Желание поддерживать добрые отношения с, мягко говоря, недобрыми диктаторами со стороны якобы прагматичных, а на самом деле – в данных конкретных случаях – недальновидных политических лидеров, оборачивается для руководимых ими стран значительными потерями, в том числе, и экономическими, и финансовыми.
Что и проявляется сразу же после неизбежного свержения диктатур, поддерживаемых недальновидными «прагматиками».
Подведем итог.
Относительно соотносительности Добра и Зла.
Добро есть ответственность.
Перед Вечностью.
Соответственно,
Зло есть попытка обмануть Вечность.
Попытка, заранее обреченная на фиаско.
Раньше или позже ее «ослиные уши» все равно вылезут из мешка, куда их пытались спрятать.
Вот и все.
В основнóм.
И – в оснóвном.
Что касается Добра и Зла.
Остальное – приложится.
Вами, уважаемый/уважаемая Читатель/Читательница.
Сообразно тем конкретным проявлениям Добра и Зла, с которыми Вам приходилось и приходится сталкиваться уже и предстоит столкнуться еще.
В том числе – и при осуществлении Вами функций Лидера как предводителя лидируемой Вами команды.
Сила же команд не определяется ничем иным, кроме прочных, надежных и долговременных результатов их совместной сплоченной работы.
Осуществляемой под предводительством их сильных лидеров.
Чья подлинная сила определяется по формуле:
{gaF (Pk)››ga F(Pk)}→gaFmax(RLT) (6), где:
gaF – добродеятельная сила;
ga F – сумма добродеятельных сил;
gaFmax – максимальная добродеятельная сила;
RLТ – действительный Лидер команды.
Значения остальных знаков – см. формулы: (1) – (5).
Вербально эта формула звучит так: если добродеятельная сила суммы индивидов, входящих в состав команды, значительно превышает сумму добродеятельных сил этих индивидов, то это свидетельствует о стремящейся к максимуму добродеятельной силе Настоящего Лидера.
Вот такая вырисовалась формула.
Лидеров.
Эффективных.
Результативных.
Позитивно-перспективных.
Настоящих.
И потому:
– не заурядных;
– не ординарных;
– не посредственных.
4. Не посредственные лидеры
«Я буду сиять», – сказала Луна».
«А я буду греть», – сказало Солнце».
«Упанишады», VIII в. до н. э.
Как провозгласил еще в далеком 1750-м году Анн Роббер Жак Тюрго – двадцатитрехлетний профессор Сорбонского университета – с кафедры сего высокочтимого учебного заведения, нации сближаются, разум просвещается, а нравы смягчаются.
Безусловно, наивным было бы предполагать, что указанный процесс сближения-просвещения-смягчения является едино-направленным и абсолютно необратимым, но доминирующая тенденция юным профессором Сорбонны все же была уловлена.
Несмотря на всë противоречащее, противостоящее и противодействующее ей.
Если бы эта тенденция не была бы доминирующей в историческом процессе, то, как справедливо заметил в свое время рыцарь Мысли без страха и упрека Ульрих фон Гуттен, человечеству ничего бы не оставалось, кроме как взять веревку попрочнее и… повеситься.
Действие генеральной тенденции-тренда – сближения-просвещения-смягчения – обеспечивается не столько через изменение сущности человека – ведь во все времена человек, как справедливо заметил Леонид Андреев в своем «Дневнике Сатаны», был, есть и пребудет до конца своих дней вместилищем Бога и Сатаны, сколько тем, что Мир Человека постоянно уплотняется.
Со всевозрастающим ускорением.
В пространстве.
Во времени.
В информационном поле.
Если за почти две тысячи лет, разделяющие между собой эпохи Гая Юлия Цезаря и Наполеона Бонапарта, время, за которое человек мог физически переместиться из, допустим, Рима в, к примеру, Париж, оставалось практически неизменным, то за последние два столетия человечество удосужилось сократить его в сотни раз.
И – продолжает сокращать.
Время в человеческом сообществе сжимается, вбирая в единицу себя все бóльшее множество событий.
Пространство человеческого обще/жития уплотняется: на каждого, живущего на Земле, человека земной тверди и водной глади приходится все меньше и меньше.
