Бегство из пламени огня - Алден Томпсон

вполне можем найти объяснение, почему Библия такова, какова она есть, а не такова, каковой ее хочется нам видеть. Те же принципы, по моему мнению, можно применять и к произведениям Елены Уайт.

Опять же, хотя я и сказал, что предпочитаю «реализм», однако в следующей главе я постараюсь доказать, что в церкви будет нелишне иметь и прочие подходы. Было бы опасно думать, что каждый в церкви должен мыслить в точности, как я. В каком–то смысле в каждом из нас таится угроза для церкви! На этот вывод натолкнули меня труды Елены Уайт. Но попытку объяснить «разномыслие» я отложу до следующей главы, а здесь я его проиллюстрирую. Или, другими словами, в следующей главе я попытаюсь объяснить, почему некоторым вдумчивым и набожным христианам не нравится это объяснение.

В большинстве иллюстраций, которые будут приведены ниже (особенно из произведений Елены Уайт в следующем разделе), ключевым, определяющим фактором (а зачастую и ключевым различием) служит метод мотивации. Страх — это типичная реакция на Божье могущество, а радость — на Божью благость. Однако в некоторых случаях Божья благость тоже может вызывать страх, а то и ужас. Нечто подобное произошло с Петром, когда он стал свидетелем чудесного улова рыбы: «Выйди от меня, Господи! потому что я человек грешный» [206]. А, в общем–то, различия между угрозами и посулами, то есть между отрицательной и положительной мотивацией, видны невооруженным глазом. И, согласно Писанию, Бог готов использовать оба подхода в любом их сочетании. Не хотелось бы слишком обобщать, но с некоторой натяжкой можно сказать, что Ветхий Завет имеет уклон в сторону отрицательной мотивации, а Новый — в сторону положительной. Хотя яркие примеры и того, и другого есть в обоих Заветах. Одной из лучших библейских иллюстраций своего рода «смешения» этих двух подходов служит восклицание Павла, обращенное к коринфянам: «Чего вы хотите? с жезлом прийти к вам или с любовью и духом кротости?» [207]. Матфей передает рассуждения Самого Иисуса по этому поводу, когда Тот повторяет популярное в те времена дворовое присловье: «Мы играли вам на свирели [положительная мотивация], и вы не плясали; мы пели вам печальные песни [отрицательная мотивация], и вы не рыдали» [208].

Короче говоря, Бог не ограничивает Себя «идеальным» методом. Он в этом смысле исключительный прагматик и будет пользоваться теми методами, которые работают. Апостол Павел всего–навсего следует Божественному примеру, когда восклицает:

Некоторые склонны считать отрывок из Паралипоменона подлинным, а отрывок из Книги Царств — поддельным, потому что Бог изображен в нем как источник зла. Я же считаю, что оба эти отрывка передают «истину» в ее применении к конкретным человеческим нуждам и обстоятельствам. Я убежден, что, поняв этот переход от Бога к сатане как действующей злой силе, мы сможем лучше понять и концепцию «жестокого» ветхозаветного Бога, которой была посвящена 7–я глава.

Если судить поверхностно, то данное сопоставление может ввести нас в заблуждение. Богословы в массе своей сходятся на том, что ветхозаветный принцип «око за око» нужно рассматривать в юридическом контексте и что он был призван ограничить месть, а не потворствовать ей. Глубоко укоренившийся обычай кровной мести, защитой от которого отчасти были города–убежшца [210], представляет собой грубое и неоправданное расширение принципа «око за око». Однако предложенное Иисусом толкование Божьего «идеала» касается только отдельных людей, избравших для себя этот высокий стандарт поведения. Служить в качестве основы для гражданского законодательства оно не может. И все же комментарии Иисуса обращают наше внимание на популярные, но неверные представления о том, что допускал Ветхий Завет, а что нет.

Что интересно: Иисус говорит