шире, чем у многих других. Она открыта и для тёмного.
– А ты не знаешь, почему я практически всю жизнь летал во сне?
– Это было от меня, – поясняет Ангел. – Ты же видишь: я бесплотен. Мне хотелось, чтобы хоть
изредка такую же свободу ощущал и ты. Ведь это ощущение помогает жить.
– А что ты будешь делать, когда я умру?
– Не смеши, – как-то совсем по-свойски отвечает Ангел, – разве ты не понимаешь, что я такое?
– Конечно, не понимаю.
– Ты – это и есть я. Умрёшь – и наши сознания сольются. Ты пойдёшь в какую-то из
реальностей, я снова останусь здесь, чтобы оберегать тебя. Душа бессмертна – ты это знаешь. А
Душа и Ангел – это примерно одно и то же. Остальные выводы делай сам.
– Эх! – восклицает Роман. – Значит, раньше мне надо было больше верить в тебя, ещё лучше
чувствовать тебя. Тогда мне было бы не так одиноко.
534
– Ты, как обычно, хочешь слишком много. Не одиноких людей нет. Одиноки все, только не все
признаются в этом. А одиночество, которое люди испытывают всю жизнь – это и есть тоска по
своему Ангелу. Иногда они видят его в образе любимого человека, и тогда счастливы.
– Вот оно что. Значит, ты всегда и всюду следовал за мной?
– Да не следовал, а просто был там же, где и ты.
– И не скучно тебе было со мной?
– Да уж, с тобой соскучишься! Однако, бывало и так, что я просто плакал от того, что ты делал.
– Да?! От чего, например?
– Ну, хотя бы от того, что ты ударил этого несчастного беззащитного завхоза, и он упал,
ударившись головой о землю.
– Прости, – говорит Роман, – я и сам не знаю, что толкнуло меня тогда. Ведь он так меня
унизил.
– Только и ты не возвысился этим.
– Конечно… Конечно, я виноват. А как ты уберёг меня от взрыва?
– И это ты называешь уберёг?! – с огорчением восклицает Ангел. – Поверь, что я старался изо
всех сил. Но в той железной коробке было лишь одно живое место, которое оказалось занято
другим человеком. Я, как мог, прижал тебя к нему, но «чисто» спасти мне тебя не удалось. Не
сердись на меня и поверь, лучшего там достичь было нельзя.
– А ты не знаешь, почему в детстве я мечтал стать волшебником?
– На всём протяжении твоей жизни я помогал тебе строить Судьбу, – с улыбкой признаётся
Ангел, – и эта мечта была моей помощью тебе. Ведь это было самой большой твоей защитой от
Тени.
– А что такое Тень?
– Это третья наша с тобою составляющая.
– Я тоже здесь, – словно вступая на сцену, отвечает Тень, чем-то похожая на большую, чёрную
птицу.
– Что это у тебя?– спрашивает Роман, кивнув на чёрную бутылку в руке Тени.
– Вино, которым я поила тебя всякий раз, когда ты нравился мне, что-нибудь разрушая. Ты
разрушал для меня, и я благодарила тебя приятным ощущением. Ты умеешь радовать меня.
– Но зачем ты была мне нужна?
– Ну, что ты, что ты так? – укоризненно качая головой, произносит Тень. – Я есть в каждом
человеке. Без меня человек как без основы. Он без меня, словно суп без соли. Он без меня лишь
бесформенная сладкая лепёшка. Именно я предаю определённую строгость и порядок каждому
человеку, как впрочем, и всему мирозданию. Именно я подчёркиваю каждую линию Мироздания.
Ты был рождён человеком Тени. И ты стал бы приличным демоном, если бы под моими ногами
постоянно не путался наш легкокрылый друг. Это он сбил тебя с предназначенного. Кстати, не
очень изобретательно. Просто повернул тебя на прямо противоположное, нашептав эту глупую,
совершенно нереальную мечту с волшебником. И ты уклонился от своего.
– Я рад этому, – говорит Роман. – Не думаю, что во мне было слишком много тёмного…
– А я думаю, что тёмного было прилично, – говорит Тень. – Ведь тобой всю жизнь руководила
страсть к разрушению. Ах, как радовал ты меня в своём детстве, когда вытаптывал снег в огороде!
Вроде, как детская забава, а мне хорошо. Впрочем, можешь считать, что дерзких и резких
поступков ты сделал не много, однако именно они стоят на изломах твоей Судьбы. Ты предал свою
настоящую, истинную любовь, ты предал единственного друга, так и не найдя потом способа
покаяться перед ним, ты постоянно пытался поступать против того, что было принято и считалось
хорошим или хотя бы нормальным. Однако, эти-то поступки и не позволяли твоей жизни стать
болотом, именно они-то и делали её мучительной, содержательной, захватывающей. Так что тебе
следовало бы меня уважать. Люди с нехваткой тени ничего в своей жизни не совершают. У них нет
характера и нет Судьбы, которая на самом-то деле строится не только с помощью Ангела, но и с
помощью Тени. У тебя было достаточно способностей и талантов, которые ты не смог как следует
реализовать. Так вот таланты и способности тоже от меня, потому что имеют разрушительную
основу.
– Созидательную, – поправляет Ангел.
– Ну, в общем, это наше постоянное разногласие, – говорит Тень, обращаясь к Роману. – Мой
оппонент никак не возьмёт в толк, что созидание и творчество возможно лишь через разрушение…
– И всё же, мне не хочется думать, что я был тёмным, – стоит Роман на своём, – ведь моё
настоящее имя – Справедливый.
– Конечно – Справедливый. Демон и не может быть несправедливым. Именно он мыслит и
поступает прямо, непосредственно, естественно и, отчасти цинично. Да ты вспомни хотя бы свою
«Мерцаловскую мораль»…
– Ну, всё, – поспешно перебивая Тень и словно опять же защищая его, говорит Роману Ангел, –
тебе пора возвращаться в жизнь. Собери все свои силы, они пригодятся.
535
* * *
Ну, а в жизни что? Глухое, плотное забытьё, сны да редкие скупые прорывы в сознание,
которые тоже вроде снов, потому что в них нет ощущений. Раньше и в голову не приходило, что
самая большая ценность жизни – это ощущения. Без них, оказывается, и жизни нет. Без ощущений
просто не понять: живёшь ты или нет, человек ты или некий дух. Пока ты здоров, ощущения
сыплются, как из рога изобилия – кто их считает, кто ценит? Теперь же их приходится ждать,
ловить, и, коллекционируя, раскладывать по подписанным полочкам, фиксируя их силу,
продолжительность, отчётливость. Хотя пока что – это в основном лишь какие-то дальние шорохи.
Конечно же, мир не состоит из одних мыслей, где-то в нём есть ещё и собственное тело,
реальность которого теперь лишь предполагается, потому что мозг не слышит его. Надо как-то
прорваться в него, в эту
