взгляда на мир в том, что истина для него есть нечто бесполезное и, может быть, вообще несуществующее. Печорин не стремится что-либо доказать не потому, что не смог бы, а потому, что не видит в этом никакого смысла. При этом иррационализм Печорина направлен, как и философия жизни, на решения насущных, действительно важных для героя проблем, скажем, на то, чтобы быть увереннее. И в этом, мы бы сказали, можно усмотреть форму адаптации человеческого мышления к безмерной сложности мира, каким он предстал человеку этого времени. Если Сократ ещё надеется узнать то, что не знает, то Печорин – уже нет.
Таков «герой нашего времени», и чтобы постичь это, личность самого Сократа должна была бы пережить подобное внутреннее расщепление и раскол, причём именно в том возрасте, в котором ещё возможно. Следовательно, нельзя исключать, что Сократ всё-таки в каком-то смысле отличается от нас сегодняшних.
На это можно услышать много возражений. Например, что житель древнегреческого полиса с его культурой и цивилизацией сильно отличается не только от современного, но и от средневекового человека, и от человека эпохи Возрождения и так далее, что выразилось в понятии сознания человека каждой эпохи. Можно было бы также сказать, что каждая новая философская школа, каждый новый общественный институт, каждое новое искусство или научная парадигма, каждое техническое новшество вносят в культуру что-то такое, что делает человека немного другим, меняет его представление о мире, о себе и т. п. Однако это не означает, что между всеми этими эпохами существуют настолько принципиальные различия, что передовой житель более ранней эпохи не смог бы понять передового жителя более поздней. Мы знаем, что многие мыслители опережали своё время. А Сократ не теряет своей актуальности и в наши дни.
Но был ли Сократ таким же человеком, как мы сегодня? Он – один из ярчайших представителей того времени, которое Карл Ясперс (1883–1969) назвал осевым (800–200 лет до н. э.), то есть того времени, когда на смену мифологическому мышлению пришло рациональное мышление и философия – когда, по мнению Ясперса, сформировался современный нам тип мышления и человека [89]. Значит, по Ясперсу, мы и Сократ – люди одного типа и между нами нет таких принципиальных различий, которые нельзя было бы восполнить. При этом царь Вавилонии Навуходоносор I, который правил приблизительно в 1125–1104 годах до нашей эры, по Ясперсу, не попадает в период осевого времени и, следовательно, принципиально отличается от современного человека. Должны ли мы сделать вывод, что машина времени, доставившая бы его в наши дни, не позволила бы пролить свет на представления прославленного царя о нашем мире и он воспринял бы XXI век как искривлённое отражение его собственного мифологического сознания, из которого не смог бы пробиться и осознать нашу действительность так же, как это делаем мы?
Во всём этом рассуждении для целей данной статьи важно, что Ясперс, в отличие, скажем, от Маркса, предлагает, следуя Дильтею, такую культурно-историческую периодизацию, которая в качестве принципа использует не внешние, материальные факторы, а духовное начало, точнее – тип мышления или сознания. Этим самым он имманентно допускает, что, помимо культурно-исторических формаций человека, а также биологических стадий его эволюции, есть ещё одна форма исторической градации – по типу мышления, или по форме ментальности, или даже по типу сознания. Хотя сам экзистенциальный философ связывал свою периодизацию с развитием культуры: освоением орудий труда, формированием мифологии, появлением мировых религий и рациональной философии, – всё же его концепция стала одной из первых, которая связала поведение человека с его мировоззрением и развитием его мышления.
Ясперс делил историю только на четыре этапа: «прометеевскую» эпоху (освоение орудий труда), эпоху великих культур древности (мифология), эпоху духовной основы человеческого бытия (осевое время) и эпоху развития техники. Каждой из этих эпох, по Ясперсу, соответствует и свой тип человека с присущей ему формой мышления. При этом предполагается, что современная форма мышления – рациональная, логическая, научная – появилась именно в осевое время и связана в том числе и с Сократом. Однако можем ли мы уверенно утверждать, что наш передовой современник мыслит только рационально? Точнее, не изобрело ли со времён Сократа человечество ещё какие-то формы мышления, ментальные идеи, изменившие сознание человека? Не стал ли Печорин (русский Чайльд-Гарольд) продуктом мысли, которая сама возникла благодаря изменениям в общественном сознании европейца после французской революции и наполеоновских войн?
Возможно, мы могли бы, сохранив общий замысел Ясперса, в котором он по-своему выразил исторический подход, изучить стадии развития типов человеческого мышления подробнее с позиций современного знания о природе человека и его сознания – если мы, скажем, хотели бы исследовать, являлся ли Сократ современным типом человека, и задаться вопросом, может ли периодизация Ясперса быть расширена и могут ли в истории человечества быть выделены и другие этапы эволюции форм мышления (или форм сознания) человека как до, так и после осевого времени. В каком-то смысле, чтобы осознать факт существования человека осевого времени, сам Ясперс уже должен был принадлежать как передовой мыслитель к иному типу человеческого сознания, и в этой связи возникает вопрос. А точнее, несколько взаимосвязанных вопросов:
1) можем ли мы выделить этапы развития человеческого сознания не как культурно-исторические (этапы развития общественного сознания), а как этапы развития форм индивидуального мышления и сознания?
2) какой принцип должен быть заложен в такую периодизацию или классификацию?
3) и, наконец, как периодизация типов индивидуального человеческого сознания должна сочетаться с биологической и другими формами эволюции человека?
Данная проблема адресует нас сразу к двум темам, одна из которых сегодня называется проблемой эволюции сознания, а вторая – проблемой развития личности. При этом обе темы должны быть связаны, так как стадии развития человеческой личности в некоторой степени, в миниатюре человеческой жизни, частично повторяют стадии эволюции сознания, или типов мышления (от сознания животного до сознания взрослого человека). И их взаимосвязь можно было бы грубо, обще описать так:
Всякая личность развивается в тот или иной исторический период, которому свойствен свой характерный тип мышления и доступны более ранние его типы. Среднестатистический человек в личностном развитии достигает эволюционно допустимого в данный момент уровня развития мышления, при этом передовой человек превышает его, определяя вектор развития, а отстающий, наоборот, не вполне достигает.
Связывая обе проблемы, можно было бы задаться вопросом: в каком возрасте Сократ, доставленный в наши дни на машине времени, смог бы сформировать современный нам тип мышления? а в каком возрасте это уже было бы недостижимо, и он остался бы слеп к нашему «беспринципному» миру одиноких людей? Например, реально
