Поэтому уже в первые послевоенные годы расширяется тематический диапазон научно-фантастических произведений. Наметившиеся еще в 20-е и 30-е годы направления получают свое дальнейшее развитие. По-прежнему, но обогащенная новым материалом, развивается космическая фантастика, появляются произведения, затрагивающие проблемы атомной энергетики, и особенно широко разрабатывается тема преобразования природы.
Вместе с тем фантасты рассказывали о многих других проблемах, которые в то время решались в лабораториях ученых и еще не стали достоянием практики, как, например, проблема морской геологии, создания искусственных материалов, синтетической пищи, полупроводниковая техника.
Развивается познавательная фантастика и для детского, и для взрослого читателя, фантастика сказочная, очерковая. Появляются приключенческие произведения с фантастической посылкой, произведения-гипотезы, памфлеты и романы-предостережения, фантастика о встречах с необычайным, об удивительных открытиях, о прошлом Земли, о жизни на других планетах. Видное место занимает и сатирическая фантастика.
Обстановка «холодной войны», борьба за мир нашли свое отражение и в литературе, казалось бы, прямо не связанной с современностью.
После войны в жанре фантастики продолжали работать Г. Адамов, А. Казанцев, С. Беляев, Н. Томан, начали творческий путь Г. Гуревич, В. Охотников, В. Немцов, Г. Тушкан и другие. Фантастические памфлеты пишет Л. Лагин, приключенческо-географическую фантастику — Л. Платов. С первыми рассказами и повестью выступил И. Ефремов.
В послевоенной фантастике начинают появляться новые тенденции. В некоторых произведениях прослеживается судьба открытия: работу, начатую одним ученым, продолжает и завершает другой. Фантасты стремятся изобразить научный поиск как дело коллектива, и это служит для них основой сюжета.
Содружество ученых, разработка изобретения от зарождения идеи до широкого практического применения встречается еще в произведениях Циолковского, в его повести «Вне Земли». В 40-е и 50-е годы, каждый применительно к своей проблеме, об этом пишут Г. Адамов, В. Сытин, Н. Лукин, А. Казанцев, Ф. Кандыба, Г. Гуревич.
Ряд тем, которые встречались в довоенной фантастике, затрагивается вновь, но в ином виде, с учетом происшедших в науке и технике изменений и иной обстановки.
Характерным для этого периода развития фантастики является изображение ближайшего будущего, стремление ограничиться частностями, а не давать общую картину, не заглядывать в далекое Завтра. Это обедняло фантастику, сужало ее рамки и ограничивало возможности жанра, даже по сравнению с довоенным периодом. Лишь в отдельных произведениях говорилось о проблемах дальнего прицела или рисовалось более или менее широкое полотно, что относится, прежде всего, к фантастике на тему о переделке природы.
Даже по литературной форме фантастика того времени нередко приближалась к распространенному тогда «производственному роману». Тема будущего в широком смысле слова не поднималась, как не затрагивались и проблемы, связанные с далекими перспективами научно-технического прогресса. Многое, о чем писали фантасты, вскоре сбывалось, но это не было тем смелым предвидением, которое отличало раннюю советскую фантастику, например, произведения Циолковского.
Помимо «производственного» романа в фантастике тех лет встречается приключенческий либо детективный роман с фантастической посылкой. Таковы произведения С. Беляева, В. Иванова, Г. Тушкана и другие.
В 1945 году С. Беляев выступил с рассказом «Десятая планета», в котором в аллегорической форме изображается звериная сущность фашизма. Хотя действие происходит на гипотетическом двойнике Земли — Десятой планете, но, написанный по свежим следам событий, этот рассказ был весьма актуален. Здесь С. Беляев явился ближайшим предшественником Л. Лагина, С. Розвала.
Как и раньше, фантасты обращаются к прошлому нашей планеты. В рассказе Н. Плавилыцикова «Недостающее звено» описывается вымышленная встреча с живым питекантропом. Палеонтологическая тема, а также открытие неведомого в природе нашли широкое отражение в раннем творчестве И. Ефремова, которое выгодно отличалось своей романтической приподнятостью и литературным мастерством.
