ожидать. Он встречается с женщиной, состоящей в открытом браке, и она уже давно зазывает его на кинки-пати, которые они с мужем устраивают каждый месяц. С мужем № 8 еще не знаком, только знает, что круг гостей уже сложился: они разбиваются на пары в зависимости от своих желаний.
— Ну, это определенно вне моей зоны комфорта, поэтому мне нечего тебе посоветовать, — говорю.
— И вне моей, — со смехом признается он.
Неужели, лишь ослабив вожжи по отношению к моногамии, я тут же сталкиваюсь с противоположной крайностью, но мне ли судить? Может, если бы у нас с Майклом был открытый брак, мы бы до сих пор были женаты, может, секс-вечеринка — самая лучшая вещь на свете. Мне сложно представить, что я смогла бы расслабиться в группе людей, но кто знает? Если я и научилась чему-то еще за этот год, так это тому, что знаю гораздо меньше, чем считала.
№ 8 обещает обо всем рассказать, а я советую ему потрудиться записать все детали: вопросов будет много. Поднимаюсь, чтобы сходить в туалет, и он пробегается взглядом по моему телу, задерживается, после чего медленно поднимается к моему лицу.
— Тебе очень идут узкие джинсы.
— У тебя на уме одна секс-вечеринка, — бросаю и ухожу, зная, что он провожает меня взглядом.
Когда через несколько минут мы расстаемся на углу, снова укутавшись в слои зимней одежды, он наклоняется, чтобы поцеловать меня на прощание, и мне приходится встать на цыпочки, чтобы охватить руками его шею. Этот поцелуй перед стройным рядом каменных домов, в которых все еще мерцают рождественские огни, уже намного лучше, чем предыдущий, в подземелье.
Он спускается в метро, а я направляюсь в сторону дома. Раздается звонок. Это Алан, который, вероятно, выждал, как ему показалось, достаточно времени, прежде чем набрать меня.
Хотя он вовсю поддерживает мою свободу, подозреваю, что его это не совсем устраивает — так же как, по его справедливому замечанию, не устраивало бы меня, случись нам поменяться местами. Не успеваю ответить, как он, едва поздоровавшись, спрашивает о моем свидании.
— Все хорошо прошло, спасибо, что интересуешься. Ты меня проверяешь? — говорю.
— И да, и нет. Ты кое-что забыла — суп, который я упаковал для тебя. У тебя есть время зайти за ним, пока не вернулись твои дети? — спрашивает он.
Знаю, что он хочет отдать мне суп, но также знаю, что он нуждается в утешении, и это меня умиляет. Не перестаю удивляться, как мало изменилось с тех пор, как мы подростками окунулись в мир интимных отношений, боясь, что нас бросит именно тот, кто нам нравится. Может, мы и повзрослели и стали другими, завели детей, с ловкостью научились справляться с непредвиденными ситуациями, но чувство уязвимости остается удивительно неизменным.
«Оказалось, что я не создан для секс-вечеринок», — приходит на следующий день сообщение от № 8 вместе с приглашением на обед с его знаменитыми крабовыми котлетами, чтобы он мог рассказать мне обо всем лично.
Утром в среду совершаю свой привычный ритуал перед свиданиями: привожу в порядок зону бикини, которую мне удается сохранить гладкой с помощью электрического триммера (я поклялась никогда больше не проходить через боль и унижение от восковой депиляции, шугаринга и других бесчеловечных пыток). Натираюсь розовым маслом, надеваю черные кружевные стринги и бюстгальтер — они вполне себе гармонируют. Пишу Лорен, чтобы сообщить ей, что направляюсь в центр города, тем самым выполняя свое обещание писать ей, прежде чем пойти домой к мужчине: нужно, чтобы хоть кто-то знал о моем местонахождении.
На улице стоит прекрасный зимний день, ярко-голубое небо топит сугробы снега и сосульки, которые ритмично капают по тротуару. Нахожу его дом, очаровательный, из красного кирпича, разделенный на квартиры, и звоню в дверь. Мгновение спустя его крупная фигура заполняет собой узкую лестничную площадку, пока он бежит по ступенькам в в модных кроссовках, чтобы открыть мне. В его квартире меня поражает простота обстановки. Здесь чисто и аккуратно, но чувствуется, что жилье временное — точно старая добрая комната в общежитии. Мебель удобная, но дешевая, напротив дивана — огромная плазма на стене.
Мне начинает казаться, что № 8 не приемлет обязательств в любом аспекте жизни. Пожалуй, в нем даже есть что-то от Питера Пэна: он не желает взрослеть. Доказательство — его квартира. С тем же успехом ее мог обставить двадцатилетний парень, недавно окончивший колледж. Его спасает только то, что он, похоже, чувствует себя уверенно на кухне и велит мне устроиться поудобнее, пока сам разогревает сковороду, уже с маслом, и достает из холодильника блюдо с шариками крабового мяса размером с мяч для софтбола. Я устраиваюсь с бокалом вина на шоколадно-коричневом диване из искусственной замши, заметив, что на заднем плане работает огромный телевизор.
№ 8 кричит из кухни, что будет через минуту, и вскоре появляется с двумя тарелками со спаржей толщиною с карандаш и чем-то, что мне хочется назвать крабовыми шарами за их невероятно большую и круглую форму. Это производит на меня большое впечатление: я до сих пор прихожу в восторг от мужчин, которые хотя бы могут наполнить тарелку едой, и мысленно даю ему бонусные очки за овощи в его блюде.
Он, улыбаясь, ставит тарелки на маленькие раскладные столики, которые он уже накрыл клетчатыми салфетками и столовыми приборами. Один из них он подтягивает ко мне, другой — к моей спине. Я благодарю его и дожидаюсь, когда он сядет рядом, но он стоит перед телевизором, щелкает каналы, пока не остановился на фильме «Выпускник», который только что начался.
— Обожаю этот фильм, — комментирую просто так, но меня ошеломляет то, что он, кажется, внимательно смотрит его, как будто меня здесь нет. Я в растерянности: стоит ли мне попробовать начать беседу или это будет мешать просмотру фильма, поэтому сосредоточиваюсь на здоровенной крабовой котлете и отщипываю от нее по маленьким кусочкам. Ковыряюсь в своей тарелке и с тревогой обдумываю, как поступить в этой ситуации «телевизор или разговор», как вдруг он прижимается ко мне сзади и целует в шею. Я оглядываюсь и замечаю его пустую тарелку.
— О, значит, полагаю, обед закончился? — издаю смешок в попытке показаться дерзкой, но получается, скорее, по-детски и растерянно. Теперь мне ясно: крабовые котлеты были всего лишь вежливым предлогом, а на самом деле он пригласил меня для секса. Меня поражает, что я умудрилась дойти до № 8, но так и не научилась инстинктивно улавливать динамику подобных ситуаций, и понимаю, что это приписывает мне определенную наивность, более непозволительную. Необъяснимым
