Аллан Фромм - Способность любить

Иными словами, ребенок учится тому, что он должен заслужить любовь. Она не дается бесплатно. Это не часть мебели в квартире, не естественный продукт роста ребенка и не нечто, врожденное в нем и в родителях. Она всегда награда за что-то. Ее можно обрести и потерять.

Энергичный живой ребенок может рисковать потерей любви; иногда он сам как будто напрашивается на это сво­им поведением. Более уязвимый ребенок будет следить за каждым своим шагом, будет послушен и даже льстив из страха потерять любовь. Большинство детей не впадают в подобные крайности. Но они играют с любовью — играют сейчас и играют позже. Они идут на риск.

Для большинства детей такая игра не очень опасна. Но она неизбежно оставляет свой след на их позднейшей спо­собности любить. Ибо они не учатся любить без всяких ус­ловий. С самых первых дней, даже если они смогут избе­жать развития способности к нелюбви, они не развивают способность к безусловной любви. Любовь остается связан­ной с условиями, частичной, изменчивой.

Ребенок также учится тому, что на любовь нельзя рас­считывать. Как мы уже говорили, учиться любить он на­чинает с любви к себе. Он любит маму как продолжение самого себя, как часть удовольствия, которое доставляет организм, когда мама кормит его или старается сделать так, чтобы ребенку было удобней. Вначале он не нуждает­ся в родительской любви. Он нуждается только в роди­тельской заботе.

Но очень скоро любовь родителей становится для него необходима. Это происходит, когда он начинает догады­ваться, что мир отличен от него самого, что он большой и страшный, а он сам маленький и беспомощный. Тогда ро­дительская любовь становится существенной, потому что она гарантирует, что родители будут продолжать заботить­ся о ребенке и защищать его. Они будут продолжать удов­летворять его потребности, утешать его, когда он расстро­ен, не допускать, чтобы ему причиняли вред, если они его любят.

Таким образом, любовь для ребенка приобретает вто­ричную ценность. Она ценна не сама по себе. Подобно кре­диту в банке, она имеет цену только для тех, кто может ее получить. А дает она ребенку все: комфорт, безопасность, саму жизнь. Это обещание удовлетворения всех его потреб­ностей, а в эти первые месяцы или годы ему больше ничего и не нужно. Он сам ничего для себя не может сделать. Лю­бовь родителей для него — гарантия всего. Удивительно ли, что и на протяжении всей жизни любовь сохраняет для него важность?

Но он обнаруживает, что гарантия эта ненадежна. Ее дают и отнимают непредсказуемо. Иногда, если он плачет, полу­чает улыбки, ласки, утешительные слова, еду, сухую одежду или просто дружеское общество. Но иногда тот же самый плач приносит с собой хмурое лицо, нетерпеливые слова, торопливые руки и торопливый уход от приятного обще­ния, на которое он справедливо рассчитывал. Любовь ро­дителей гораздо менее надежна, чем любовь ребенка к са­мому себе.

Ребенок очень рано узнает о ненадежности любви дру­гих людей. Позже он устанавливает некоторые связи. Улыбки и приятные слова появляются, когда он хорошо посидит на горшке или без капризов съест все, что ему дают. Он не всегда хочет делать все это так, как от него требуют, или тогда, когда требуют. Иногда он просто не в состоянии удов­летворить эти требования. А иногда обнаруживает, что все не так, что бы он ни сделал. Он не может знать, что у мамы болит голова, или что она не справляется с работой по хо­зяйству, или что она поссорилась с мужем или со своей матерью, или что вечером придут гости и она тревожится из-за меню. Ребенок знает только, что мама его не любит.

Ненадежность любви усваивается не за один урок или переживание. Так тысячи раз повторяется в раннем детстве в разных обстоятельствах — тысячи мелких происшествий, слишком тривиальных, чтобы родители обратили на них внимание или запомнили. И даже сам ребенок не помнит их как отдельные случаи или происшествия. Ненадежность любви становится просто жизненным фактом, одним из наиболее болезненных, но несомненно фактом.

Этот факт может объяснить многое из того, что про­изойдет позже. Представьте себе пару новобрачных. Они провозглашают, что будут всегда любить друг друга; вечно­сти для их любви недостаточно. Это высокое романтичес­кое выражение любви, способ сказать, что в моей любви к тебе есть нечто такое, на что ты всегда можешь рассчиты­вать. Эта любовь надежна. Это не такая любовь, какую ты имел ребенком. Тогда любовь была гарантией, что о тебе будут заботиться, но за это приходилось платить, и даже тогда ты не всегда мог на нее рассчитывать. Ты получал любовь, но получал и нелюбовь, недовольство, а иногда от­кровенное отвержение.

