Глава 9
Изображение психики в искусстве
Когда Оскар Кокошка решил, что искусство ар-нуво (югендстиля) поверхностно и “нацелено лишь на приукрашивание наружности, не обращается к внутреннему миру”[93], он раскритиковал Густава Климта за передачу эротического влечения посредством символов и орнаментов. Кокошка говорил, что тот изображает светских дам, забавляющихся сексуальностью. Женские портреты Климта он находил безэмоциональными.
Кокошка писал портреты, исходя из убеждения, что истина в искусстве должна быть основана на понимании внутреннего мира, и успешно сочетал элементы психоанализа с экспрессионистским стилем. Он сравнивал себя с “психологическим консервным ножом”:
Когда я пишу портрет, меня не интересуют внешние черты человека – признаки церковного сана, положения в обществе или социального происхождения… Людей шокировало в моих портретах то, что я пытался по лицу, игре его выражений и жестам угадать истинный характер изображаемой личности[94].
Задавшись целью раскрывать психологическую сущность портретируемых, Кокошка стал первым австрийским экспрессионистом. Занимаясь впоследствии саморекламой, он представлял себя исследователем, параллельно с Фрейдом изучавшим бессознательное. Он видел свою задачу в познании недр психики – собственной и портретируемых. В автобиографии (1971) Кокошка называл экспрессионизм в живописи “современником и соперником психоанализа Фрейда и квантовой теории Макса Планка. Это была примета эпохи, а не модное направление в искусстве”[95].
Кокошка, как и Климт, увлекался биологией. Вспоминая юность, он писал: “Самая первая книга, которую мне дал отец, когда я еще не умел читать, – „Мир чувственных вещей в картинках“ Яна Амоса Коменского, – служит мне и по сей день… В ней описаны явления и живой, и неживой природы и указано истинное место человека в мироздании”[96]. Книга “Мир чувственных вещей в картинках, или Изображение и наименование всех главнейших предметов в мире и действий в жизни” (1658), переиздававшаяся до 1810 года, стала первой детской энциклопедией. Автор попытался обобщить все, что было известно о мире и его обитателях. Кокошку занимали биологические рисунки из этой книги, особенно анатомические (рис. 9–1).
На Кокошку оказало немалое влияние и медицинское применение рентгеновских лучей. В 1895 году немецкий физик Вильгельм Конрад Рентген открыл лучи, способные проходить сквозь непроницаемые для видимого света поверхности и позволяющие делать снимки скелета. Его открытие произвело настоящую сенсацию. Вот как описывает реакцию публики Клод Чернуски, исследователь жизни и творчества Кокошки: “Возможность смотреть сквозь непрозрачные субстанции! Заглядывать внутрь закрытого ящика! Видеть кости руки, ноги, туловища сквозь плоть и одежду! Это открытие… противоречило всем представлениям, которые было принято считать непреложной истиной”[97].
Рис. 9–1. Иллюстрация из книги Яна Амоса Коменского “Мир чувственных вещей в картинках” (1672).
Кроме того, Кокошка должен был знать о работах Фрейда – если не из его книг, то из тесного общения с венскими интеллектуалами, такими как архитектор Адольф Лоз, публиковавшийся в журнале Карла Крауса “Факел”, где идеи Фрейда нередко обсуждались.
Формированию у Кокошки убеждения, что для изображения внутреннего мира портретируемых необходимо проникать в глубины их психики, способствовали анатомические рисунки из “Мира чувственных вещей”, медицинское использование рентгеновских лучей, изыскания Фрейда. Ориентируясь на мимические выражения, жесты и позы портретируемых, Кокошка старался отбрасывать внешнее и открывать их истинное эмоциональное состояние. Начиная работу, он просил модели двигаться, разговаривать, читать или думать, не обращая внимания на художника, подобно тому, как психоаналитик просит пациентов ложиться на кушетку лицом в противоположную от него сторону, чтобы забыть о его присутствии и почувствовать себя достаточно уютно.
