Израиля при выкупе и при мене для подтверждения какого-либо дела: один снимал сапог свой и давал другому, [который принимал право родственника,] и это было свидетельством у Израиля. И сказал тот родственник Воозу: купи себе. И снял сапог свой [и дал ему]. И сказал Вооз старейшинам и всему народу: вы теперь свидетели тому, что я покупаю у Ноемини все Елимелехово и все Хилеоново и Махлоново; также и Руфь Моавитянку, жену Махлонову, беру себе в жену, чтоб оставить имя умершего в уделе его, и чтобы не исчезло имя умершего между братьями его и у ворот местопребывания его: вы сегодня свидетели тому (Руфь. 4: 7–10).
Только из этих стихов мы узнаем, что Руфь была женою именно Махлона.
Прежде такой был обычай: описываемая ситуация настолько архаична, что автору приходится совершить экскурс в историю, чтобы разъяснить читателям смысл происходящего.
Сапог, а точнее сандалия, участвует в сделке неслучайно. Она отражает вторую сторону договора — брачную. Человек, отказавший вдове в левиратном праве, оказывался в ситуации, описываемой Второзаконием: …тогда невестка его пусть пойдет к нему в глазах старейшин, и снимет сапог его с ноги его, и плюнет в лице его, и скажет: «так поступают с человеком, который не созидает дома брату своему (у Израиля)»; и нарекут ему имя в Израиле: «дом разутого» (Втор. 25: 9–10). И хотя ситуация здесь несколько иная, прямых оснований к левирату нет ни у Вооза, ни у второго родственника, все же обувь снимается с ноги и имени родственника книга не сохраняет, как бы указывая, что это всего-навсего «разутый».
Сандалия же, участвующая в отказе от левирата, присутствует как символ, потому что в сандалиях обходят землю, измеряя ее при покупке. Снимая с него сандалию, вдова как бы лишает права родственника, отказавшего ей в левирате, измерять участок покойного мужа и владеть им.
И сказал весь народ, который при воротах, и старейшины: мы свидетели; да соделает Господь жену, входящую в дом твой, как Рахиль и как Лию, которые обе устроили дом Израилев; приобретай богатство в Ефрафе, и да славится имя твое в Вифлееме; и да будет дом твой, как дом Фареса, которого родила Фамарь Иуде, от того семени, которое даст тебе Господь от этой молодой женщины (Руфь. 4:11–12).
Ранее Руфь получила благословения Ноемини и Вооза, теперь же, пусть и опосредованно, — от всего народа, от жителей Вифлеема.
Святитель Амвросий Медиоланский видит в этой истории и преобразовательный смысл: как Вооз входит к Руфи, чтобы восстановить семя рода Елимелеха, так Христос входит в жизнь мира, чтобы семенем небесного учения возродить семя бесплодного Израиля и произвести новый святой народ — Церковь [43].
Благословение вифлеемлян звучит почти крамольно — моавитянку сравнивают с Лией и Рахилью, праматерями Израиля! Но здесь отсылка к одной древней истории. В 1-й главе мы говорили, что моавитяне произошли от Лота, племянника Авраама. Вспомним: Авраам умоляет Бога пощадить беззаконный Содом, если там найдется хотя бы десять праведников, но, увы, лишь семейство пришельца Лота, чужого в этом городе греха, достойно спасения, и ангелы выводят его перед гибелью Содома (см. Быт. 19). Жена Лота из любопытства обернулась посмотреть на катастрофу и превратилась в соляной столп, выжил только Лот и две его дочери. Но семя тления коснулось и дочерей праведника. Решив, что таким образом Бог определил уничтожить все человечество, они, напоив отца, рождают от него детей, назвав их Моав — моаб «от отца» и бен-амми, буквально «сын моего народа». То есть старшая дочь без стеснения указала в имени ребенка, что зачала от отца, младшая сделала это в завуалированной форме. Таким образом священная история указывает на нечистоту происхождения самих этих народов.
Однако на примере Руфи мы убеждаемся, что Бог печется о каждом человеке и не забывает добрых дел праведника. Через множество поколений, в Руфи, сам Лот, как усталый путник, возвращается в дом своего дяди Авраама и наследует те благословения, которые дал тому Бог: и благословятся в тебе все племена земные (Быт. 12: 3). Не только от потомков Авраама, но и от потомков Лота произойдет Давид, а после и Сам чаемый Мессия Израиля, Царь мира — Христос Иисус.
Замечу, что кроме нормативных случаев старейшины вспоминают и крайне своеобразную историю Иуды и Фамари из 38-й главы книги Бытия. Против Фамари согрешил ее свекр Иуда, не исполнив, как должно, обычай левиратного брака и не отдав ей в мужья младшего сына, когда умерли двое старших, но Фамарь сумела получить свое хитростью. Переодевшись блудницей и скрыв лицо, она зачала от самого Иуды и продолжила род своего мужа. Безусловно, это беззаконное сожитие, однозначно осуждаемое законом Моисея. Но Иуда похвалил находчивость Фамари и признал свою неправоту. Признал право Фамари и Бог, благословивший ее ребенком — Фаресом, от которого произошел тот род, частью которого является Вооз.
И взял Вооз Руфь, и она сделалась его женою. И вошел он к ней, и Господь дал ей беременность, и она родила сына (Руфь. 4:13).
Видимо, бездетен был до этого и сам Вооз, который, как считают еврейские толкователи, был вдовцом.
Замечу, что хотя имя Господне призывается в этой истории часто, Бог открыто действует в ней дважды — когда дает народу Вифлеема хлеб (Руфь. 1:6) и когда дает Руфи беременность. Из истории Израиля мы знаем, что это отнюдь не частные действия. Как всему народу по милости Божией дается пропитание, так всему же народу по милости Господней, как подобное к подобному прилагаемой к милости человеческой, дается правитель — продолжается род, из которого произойдет царь Израиля, а во время оно — и Царь Мира.
И говорили женщины Ноемини: благословен Господь, что Он не оставил тебя ныне без наследника! И да будет славно имя его в Израиле! (Руфь. 4:14).
Сын Руфи и Вооза — надежда и для Ноемини. И ее история заканчивается благополучно. Та, что называла себя Марою — «горечью», утешилась, увидев продолжение своего рода. Восстановлено имя ее сына Махлона в Израиле.
Он будет тебе отрадою и питателем в старости твоей, ибо его родила сноха твоя, которая любит тебя, которая для тебя лучше семи сыновей (Руфь. 4:15).
Здесь делается неординарный вывод из целого повествования: там, где, казалось, все мертво и безнадежно, вновь торжествует жизнь. Оказывается, не только молодые сыновья — радость для родителей, как скажет об этом Псалтырь: Что стрелы в руке сильного, то сыновья молодые. Блажен человек, который наполнил