Но эта любовь другая. Когда я говорю, что буду любить тебя вечно, что я сделаю все, чтобы ты был счастлив, я говорю, что эта любовь — надежная.

Так новобрачные говорят друг другу, они сами в это ве­рят, и они счастливы. Через три дня после свадьбы муж смотрит решающий матч по футболу, и именно в тот мо­мент, когда нападающий делает бросок, жена нечаянно вста­ет перед экраном. Муж пропустил великий момент: он не видел завершения броска.

Говорит ли он в возбуждении и раздражении: «Дорогая, я всегда счастлив, когда ты заполняешь поле моего зре­ния»? Ничего подобного. Скорее всего, он не по-джентль­менски выругается, и жена сразу впадет в депрессию и по­чувствует, что ее совсем не любят.

А он и не догадается об этом, потому что будет продол­жать следить за игрой. Несколько часов спустя он заметит, что жена с ним не разговаривает. Он ничего не понимает; недоуменно пожимает плечами: таковы женщины. Нако­нец, все более откровенно выражая свою обиду, она при­влечет его внимание и скажет, что он ее не любит. Он будет возражать, говорить, что любит. Начнется спор, любят ли они друг друга, в ходе спора он окажется в замешательстве и будет сердиться, она зальется слезами, и ни один из них не поймет, как самый тривиальный случай смог вызвать у них такие сильные чувства.

И дело, конечно, не в его неожиданном, мгновенном взрыве, когда она закрыла экран. Она могла бы отмахнуть­ся от этого эпизода, рассмеяться, извиниться, ответить чем- то таким же, если бы не была задета ее старая рана. Эта рана никогда и ни у кого из нас не заживает — рана, вы­званная ненадежностью нашей ранней любви. И малейшая эмоциональная капля снова вызывает боль.

Долгие месяцы ухаживания и три дня после свадьбы муж много раз заверял ее, что ничто не способно встать между ними. Но тут между ними оказался телевизор. Между ними оказался футбольный матч. Все это происходило и раньше, происходило неоднократно. Он говорит, как говорили ее родители в детстве: я буду тебя любить, если ты будешь правильно поступать. А оказаться перед экраном в тот мо­мент, когда нападающий делает бросок, — неправильно.

Этот случай показывает также, что любовь, которую они провозглашают и в которую верят, на самом деле любовь по обязательству, а не реальная. Как только она становится реальной, она им перестает нравиться. Пока их «вечная» любовь не начинает проходить проверку, сталкиваясь с ре­альностью, они наслаждаются друг другом, но когда проис­ходит что-то такое, что показывает им, какова их любовь в реальности, они испытывают потрясение. Потрясает их открытие, что их любовь совсем не особая, что она такая же, какую они много лет назад испытали будучи младенцами.

Эту любовь жена испытывала, когда в детстве сидела на коленях у отца, разглядывала его часы, слушала, как они тикают. Они с отцом наслаждаются обществом друг друга. Отец подносит к ней часы, чтобы она получше разглядела их, прикладывает к ее уху, чтобы послушала, с улыбкой смотрит на ее лицо. Потом кладет часы ей в руку, она их роняет, и отец мгновенно из любящего становится разгне­ванным и нелюбящим. Но почему? Ребенок не может по­нять. Девочка только усваивает, что для нее любовь нена­дежна; истинная любовь не бывает гладкой.

Некоторые вырастают, влюбляются, ссорятся и мирятся; любовь и у них не бывает гладкой, но они как-то с этим уживаются. Другие всегда остаются настороже, боятся люб­ви, а некоторые так и не вступают в брак. Они могут по­дойти к порогу брака, но никогда его не пересекают. По­стоянная любовь с ее ненадежностью и болезненным непо­стоянством их слишком пугает.

Таких людей несовершенная любовь детства привела к неспособности любить. Нелюбовь, любовь с условиями, ненадежная любовь — все это оставило слишком большой шрам, чтобы они могли снова решиться полюбить.

Но большинство людей не так откровенно поражены. Нам может не хватать способности любить, но мы учимся развивать эту способность. Мы снова и снова доказываем это бесчисленными любовными действиями. Мы извиня­емся и просим прощение. Доброта и милосердие не утрати­ли свой смысл в современной жизни. Агрессивность не от­няла у нас окончательно возможности сотрудничать. Мы живем в мире, в котором любовь и нелюбовь сосуществу­ют, и было бы одинаково ошибочно и нереалистично ут­верждать, что та или другая исчезли.