Искусствовед Карин Микаэлис (ее портрет Кокошка нарисовал в 1911 году) упоминала, что он “видел людей насквозь, как некоторые психиатры, и ему было достаточно одного взгляда, чтобы угадать самые тайные слабости, горести или пороки человека”[98]. Лоз говорил, что у Кокошки “рентгеновские глаза”. Чернуски отмечает:
Практические методы работы, установленные новой венской школой, исходили из интеллектуальной интерпретации человека, предполагавшей, что… наше тело нельзя наблюдать лишь извне, поскольку оно имеет пространственную структуру и представляет собой трехмерный организм, истину о котором можно узнать не по облику, а по внутреннему устройству… Это же положение… составляло суть подхода Рокитанского к медицине, как в методологическом, так и в теоретическом плане… Во многом именно медицинское мышление позволило Кокошке связывать собственные визуальные эксперименты с учением об истине, Лозу – ассоциировать его эксперименты с открытием и медицинским применением рентгеновских лучей, а искусствоведам – довольно успешно использовать метафоры анатомирования для описания экспериментов Кокошки[99].
Кокошка родился в 1886 году в Пехларне – городке на Дунае примерно в 80 км к западу от Вены. Как и Климт, Кокошка происходил из рода ювелиров (хотя его отец работал уже не ювелиром, а коммивояжером при ювелирной фирме, а впоследствии, в Вене, бухгалтером) и сначала специализировался на прикладном искусстве. В 1904–1908 годах он был студентом Школы прикладного искусства при Австрийском музее искусства и промышленности, где учился не только живописи и графике, но и мастерству книжного иллюстратора и гравера.
В 1906 году, под влиянием Климта, Родена и Мунка, а также таитянских картин Гогена, Кокошка начал рисовать обнаженных подростков – юношей и девушек. В этих рисунках нашла выражение общая идея Кокошки и Фрейда – что инстинктивные влечения, в том числе сексуальность и агрессия, проявляются не только у взрослых. Обсуждение темы детской сексуальности началось в Вене в 1905 году с публикации “Трех очерков по теории сексуальности”, в которых Фрейд описывал физиологическое половое созревание подростков как процесс, лишь подстраивающийся под богатую сексуальность ребенка. Но публика была еще не готова к теме подростковой сексуальности в искусстве, а тем более к смелым работам Кокошки.
Запечатлевая пробуждение сексуальности юных натурщиков и натурщиц, Кокошка передавал и их природную открытость, и застенчивость. Например, неловкая поза натурщицы на рисунке “Стоящая обнаженная, прикладывающая руку к подбородку” (рис. I–24) указывает на то, как ей неуютно позировать без одежды. Здесь, как и на рисунке “Обнаженная, сидящая на полу с руками за головой” (рис. I–23), бросается в глаза мальчишеская угловатость женских тел. По-видимому, натурщицей в обоих случаях выступила 14-летняя Лилит Ланг, учившаяся вместе с Кокошкой в Школе прикладного искусства. На этих и других ранних рисунках, таких как “Лежащая обнаженная” (рис. I–25), видно, как художник передавал и свободные, нестесненные жесты юных девушек, и их бессознательные импульсы.
В 1907 году, еще студентом, Кокошка стал работать на Венские мастерские, оформляя афиши, открытки и веера. Тогда он описал свою первую любовь в экспрессионистской поэме, которую сам проиллюстрировал восемью цветными литографиями. Книга “Грезящие юноши” (1908) по праву считается одним из шедевров книгоиздания XX века.
Поэма Кокошки и его выразительные иллюстрации описывают мир эротических фантазий подростков, в существовании которого Фрейд убедился в ходе клинических исследований взрослых. Выдающийся искусствовед Эрнст Гомбрих отмечал, что в годы молодости Кокошки творчество детей и их чувство независимости привлекали к себе массу внимания. Эта тенденция проявилась и в немного неуклюжих иллюстрациях к “Грезящим юношам”. В декоративных литографиях, завершенных Кокошкой в возрасте 21 года, как и в его портретах юношей и девушек, еще заметно влияние Климта. Книга Кокошки не только открывается изящно оформленным посвящением Климту, но и содержит еще одно выражение благодарности ему на иллюстрации, изображающей Кокошку, поддерживаемого Климтом (рис. I–26).
“Грезящие юноши”, как и пьесы Кокошки и ранние экспрессионистские стихи, посвящены не только грезам и снам, но и детской и подростковой сексуальности, слиянию сексуальности и агрессии, то есть темам, которые были разработаны Фрейдом несколькими годами ранее в “Толковании сновидений”. Вряд ли Кокошка в то время читал “Толкование сновидений” и “Три очерка по теории сексуальности”, но весьма вероятно, что он все же был знаком с изложенными там идеями, к тому времени уже ставшими частью культуры. Иллюстрации к “Грезящим юношам” вполне могут указывать на влияние Фрейда.
