило:
– больно бьют по самолюбию, а зачастую – и не только по нему;
– вселяют в побежденного страх перед дальнейшими поражениями;
– порождают и усугубляют неуверенность в собственных силах – вплоть до комплекса неполноценности;
– подавляют стремление проявлять какую бы то ни было инициативу;
– вызывают разочарование в побежденном многих бывших его сторонников, приверженцев, последователей и поклонников.
Однако, как сказал бы по сему поводу Шерлок Холмс, все «это же очевидно, Ватсон!».
Сущее же и существенное не только не исчерпывается очевидным, но даже не сводится к нему.
За фасадом очевидного таится множество существенного.
Не бросающееся в глаза.
Не выпячивающего себя напоказ.
Не становящегося, «однако», – как сказал бы коренной обитатель полуострова Чукотка, – от этого менее существенным.
Фридрих Ницше заметил сей феномен в отношении Истории, посвятив ему свой опус под интригующим названием: «Несвоевременные размышления: о пользе и вреде истории для жизни».
Польза Истории очевидна.
Вред – отнюдь.
Но он есть.
Как суслик из фильма «ДМБ»: «Ты суслика видишь? Нет. И я – нет. А он есть!».
Точно так же обстоит дело и с вредом побед и с пользой поражений.
Мы их не видим, а они – есть.
Сомневаетесь?
Извольте ознакомиться с доказательствами.
«Война делает победителя глупым».
Фридих Ницше.
Заветная мечта каждого лидера – быть не только непобедимым, но и – что значительно для него важнее – всепобеждающим.
Ведь непобедимым может быть и тот, кто просто никогда не участвует в сражениях.
Ни в каких.
В том числе – и за право быть Лидером.
Но тогда он – не Лидер.
Лидер – по определению – боец.
И – борец.
За победу.
За то, чтобы покорять себе пространство и время, подчинять своей воле неблагоприятные обстоятельства и – непреклонных оппонентов, коварных врагов и – безжалостных конкурентов.
Союзничество, соратничество и дружба с объективными Законами Лидерства во многом и значительно упрощает и облегчает продвижение Лидера к достижению им побед и к осуществлению его заветной цели.
Упрощает и облегчает.
Но – не обеспечивает.
Коварство объективных Законов, функционирующих в человеческом континууме, заключается в том, что они осуществляют себя не непосредственно, а исключительно – через действование людей.
В лидерстве не бывает побед, достигнутых раз и навсегда, окончательно, бесповоротно, навечно.
Удел Лидера и велосипедиста одинаков: если не будешь жать на педали, то можешь ехать, но – только вниз.
Остановился – упал.
Или – слез.
Или – сполз.
И – остался лежать или стоять или сидеть, с неизбывной горечью взирая на проносящихся мимо других.
Более успешных.
Не остановившихся.
В своем движении.
«Вперед и вверх».
Как сказал Акио Морита, – основатель и фактический владелец концерна ”Sony”, – лидерство – это экзамен, который приходится сдавать каждый день.
Ты одержал победу?
Молодец!
Но: когда это было?
Ах, в прошлом году?
Извини, дорогой, сегодня у нас – другие чемпионы.
То, что ты одержал победу в прошлом – это было в прошлом.
Было, и – прошло.
Прошлогодний чемпион, проиграв битву за первенство сегодня, удостаивается приставки «экс» к своему прошлогоднему титулу, и с этой приставкой может теперь в компании одутловатолицых синюшных собутыльников в захудалой пивнушке приставать к ним с сакраментальным вопросом: «Ты меня уважаешь?», – тыча всем под их носы свою потускневшую «золотую» медаль, в которой чистого золота – с гулькин, скажем так, нос.
Время экс-чемпионов и экс-лидеров – прошедшее.
Слушают, слышат и слушаются лидера лишь до тех пор, пока он – Лидер.
В настоящем времени.
Лидера, утратившего свой титул в силу своей слабости, предпочитают не слушать.
