если они затягиваются, нужно спросить себя, почему это происходит? А затем нужно поверить, что вы обладаете невероятной мудростью, и начать прислушиваться к чувствам. Что это? Что чувствует мое тело? Чему оно пытается меня научить?
«Я не девочка. Я меч», – твердила я себе когда‑то. Я создана, чтобы рубить и рассекать. Я отказывалась покоряться ремню, клюшке для гольфа и проволочной вешалке. Я выживу и получу то, чего хочу.
Но когда ты – меч, тебе не удастся сложить оружие. Тебе никогда не ощутить экстаза покорности.
В определенном смысле доктор Хэм был противоположностью моей матери – заботливый родитель (его занудство, периодическая резкость и азиатское происхождение мне помогали), которому удалось искусно заглушить родительские голоса в моей голове. Мама создала в моем мозге границы, правила приемлемого бытия и образ мыслей, который заставлял мое сознание брести по узкому и опасному коридору. Мечом я рубила стены, пытаясь обрести дыхание.
Но доктор Хэм с легкостью истребил эти барьеры, уничтожил правила. Ты вправе. Тебе можно. Это не делает тебя плохим человеком. Иди вперед. Поддайся.
Доктор Хэм позволил мне раздражаться, когда подруга не отвечает на СМС. Как‑то утром я увидела женщину, которая пыталась прыгнуть под поезд метро (другая женщина оттащила ее от края в последнюю минуту).
Вся в слезах я позвонила доктору Хэму, и он позволил мне весь день ничего не делать и смотреть телевизор.
– Все уже произошло, – сказал он. – Идите домой и отдыхайте.
Он позволил мне побаловать себя десертом. Мне больше не приходилось мечом прокладывать себе дорогу к самосовершенствованию: А калории? А углеводы? А воспаление? Вместо этого я подчинилась самым базовым инстинктам. А что, если я этого хочу? Что, если это правильно для меня в данный момент? Я съела пирожное. И еще одно. В три часа дня я легла в постель и рыдала целый час. Я переживала целую неделю, прежде чем сумела отпустить это чувство. Я совершала дурные поступки. И не переживала из-за этого.
И мир не рухнул. Наоборот, все стало только лучше.
Я продуктивно работала. Продуктивнее, чем раньше, потому что мозг мой был свободен. Я была здорова. Укрепила отношения с друзьями. Никто не умер.
И коридор расширился. Моя жизнь обрела простор. Круг увеличился. Теперь он вмещал в себя все.
Прошло около пятнадцати недель – чуть больше трех месяцев, – и доктор Хэм изменил мой внутренний нарратив. Из ненавидящего самое себя тирана с хлыстом я превратилась в свободного, жизнерадостного серфера. Это произошло не сразу – как любовь и банкротство, но все же случилось. Сейчас я готовлю завтрак. Я поздно проснулась и случайно пропустила важный звонок. Уже одиннадцать часов, и мне нужно работать. Но я не спешу. Я тушу картошку с луком и перцем, жарю яйца и режу петрушку для такос. Я тщательно собираю такос и посыпаю их специями. Они восхитительны. Пока не буду трогать посуду – помою, когда мне захочется. Я все буду делать, когда мне захочется. И мир от этого не рухнет. Такос восхитительны, и я ем их не спеша. А потом думаю: «Вау! Может быть, моя жизнь действительно может быть прекрасной и удивительной!»
Я сказала Джоуи, что хочу устроить настоящую свадьбу – а не только для нас с ним вдвоем. Если бы это были только мы, то можно было бы снять часовню в Вегасе и сделать все, как нам хочется. Но настоящая свадьба с изысканными закусками, украшенными столами и множеством гостей – это способ сближения людей. Я хотела, чтобы наша церемония была процессом благодарности и единения. Мы оба видели церемонии, которые длились не более десяти минут – торжественная речь, «согласен-согласна», и все. Мы хотели превратить свою свадьбу в событие. Чтобы церемония была интерактивной, эмоциональной и устроенной не только для нас, но и для наших друзей и родных.
Средняя свадьба в Нью-Йорке обходится в 77 тысяч долларов. В 2019 году у меня не было таких денег, так что на многое рассчитывать не приходилось. Наш бюджет составлял лишь десятую часть. На свадьбах всех моих подруг были официанты, разносившие еду, и организаторы, которые расставляли столы, стулья и занимались украшением залов. Я полагала, что нам нужно то же самое: мы должны нанять людей, чтобы наша свадьба прошла достойно. Но Джоуи лишь рассмеялся.
– В моей семье двенадцать человек, – сказал он, поразившись моей недогадливости. – У нас вполне достаточно рук!
– Но под интерактивом я подразумевала совсем не это, – возмутилась я. – Замечательно, что твои родственники смогут помочь, не обидятся на тебя за это и не сочтут скрягой. Но у меня‑то родственников нет!
Я пригласила двоюродную сестру и тетю, но родителей приглашать не стала. Решение было болезненным, но в день свадьбы я хотела быть окруженной теми, кто меня любит.
– Не знаю, удобно ли будет просить моих подруг о помощи. Они могут почувствовать себя обязанными согласиться.
Джоуи пожал плечами.
– Уверен, они будут рады помочь! Просто попроси!
В результате с помощью друзей и родственников мы сделали тысячу бумажных журавликов для нашей свадьбы. Брат Джоуи научился играть на арфе, чтобы сыграть в день празднования. И вот он настал. Небольшая армия наших гостей прибыла на место за несколько часов до церемонии, чтобы расставить столы и стулья, помочь мне с платьем, подготовить мой букет и сбегать в магазин за воздушными шарами.
Все это время я была на чистом адреналине. Я посылала людей туда и сюда, заканчивая каждую просьбу словами вины и благодарности:
– Сделай это, пожалуйста. Извини. Спасибо!
Подошло время главной церемонии. Я услышала звуки арфы и пошла вперед по проходу. Джоуи встретил меня крепким объятием. Мы стояли под белой деревянной аркой, украшенной гирляндами из бумажных фонариков. Хотя был сентябрь, с погодой нам повезло. День выдался ясным, теплым и солнечным. Цветы покачивались под легким ветерком, ветки деревьев перешептывались над нашими головами. По микрофону ползла маленькая зеленая гусеница. Жирный котяра подошел к Джоуи и ткнулся мордой ему в ногу. Дрожащей рукой я взялась за микрофон и обратилась к гостям:
– Любовь – это неисчерпаемый ресурс. Это не то, что нужно расходовать экономно, как шоколадное печенье. Даря любовь, мы обретаем еще больше любви, а она влечет за собой все новую и новую любовь.
Как многие из вас знают, я росла без любви и практически осиротела пятнадцать лет назад. Иногда это было очень грустно. Но чаще всего нет. Потому что я была не одна. И сегодня я