В научной «Сказке о двух мудрецах» М. Ильин и Е. Сегал показывают относительность представления о месте человека в мире. Он кажется карликом по сравнению с горами, гигантскими деревьями, животными. С другой стороны, он — ничтожная пылинка среди небесных тел и в бездонных просторах Вселенной, где расстояния измеряются мерками, не поддающимися нашему воображению. Но все же человек сумел узнать многие тайны далеких миров.
Роман-сказка В. Брагина «В стране Дремучих Трав»*, вышедший в 1948 году и затем несколько раз переиздававшийся, показывает окружающий нас мир растений и насекомых глазами человека, уменьшившегося в размерах во много раз.
Познавательная фантастика послевоенного времени адресована была прежде всего детскому и юношескому читателю. Книги В.И. Немцова, В.Д. Охотникова, В.С. Сапарина выходили в Детиздате, Трудрезервиздате, издательстве «Молодая гвардия», их рассказы и повести печатались в журналах «Пионер», «Техника — молодежи», «Знание — сила», «Вокруг света».
Преобладающей в то время была малая форма — рассказ, небольшая повесть, реже и в более поздние годы — роман. Некоторые из рассказов сближались с очерком, они представляли собой, по существу, беллетризованное описание какой-либо технической идеи, которая обычно изображалась уже воплощенной в жизнь.
Такие произведения вызывали даже порою споры, можно ли относить их к фантастике. Характерный пример — рассказ В. Сапарина «Исчезновение инженера Боброва» (другое название — «Один день Зои Виноградовой»). В нем описывалась экскурсия на полностью автоматизированную электростанцию, которая работала без всякого вмешательства человека. Рассказ напоминает очерк из серии «Окно в будущее» или «Путешествие в Завтра» В. Захарченко, герой которого — тоже журналист-экскурсант. Но, в отличие от Захарченко, Сапарин касается проблемы, отчасти уже решенной, и только придает ей несколько большую масштабность.
Различного рода необыкновенные случаи и происшествия, которые составили содержание многих рассказов, не выходили за рамки повседневности и служили все же иллюстративным целям — показать, какой эффект даст уже в самом ближайшем будущем то или иное открытие. Большинство из них приближалось поэтому по своим задачам к научно-популярной литературе. Лишь в отдельных произведениях поднимались темы более дальнего прицела.
Крупные вещи того периода — повести и романы — тоже отличались своего рода приземленностью и даже по форме не отличались от обычной реалистической прозы. Научная либо техническая посылка в них по-прежнему являлась двигателем сюжета, но необычайных ситуаций, присущих фантастике довоенной, эти посылки, за редким исключением, не создавали. И хотя в них присутствовал приключенческий элемент, значительное место в повествовании стали занимать проблемы моральные, этические, психологические, но не завтрашнего, а сегодняшнего дня. Их герои — рядовые труженики науки, молодежь, и авторы, прежде всего, В. Немцов, преследовали скорее воспитательные цели, нежели показ перспектив прогресса. Не говорили они и о морально-этических проблемах, которые могут возникнуть в более далеком будущем.
В некоторых произведениях (например, В. Охотникова[69]), хотя и посвященных тоже идеям близкого завтра, техника играла основополагающую роль. В его романе «Дороги вглубь» инженерный замысел развивается от идеи до создания опытного образца. Однако, в отличие от Г. Адамова («Победители недр»), автор ограничивается испытанием машины и, по существу, не рассказывает, какими же могли оказаться «дороги вглубь». Роман, относящийся к области фантастики, явился своеобразной разновидностью «производственного» романа. Позднейшие произведения В. Охотникова фактически уже нельзя отнести к научной фантастике.
В. Сапарин выпустил в тот период несколько сборников научно-фантастических рассказов, также посвященных локальным техническим проблемам близкого будущего.
Тему путешествия в недра Земли на подземоходе развил Б. Фрадкин в повести «Пленники пылающей бездны»*. Автор подробно пишет обо всех перипетиях необычного путешествия в самые глубокие слои земного шара. Он уделяет много внимания научным результатам экспедиции, изображает ее как поиск, прорыв в неведомое, как цепь открытий в близкой, но недоступной человеку области. Приключенческая в основе фабула оказывается чрезвычайно насыщенной научным материалом. С литературной стороны повесть была слабой, как и многие другие произведения фантастики того времени.