И, соответственно, не слышать: кому интересно слушать горестные стенания льва, поверженного более сильным львом?
И уж точно – не слушаться: кто послушается «лузера», сам станет «лузером».
Для победившего лидера самая опасная его слабость – это его убежденность в своем всесилии.
Превращаясь в ее раба, он становится предельно уязвимым.
По большому счету, так ему и надо.
У каждого Наполеона есть свой Аустерлиц – и свое Ватерлоо.
Ведь, как сказал сам Наполеон, правда – уже в своих мемуарах, писаных в изгнании-заточении, в Мире Людей есть всего две силы: Меч и Разум, и на каждом достаточно значительном промежутке пространства, времени и обстоятельств, Меч всегда оказывается побеждаемым Разумом.
Увы, но едва ли не самая лучшая мысль изо всех, пришедших ему в голову, осенила его слишком поздно: локомотив Истории унесся вперед, оставив осененного гениальной мыслью бывшего своего машиниста одиноко умирать на пустынном берегу острова св. Елены.
Как сказал через полтораста лет после смерти Наполеона гуру менеджментологии Фредерик Уинслоу Тэйлор, «не из каждого состояния можно перейти в желаемое».
Победоносное размахивание «мечом» кружит голову состоянием сродни алкогольному опьянению.
Выход из него – или перманентный запой, или – мучительное протрезвление.
Когда дров-то уже наломано-переналомано.
Наполеон, несший освобождение старушке-Европе от заскорузлости феодализма, был победителем: над чванством родовитых и бесправием безродных; над косностью уклада жизни и над мракобесием доставшихся в наследство от средневековых дедов-прадедов порядков.
Такого Наполеона-Победителя приветствовали передовые умы Европы и Мира.
Такому Наполеону-Победителю посвятил свою Героическую симфонию Бетховен.
Но самому Наполеону этого показалось мало.
И он решил стать Победителем над всем Миром Людей.
Пойдя с Мечом на Разум.
И Мир Людей, вооружившись Разумом, лишил малейших шансов на окончательную победу зарвавшегося в своих притязаниях на всемогущество маленького человека с большущими амбициями.
Людвиг Ван Бетховен собственноручно зачеркнул сделанное им посвящение Наполеону на титульном листе партитуры своей симфонии № 3 ми-бемоль мажор, op. 55 – «Героической».
Не изменив при этом в ней самой ни одной ноты.
Только посвящение (см. фото ниже).
Титульный лист симфонии № 3 – «Героической» (1804 г.) Людвига ВанБетховена. (Photo license by Creative Commons Attribution-Share Alike)Гений музыки отвернулся от Лидера политической жизни Европы и Мира, как только тот стал превращаться в то, что принято называть злым гением.
Последнее двухсловное словосочетание не имеет права на существование.
По простой причине.
Гений – это тот, кто открывает собой эпоху.
Если принято считать, что в философии была эпоха до Сократа и существует эпоха после Сократа, то это означает, что Сократ – гений.
В философии.
Если принято полагать, что в музыке была эпоха до Моцарта и существует эпоха после Моцарта, то это означает, что Моцарт – гений.
В музыке.
То есть, вполне можно сказать, что Сократ – это Моцарт в философии, а Моцарт – это Сократ в музыке.
Для того чтобы стать гением, необходимо не просто создать что-то новое, а совершить прорыв за бастионы того, что ранее считалось невозможным, недоступным, невероятным.
Как сказал в одной из своих книг Билл Гейтс, приятно совершать невозможное.
При всей кажущейся абсурдности этого высказывания, в нем заложена вполне конструктивная идея: то, что было невозможным вчера, совершенно не обязательно является таковым сегодня.
Меняются условия, обстоятельства, факторы влияния на происходящие процессы, меняя тем самым и их ход, и их исход.
Невозможным – навсегда – остается лишь то, что не согласуется с объективными Законами.
Однако каждый конкретный объективный Закон имеет границы действительного своего применения, за которыми он перестает быть Законом, утрачивая какую бы то ни было «законную» силу.