Информационное поле, окружающее человека, из достаточно разряженного во все предшествующие эпохи сегодня становится все более густым и насыщенным «Субстанцией» информации.
В том числе и той, что непосредственно касается лидеров, описывая, отображая и характеризуя их со всех возможных сторон.
Как голографический снимок.
Как цифровое динамичное изображение в формате 3D.
Какое бы то ни было ускользание из-под действия этого поля для лидеров – сегодня и далее – становится и пребудет фактически невозможным.
Пребывая постоянно и непрерывно под недремлющим оком фото-кино-видео-аудио-телекамер, изображение и озвучивание с которых через Интернет практически мгновенно становится достоянием миллиардов потребителей информационного продукта, лидеры мирового (и не только) масштаба лидерства по сути полностью лишаются возможности безнаказанно для себя и бесследно для своей репутации «сморозить» глупость или совершить подлость.
Для заурядного, посредственного лидера, пусть даже и блистающего внеше своей ослепительной харизмой, объективный процесс уплотнения пространственно-временнó-информационного континуума – как кость в горле: ни проглотить, ни выплюнуть.
Соответственно, такой лидер изо всех своих сил стремится противиться этому процессу.
Ведь для него значительно предпочтительнее обделывать свои шкурные делишки втуне, в сакральной таинственности происходящего в пространных его чертогах, в растянутом до пределов вечности – как он считает – времени властвования.
Его и его наследников.
Да, он отнюдь не прочь покрасоваться в лучах софитов, но – лишь в им самим определенных позах и ракурсах, в выгодном для него месте и свете и – в специально подготовленный им для этого момент.
Так, чтобы нужный для сотворения, поддержания и укрепления исключительно позитивного имиджа лидера «рояль в кустах» всегда находился под рукой и «легким движением руки» из них выдвигался.
Заурядный, посредственный лидер привык действовать не просто на публику, а на «пипл, который хавает», и который можно «развести, как котят».
Если же он при этом и сообразуется с чем-либо, кроме своих собственных амбиций и своих же безудержных аппетитов, то только лишь с теми низменными инстинктами толпы и с ее же примитивными вкусами, которым он же всячески потакает.
Именно такое его поведение обеспечивает ему возможность взгромоздиться на взлелеянный им в мечтах пьедестал власти.
Превратить людей в толпу, и – делать с ней все, что ему взбрыкнется – таковы примитивные соображения заурядного, посредственного лидера.
На самом же деле такой алгоритм мышления и действия действительно может обеспечить желаемый результат, но – лишь в локальном временнóм интервале.
По его истечении эйфория опьянения толпы – приятными для слуха словами и ласкающей взор харизмой лидера – сменяется жесточайшим похмельным синдромом.
Та же самая толпа и сбросит лидера.
Даже самого велеречивого и харизматичного.
Сразу же, как только в нем разочаруется.
А, разочаровавшись, – растопчет.
Раздавит.
Порвет на куски.
Неистово.
Остервенело.
Осатанело.
Если и не физически, как это произошло, например, с Бенито Муссолини и Николае Чаушеску, то, по крайней мере, политически, превратив бывшего лидера в «живой труп».
Примеры подобного случившегося нет смысла приводить: они и так у всех – в ближайших отсеках памяти.
Как написала в одном из своих стихотворений Лина Костенко, не дай вам Бог быть лидером толпы.
Заигрывать с толпой – все равно, что сюсюкаться с крокодилом: до поры – до времени все будет прекрасно и – ко взаимному удовольствию.
Однако в один прекрасный, то биш, ужасный момент это удовольствие оборачивается трагедией.
Для сюсюкающего.
Да, безусловно, управлять толпой несравненно легче и удобнее, чем возглавлять самостоятельных, само/достаточных, суверенно мыслящих личностей.
Как сказал Лао-цзы, трудно управлять народом, который много знает и много понимает.
Соответственно, легко – когда наоборот.
Ведь уровень интеллекта толпы, как заметил Гюстав Лебон в своей нашумевшей на весь мир «Психологии толп», определяется уровнем интеллекта самого глупого человека, входящего в состав этой толпы.
